— У нее несомненное алиби, — доложил Шредер. — Кроме того,
Мэннинг не дотронулся бы до нее хоккейной клюшкой, не то что рукой. Если бы
уродство считалось преступлением, на эту женщину охотились бы с гончими
собаками и вертолетами.
— Шредер, — ухмыльнулся Маккорд, поворачиваясь, чтобы
вычеркнуть и ее имя, — мне крайне неприятно говорить тебе это первым, но ты
тоже мало напоминаешь танцора из «Чиппендейлз»
[24]
.
Сэм поспешно опустила глаза, чтобы скрыть улыбку. Маккорд
сложил руки на груди и повернулся к доске.
— Ну а Клер Стрейт?
— Алиби, — отмахнулся Уомэк. — И она ненавидит мужчин. Муж
бросил ее ради милой молоденькой финтифлюшки, вдвое его моложе, и женщина
буквально одержима яростью. Если хотите знать, она из-за этого развода
превращается в лесбиянку.
— Но как это может быть? — Обратился Шредер к Сэм. — Неужели
нормальная гетеросексуальная женщина способна превратиться в лесбиянку только
потому, что ей изменил мужчина?
Не заметив, что Маккорд оглянулся, Сэм наклонилась, широко
улыбнулась Шредеру и прошептала:
— Еще как! Именно это и случилось со мной.
Она неожиданно откинулась на спинку стула, повернула голову
и поймала взгляд Маккорда. Его лицо было искажено гримасой болезненного смеха.
Но он тут же слегка качнул головой и снова повернулся к доске. Сэм тоже была
детективом и хорошо понимала значение этого жеста. Точно такой же, как сделала
она несколько секунд назад, пытаясь забыть о нем и сосредоточиться на работе.
— Эрин Гилрой, секретарь Мэннинга, — объявил Маккорд, ставя
точку рядом с именем.
— У нее я не спрашивал насчет алиби, — признался Уомэк. — А
вы, лейтенант?
— Я тоже, хотя следовало бы. Просто в то время мы не думали
ее подозревать. Я и сейчас не уверен насчет нее, но кто знает!
— Допросите ее еще раз, Уомэк, — велел Маккорд и показал на
последнее имя. — Шейла Уинтерс.
— Психотерапевт? Шредер наморщил нос:
— Иисусе, можете вы это представить? Заниматься любовью со
шринком
[25]
, пока та анализирует подспудное значение каждого вашего стона?
— Не могли бы мы оставить непристойные намеки и сексуальные
фантазии? — сухо осведомился Мак. — Что, черт возьми, сегодня с вами творится?
Шредер и Уомэк обменялись растерянными взглядами. Маккорд
весьма недвусмысленно высказался о Триш Лефковиц. Охрана закона считалась
суровой территорией, где властвовали мужчины, а среди «мальчиков» табу не
существовало. И пока их стрелы не метили в Сэм, парни могли болтать все, что
угодно, несмотря на строгие правила.
— Мы с Литлтон опросили доктора Уинтерс, — продолжал Мак, —
но не как потенциальную подозреваемую, поэтому ничего не спросили об алиби. Она
блондинка и привлекательна, а Мэннинг любил симпатичных блондинок. По моему
мнению, она вряд ли способна на убийство, но мы нанесем ей еще один визит. В
списке остается еще три мужских имени. Первый — Джордж Соколофф, архитектор.
Литлтон проверила его алиби. Вполне правдоподобное, но недостаточно твердое.
— Мотив? — осведомился Уомэк. Маккорд задумался.
— Придется проверить его заявление, но если Соколофф говорит
правду, то именно он был мозговым центром и генератором идей нескольких
предыдущих и успешных проектов Мэннинга. Тот обещал ему, что назначит ведущим
архитектором проекта «Кресент плаза»и даже признает авторство. Может, Мэннинг
пошел на попятную? Это нужно проверить. Остались двое: Джейсон Соломон и его
дружок Эрик Ингрэм.
— Они удостоверили алиби друг друга, — объяснил Уомэк, и
хотя не сразу вспомнил насчет двухсот тысяч долларов, вложенных Мэннингом в
постановку Соломона, с опозданием изложил и этот факт.
— Будем рыть в этом направлении, — решил Мак. — Скорее всего
дорога нашего убийцы вымощена «капустой». Нужно узнать, каким образом Мэннинг
наложил лапу на такую кучу незаконных денежек, чтобы покрыть расходы на жизнь,
содержание ненужной фирмы, покупку машин и доли в бродвейском спектакле и,
вероятно, еще многого другого. Судя по тому, как он швырял их на ветер,
наверняка знал, что в оффшорном банке еще запрятано немало.
Уомэк отхлебнул холодного кофе и поставил чашку обратно на
стол.
— Что, если он торговал наркотиками? Мак пожал плечами:
— Все возможно, но не думаю, что он был способен рискнуть
собственной шкурой из-за чего-то столь опасного и ненадежного. Я бы посчитал,
что он занимался чем-то более стабильным.
— Воровство? Торговля краденым? — предлагал Уомэк. Мак
покачал головой:
— Та же категория, что и наркотики.
— Шантаж? Вымогательство? — не унимался Шредер.
— Вероятнее всего, но я хотел бы получить заключение наших
аналитиков. Пусть почитают досье и выведут заключения. Ответ может быть и у Ли
Мэннинг, хотя она и не обязательно знает об этом. Я хочу допросить ее сегодня,
но попытаюсь быть вежливым и спросить позволения у Валенте. У меня пока все.
Он отошел от доски.
Сэм нетерпеливо ждала этих слов. Схватив с пола сумочку, она
встала и отодвинула стул на место.
— Давайте отрабатывать версии, — добавил Маккорд, и Сэм
рванула к двери, стараясь, чтобы между ними оставались Уомэк и Шредер, в
надежде что мужчины ее загородят. Она была уже у порога, распахнула дверь… и тут
ее настиг неумолимый голос Маккорда:
— Детектив Литлтон, останьтесь на пару слов.
Глава 63
Сэм выругалась про себя и повернулась, давая пройти Шредеру
и Уомэку. Старательно поправила ремешок сумочки на плече, прижала блокнот к
груди и робко приблизилась к человеку, сидевшему за столом и взиравшему на нее
в вопросительном молчании.
— Почему? — коротко спросил он.
На языке Сэм вертелось несколько возможных ответов, пока она
лихорадочно изобретала подходящую отвлекающую тактику и высокоэффективные
методы избежать праведного гнева мужчины, намеревавшегося продемонстрировать
свою силу. Но она все же остановила выбор на самом простом: честности.
— Имеешь в виду реплику насчет массажа? Мак молча кивнул.
— Сама не знаю, зачем я это брякнула, — призналась она. —
По-моему, немного растерялась. Ты, возможно, уже бывал в подобных ситуациях, а
для меня она внове.
