— Я получила приглашение на свадьбу Ли и Майкла. До нее еще
три недели, но один из свадебных подарков у меня с собой. Им либо понравится,
либо меня возненавидят на всю жизнь.
— Ты это о чем? — удивился Джо. — Что там еще за подарок?
— Да так, газета, — таинственно пробормотала Кортни, но, тут
же изобразив улыбку, направилась в кухню, где и объявила Хильде:
— О'Хара сказал, что нашел способ жульничать в кункен, когда
снимает карты.
Хильда медленно повернулась, вызывающе подбоченясь и грозно
сведя брови, хотя глаза едва заметно улыбались.
— Придется приглядывать за ним хорошенько.
— Прекрасная мысль, — кивнула Кортни, садясь за кухонный
стол, за которым Ли разбирала почту.
— А где Бренна? Разве это не ее обязанность?
Ли наскоро обняла девочку и отодвинула груду писем.
— Поклонник пригласил ее на ленч.
— Как продвигается подготовка к свадьбе? Ли рассмеялась:
— Мы пригласили сто человек гостей, но, похоже, их будет сто
восемь. Собираются приехать мэр и миссис Эдельман, сенатор и миссис Холленбек,
а управляющий «Плаза» вознамерился предоставить охрану, не нужную ни мэру, ни
сенатору. Распорядитель банкета убежден, что нам нужно накрыть столы в зале
попросторнее, чего не желаю я. Шеф-повар рвет на себе волосы из-за моей
требовательности, а тетка Майкла грозится сама обслуживать свадьбу. — Заметив,
что Кортни молчит, не улыбается и никак не реагирует, Ли подняла глаза:
— Что-то неладно?
— Нет… ничего… Вернее…
Кортни полезла в огромную сумку, вытащила несколько
листочков с печатным текстом и экземпляр «Ю-эс-эй тудей»и протянула листочки
Ли, а газету положила на колени.
— Две недели назад, — объяснила она, — я взяла интервью у
лейтенанта Маккорда и успела закончить статью о Майкле для семинара по
журналистскому расследованию. Ну и подумала, может, вы захотите прочитать.
— Еще бы! — воскликнула Ли, сбитая с толку таким странным
поведением, и, усевшись поудобнее, принялась читать статью, написанную совсем
еще молодой студенткой специального курса журналистики для одаренных детей.
«Наивная, но твердая вера жителей Соединенных Штатов в то,
что наша система правосудия существует только затем, чтобы защищать
законопослушных граждан, поистине безгранична, как, впрочем, и убежденность в
том, что если система ошибается, то перекос скорее ведет в сторону отеческой
снисходительности к виновным, чем намеренного и жестокого преследования
невинных.
Большинство из нас верят в это так же свято, как и в то, что
человек считается невинным, пока его вина не доказана, причем самым
безоговорочным образом, и что закон, запрещающий дважды привлекать человека к
уголовной ответственности за одно и то же преступление, препятствует
возможности наказывать преступника еще и еще раз после того, как он заплатил
свой долг обществу. Заплатил сполна.
Но среди нас находятся те, кто имеет все причины сомневаться
в этих постулатах, причем их сомнения основаны не на самообмане, не на
отвлеченно-философских рассуждениях, а на собственном горьком опыте. Один из
таких людей — Майкл Валенте.
Майкл Валенте — не из тех, кого легко узнать. И пока вы не
узнали его по-настоящему — не так легко полюбить. Но как человек, который
читает газеты и смотрит новости, я воображала, будто знаю его задолго до того,
как встретила впервые. И следовательно, не любила.
Зато люблю теперь.
Более того, восхищаюсь им и уважаю. И очень хотела бы, чтобы
он был моим другом, братом или дядей. Ужасно жалею, что я не родилась раньше
или он не родился позже, потому что убедилась сама: если Майкл Валенте любит
женщину, то делает это бескорыстно, по-рыцарски и безоговорочно. Постоянно, верно
и навсегда.
Конечно, для женщины, которую он любит, существует одно
маленькое неудобство: это дает всей системе правосудия не только возможность,
но и едва ли не официальное разрешение шпионить, выслеживать, клеветать,
обливать грязью, выставлять в ложном свете, преследовать, и не только его, но и
ее тоже. Позволяет нарушить все гражданские права, обещанные конституцией, те
самые права, которые представители системы поклялись защищать».
Далее автор от эмоциональных восклицаний переходил к фактам,
все чаще подкреплявшимся доказательствами — документами из нескольких
обвинительных заключений, предъявленных Валенте.
Пока Ли читала, Кортни стащила из вазы яблоко и принялась
жевать, время от времени бросая в ее сторону встревоженные взгляды.
Наконец Ли, донельзя тронутая статьей, отложила распечатку и
накрыла руку девочки своей.
— Ну как? — выпалила Кортни.
— Замечательно, — кивнула Ли. — А ты — так вообще чудо.
— Это вы так думаете, — невнятно пробормотала Кортни.
— А кто-то думает иначе?
Девочка замялась. Ли, догадавшись, что преподавателю
факультета статья скорее всего не понравилась, напрямик спросила об этом
Кортни. Прежде чем ответить, та с хрустом откусила кусочек яблока.
— Ну… можно сказать, что восторгом он не пылал. Выругал за
то, что я чересчур увлеклась своим героем и беззастенчиво за него агитирую. За
то, что мой слог настолько «омерзительно сентиментален, что переварить его на
пустой желудок не представляется возможным». Он заявил, что между журналистским
расследованием и тем, что я наваляла, общее — только бумага, на которой все это
излагается.
— Но по-моему, это несправедливо! — великодушно встала Ли на
защиту приятельницы.
— Почему же? Он абсолютно прав. Я знала, что он выскажется в
этом роде.
— В таком случае зачем тогда писала?
Кортни опять откусила от яблока и принялась жевать,
размышляя над ответом.
— Хотела, чтобы все знали правду о Майкле Валенте.
— Знаю, и очень тебе благодарна. Но помню также, что
профессор собирался поставить только одну отличную оценку из всего класса и ты
так ее добивалась!
— И получила.
— Получила? Но как?!
— У меня было больше всех очков по пунктам «степень
трудности доступа к объекту»и «свежий взгляд на вещи».
— Вот этому можно поверить, — улыбнулась Ли.
— Но было и еще одно маленькое обстоятельство, которое
практически гарантировало мне эту оценку.
— Какое же именно? — осведомилась Ли, пытаясь понять причину
нерешительности, буквально написанной на физиономии Кортни.
