— Этот человек никогда не спит, — пожаловался Шредер. — Он
всегда здесь. Живет своей работой.
По мнению Сэм, Том Холланд, вероятнее всего, живет своей
будущей работой. Все знали, что скоро откроется вакансия помощника комиссара.
Мало того, ходили слухи, что Томас Холланд — первый кандидат на должность.
— В понедельник на работу возвращается Стив Уомэк, — добавил
Шредер с новым зевком. — Говорит, что плечо совсем зажило после операции, а еще
одного дня дома он не вынесет.
Новость о возвращении постоянного напарника Шредера
означала, что Сэм прикрепят к кому-то другому, и сердце ее упало при мысли о
том, как теперь ее отстранят от дела Мэннинга.
— Наверное, поэтому меня и вызвали, — сказала она вслух. —
Капитан Холланд потребует устного отчета от нас обоих, а потом переведет меня.
— Тебе лучше сделать счастливое лицо, Литлтон, — ухмыльнулся
Шредер, — иначе сложится впечатление, что ты будешь тосковать по мне.
Сэм не подтвердила и не опровергла это нахальное заявление.
— Мне будет не хватать дела Мэннинга, — объяснила она, —
если предположить, что таковое существует.
Дверь кабинета внезапно распахнулась, и капитан жестом
пригласил их войти.
— Спасибо, что приехали в свой выходной, — кивнул он,
закрывая за ними дверь. — Мне нужно подписать пару бумажек, а потом мы
поговорим.
Он показал на стоявшие перед письменным столом стулья, сел
сам и взял ручку.
Как капитан участка, Холланд пользовался правом занимать
кабинет в самом конце длинного коридора, чуть в стороне от общего хаоса и
немного просторнее, чем остальные клетушки, забившие все четыре этажа старого
здания. Кроме того, здесь имелись такие трогательные, почти домашние штрихи,
как антикварные кожаные книжные закладки на его столе или древний глобус,
стоявший в углу у окна на затейливой медной подставке. И хотя вещи не имели
высокой рыночной стоимости, все же придавали кабинету некую неуловимую
элегантность, ценимую по достоинству теми немногими посетителями, которые
разбирались в подобных вещах и имели достаточно вкуса, чтобы распознать их
достоинства, и совершенно не замечаемую всеми остальными. Совсем как
подчеркнуто скромные, но дорогие костюмы самого Томаса Холланда, чей кабинет
носил явный отпечаток индивидуальности хозяина.
Как и его дяди и дед, сам Холланд выбрал своей профессией
охрану закона, только в отличие от них получил степень магистра, трастовый фонд
и ощутимую надежду стать следующим комиссаром полиции. В свои сорок один год он
имел не только репутацию прекрасного полицейского и идеального администратора,
но обладал еще и утонченно-красивой внешностью и хорошими манерами,
необходимыми мэру Эдельману для создания нового, более рафинированного имиджа
нью-йоркского департамента полиции.
Холланд подписал последний документ, отложил ручку и
взглянул на Шредера.
— Похоже, в деле Мэннинга имеются сдвиги, — объявил он с
некоторым раздражением, заставившим Сэм подумать, что подобные сдвиги вряд ли
пришлись ему по душе. — Комиссар Труманти хочет поручить расследование команде
из четырех детективов и сам выбрал старшего. Вы и Уомэк будете в его
подчинении.
— Кто старший? — коротко спросил Шредер.
— Его зовут Маккорд. Труманти желал передать дело в главное
управление, но это наша территория, и результаты могут оказаться настоящей
бомбой. Я убедил Труманти, что здесь мы сумеем легче контролировать всякую
возможность утечки. Федералам так ни разу и не удалось прижать Валенте. Все
обвинения рассыпались как карточные домики, но нам просто необходимо скрутить
этого ублюдка. Благодаря прессе федералы уже знают, что он замешан в этом деле,
и ищут любую щель, чтобы пролезть к нам и принять участие в расследовании, но
этому не бывать. Единственное, в чем мы с Труманти полностью согласны, — все
следственные мероприятия должны держаться в секрете, пока мы не узнаем точно,
какова роль Валенте. Никто, подчеркиваю, никто, не должен и словом обмолвиться
прессе или кому-то еще не занятому непосредственно в расследовании. Ясно?
Сэм кивнула.
— Абсолютно, — объявил Шредер.
— Если что понадобится, только попросите и все получите:
лишнее время, дополнительные силы, ордера на арест и обыск, все, что угодно.
Если чего-то не добудем сами, обратимся в офис окружного прокурора.
Он встал, давая понять, что совещание закончено.
— Маккорд на время расследования займет пустующий кабинет
лейтенанта Унгера. Он сейчас там и хочет встретиться с вами в двенадцать сорок
пять. Сэм, я рекомендовал мистеру Маккорду взять вас четвертым членом команды.
Только ваша интуиция натолкнула нас на мысль, что тут что-то нечисто, и если
дело заведут, то исключительно благодаря вам. Однако окончательное решение за
ним. Вопросы есть?
Сэм не успела собраться с мыслями, как Шредер ее опередил.
— Маккорд? — повторил он. — Случайно, не Митчелл Маккорд?
Холланд коротко кивнул.
— Сам великий человек.
— Спасибо, капитан Холланд, — чопорно выговорила Сэм. Шредер
вышел, но капитан дал Сэм знак задержаться.
Подождав, пока Шредер удалится на достаточное расстояние, он
с улыбкой сказал:
— Прекрасная работа, Сэм. Хорошо, что сумели найти записку
Валенте. Ваш отец гордился бы вами.
— Я еще не говорила об этом с отчимом, — тихо ответила она,
тактично напоминая капитану о своем истинном родстве с этим человеком. — Он и
мама очень заняты в это время года, а я последние дни совсем закрутилась.
— Понимаю, — кивнул он, отпуская ее очередным кивком и
легкой улыбкой. — Закройте поплотнее дверь, когда уйдете.
Сэм старательно выполнила приказ. Том Холланд, решив
позвонить ее отчиму, поднял трубку и приказал секретарю:
— Попробуйте соединить меня с сенатором Холленбеком.
Глава 20
Шредер, естественно, разозлился, узнав, что не назначен
старшим по делу Мэннинга, но, к удивлению Сэм, был также немного взволнован
предстоящей работой с Митчеллом Маккордом.
— Этот парень — легенда, — сообщил он, сунув очередной
четвертак в автомат столовой на третьем этаже.
— Почему?
— На то есть куча причин, и некоторые из них никому не
известны.
— Весьма содержательная информация, — усмехнулась Сэм.
Шредер, сообразив, что Сэм действительно нуждается в
доказательствах, пустился в подробности:
