Ли ошарашенно уставилась на нее. Шейла никогда не делала
подобных заявлений: как психотерапевт, она обычно искала объяснений поступкам
людей, вместо того чтобы осуждать их за проявленные чувства.
— Не говори мне об этой женщине, — процедила Шейла, снова
взглянув на часы. — Я опаздываю: придется бежать. Обращайся, когда понадобится.
В любое время дня и ночи.
Во время разговора с Шейлой телефон звонил непрерывно. После
ее ухода Хильда принесла записи со всеми сообщениями, и Ли их просмотрела.
Среди них было два, на которые Ли сочла нужным ответить: одно от Майкла
Валенте, второе от Джейсона.
Женщина, ответившая по телефону Валенте, была официальна до
грубости. Кроме того, она также была ненужно пытлива и явно не доверяла ответам
Ли. Она не только потребовала сказать, по какому поводу та звонит, но и
настояла, чтобы Ли дала свой домашний телефон и адрес, после чего велела
подождать. Учитывая, что имя Ли вот уже почти неделю склонялось во всех газетах
и теленовостях, а со вчерашнего дня связывалось с именем Валенте, было
трудновато поверить, что все эти вопросы так уж необходимы. Если женщина — его
домоправительница, ей, очевидно, строго-настрого приказано отсеивать таким
образом все нежелательные звонки. А если она постоянная подружка, живущая в
этом же доме, значит, ее одолевают ревность ко всем женщинам, пытающимся
связаться с Валенте, и неуверенность в собственных чарах. Так или иначе,
дозвониться до Майкла Валенте оказалось чрезвычайно сложно.
Она сидела с трубкой в руках так долго, что, раздраженная,
устав от ожидания, уже хотела уйти, когда Майкл наконец подошел.
— Ли?
По какой-то причине Ли словно ударило током. Нервная система
среагировала самым странным образом на звук его голоса и фамильярное обращение.
Во всем этом было что-то… ужасно… сбивающее с толку… Смущающее…
— Ли? — повторил он, не дождавшись ответа.
— Да… это я… простите, отвлеклась.
— Спасибо за то, что мужественно выдержали допрос и
подождали, пока я возьму трубку. Моя секретарь посчитала вас очередным
репортером, придумавшим новый прием вовлечь меня в разговор. Когда я перед этим
звонил вам, вероятно, был чем-то занят, иначе не забыл бы оставить номер
прямого телефона, что и намеревался сделать с самого начала. Есть новости о
Логане?
— Нет, ничего, — пробормотала она, гадая, находится ли он в
постоянной осаде со стороны представителей прессы или, не дай Бог, во всем
повинна его доброта к ней. Ее одолевало неприятное чувство, что это именно так
и есть.
— Ли?
Она прерывисто вздохнула.
— Простите. Вам, должно быть, кажется, что вы говорите в
пустоту. Я так надеялась, что пресса оставит вас в покое и что не я виной всей
этой мерзости, которую творят с вами.
И не успели слова слететь с губ, как она поняла, что ее
надежды абсурдны и, хуже того, она только что грубо намекнула на его
подмоченную репутацию и стычки с законом и репортерами.
Ли подперла лоб рукой и закрыла глаза.
— Простите, — уныло повторила она, — я не так выразилась.
— Вам не за что извиняться, — заверил он, и Ли поежилась от
его резкого, почти ледяного тона. — Я хотел спросить, нельзя ли заехать завтра
за документами? Во вчерашней суматохе я совсем о них забыл.
Из-за «вчерашней суматохи» ему пришлось сломать напряженный
график дня, разыскать пилота, выдержать спор с Джо, одолжить ей вертолет,
терпеть унижение от полицейских и нести ее к хижине и обратно через сугробы. Ли
в своем ослабленном эмоциональном состоянии не могла не терзаться из-за столь
явного проявления собственной неблагодарности или игнорировать его реакцию.
— Я… пожалуйста, простите, — всхлипнула она.
— За что? — сухо осведомился он. — За то, что прочли обо мне
в газетах? Или за то, что поверили прочитанному?
Ли подняла голову и нахмурилась. Что-то тревожило ее, не
давало покоя.
— За все, — рассеянно бросила она.
— В какое время лучше всего приехать?
— Все равно. Я буду дома весь день, если только не получу
известий о Логане.
Повесив трубку, она долго смотрела на телефон, пытаясь
понять причину беспокойства. Что-то насчет голоса… Голоса без лица… Мужской
голос, поначалу приятный, но ассоциирующийся с какой-то неловкостью… а позже и
с опасностью.
«Прошу прощения, вы уронили…»
Ли затрясло при воспоминании о человеке с пакетом от
«Сакса». Нет, это не Валенте. Это не мог быть Валенте. Что за безумная мысль:
верное доказательство того, что она балансирует на грани физического и
умственного перенапряжения.
Она решила перезвонить Джейсону и, к своему удивлению,
немного повеселела под напором знакомой напористой энергии и искреннего
сочувствия.
— Можешь твердить, что ты в полном порядке, — объявил он в
конце разговора, — но я хочу заглянуть в твои глаза, дорогая. Во сколько я могу
завтра прийти?
— Джейсон, сейчас я не слишком хорошая собеседница.
— Зато я неизменно хороший собеседник. И собираюсь разделить
с тобой компанию. Скажем, в полдень?
Ли, смирившись с тем, что он все равно появится на пороге,
хочет она того или нет, неожиданно осознала, как будет рада видеть его. Она
умирала от одиночества и тоски.
— В полдень так в полдень, — согласилась она.
Глава 19
Восемнадцатый полицейский участок располагался в самом
шикарном месте Нью-Йорка, на Восточной Семьдесят второй улице Верхнего Ист-Сайда.
Ни один из всех двадцати трех участков Манхэттена не имел столь престижного
адреса.
Начальство, пытаясь приложить все усилия, чтобы строение не
выглядело бедным родственником по сравнению с его роскошными собратьями, велело
установить массивные резные двери, охраняемые по бокам древними газовыми
фонарями. Внутри, однако, здание имело столь же непривлекательный вид, как и
любой участок нью-йоркского департамента полиции. Те же неуютные клетушки, те
же теснота и непрерывный гомон.
Когда в субботний полдень Сэм примчалась в участок, Шредер
уже ждал возле кабинета капитана Холланда. Детектив выглядел усталым,
растрепанным и мрачным.
— Черт возьми, — промямлил он, зевая, — я надеялся получить
пару отгулов, пока следственная бригада работает в хижине. До чего же хорошо
было выспаться в своей постели! Когда Холланд позвонил тебе и велел приехать?
— Что-то около восьми.
