— Очень уж похоже на все, что он проделывал с тобой раньше,
— кричала она в трубку. — Но на этот раз он так просто не отделается! Думаю,
что теперь скрываться от людей — только себе вредить. Все равно что признать
себя виновными в чем-то, правда?
Она была слишком унижена и раздавлена, чтобы постоять за
себя, но теперь рвалась в бой за него, и сознание этого наполнило сердце Майкла
непривычной нежностью. Ему было наплевать на Труманти или «Дейли ньюс», но зато
теперь Ли отвлеклась от собственных бед, и это безмерно радовало Майкла. Все,
что угодно, — лишь бы она вышла из своего транса, сбросила ледяную броню, ее
сковавшую.
— Ты права. Самой глупой ошибкой было бы сейчас прятаться.
— Думаю, нам сегодня стоит поужинать вместе. То есть если ты
не занят.
Майкл заверил, что не слишком занят, и пообещал заехать за
ней в восемь и, кроме того, выбрать ресторан.
В начале девятого она вышла из спальни, одетая на битву в
лучшие свои доспехи: черное платье с длинными рукавами и туфли на высоких
каблуках, подчеркивающие красоту стройных ног. На щеках играет румянец,
глубокий вырез обнажает белоснежную шею, глаза блестят.
— Труманти не удастся тебя подставить. Я не позволю! —
добавила она, подходя к нему и поворачиваясь спиной. Оказалось, что молнию
заклинило. Ли попросила Майкла помочь и, подняв тяжелую копну волос, показала
на язычок.
При виде ее округлого затылка у него пересохло во рту.
— Майкл, скорее! Смотри, молния застряла!
К невероятной радости Валенте, его вечный враг, полицейский
комиссар, постепенно становился кем-то вроде союзника.
Едва Ли вышла из лифта, на улице поднялись вопли и шум.
Толпа фотографов и репортеров прихлынула к окнам холла.
— Уверена, что хочешь пройти через это? — встревожился
Майкл.
Она молча подняла глаза. Полупрозрачная кожа и высокие скулы
чуть порозовели, в обрамленных длинными ресницами глазах плескалась
нерешительность, прелестные губы неуверенно приоткрылись. Она выглядела
чересчур хрупкой и уязвимой, чтобы пересечь холл, не говоря уже о столкновении
со сворой репортеров. Майкл понимал, что испытывает Ли в эту минуту. Но тут она
едва заметно приподняла подбородок, почти неуловимым жестом тряхнула головой и
на глазах у Майкла стала безмятежно спокойной. Величественной. Недосягаемой и
далекой. Завороженный выпавшей на его долю неожиданной честью видеть, как
несравненная актриса готовится к трудной роли, которую сейчас предстоит
сыграть, он попытался предложить ей руку, но она улыбнулась и качнула головой.
Ли собиралась выйти на сцену одна, без партнера и поддержки, ибо решилась на
это только из-за него. Менее двух месяцев назад она была правящей королевой
Бродвея. С тех пор она отреклась от трона, сама отдала корону, но теперь
возвращалась из добровольной ссылки. Ради него.
Он держался немного сзади, исполненный гордости и торжества,
когда она грациозно скользила мимо слепившего барьера вспышек, мимо той толпы
вопящих репортеров, от которых скрывалась неделями.
— Куда вы собрались, мисс Кендалл? — крикнул один, когда Ли
садилась в «бентли».
Она проигнорировала остальные вопросы, сыпавшиеся со всех
сторон, но намеренно громко ответила на этот:
— Мы с мистером Валенте едем ужинать.
— Вы можете что-то сказать по поводу статьи в сегодняшней
«Дейли ньюс»? — бесцеремонно допытывался репортер этой газеты.
— Могу, — со спокойным презрением бросила она. — Если
комиссар Труманти или кто-то из его подчиненных одобрил ту грязную клевету,
которую вы напечатали, значит, он так же преступно безответственен, как ваше
издание.
С этими словами она скользнула на заднее сиденье. Майкл
последовал за ней, все еще не веря собственным ушам. Подумать только, она
посмела обвинить влиятельную газету в клевете, комиссара полиции в преступной
безответственности, а весь нью-йоркский департамент полиции в нарушении тайны
следствия. Майкл понимал, как потрясена она стычкой с представителями прессы,
но сама Ли скрывала смятение под веселой улыбкой.
— По-моему, все прошло как нельзя лучше, — заметила она. —
Правда?
Майкл проглотил смешок.
— Неплохо, — ответил он с самым серьезным видом, но тут же
забыл обо всем, когда с переднего сиденья донесся голос О'Хары.
— За нами «хвост», мистер Валенте. Парочка репортеров
пыталась преследовать нас в такси, но я удрал от них уже после второго
квартала.
Ли нервно подалась вперед:
— Преследователь?
Джо покачал головой:
— Это тип в темном седане, который повторяет каждый наш
маневр. Держится за нами так, словно прикован цепью к моему бамперу, и при этом
воображает себя невидимым. Это означает, что он коп.
Отражение Джо в зеркальце заднего обзора вскинуло брови,
ожидая приказа.
— Отрывайтесь, — велел Майкл.
— Будет сделано.
Ли охнула и схватилась за колено Майкла, когда Джо, разогнав
«бентли», развернул его поперек движения и рванул в переулок. В конце переулка
он резко свернул влево, и Майкл положил руку на спинку сиденья, сжав предплечье
Ли и не давая ей упасть.
— Техника истинного мастера, — заметил он смеясь. О'Хара
снова глянул на него в зеркало заднего обзора и ухмыльнулся:
— Лучше держите миссис Мэннинг!
Он направил «бентли»в очередную аллею, на волосок миновав
мусорные ящики, и Ли с веселым ужасом взглянула на Майкла:
— Куда мы едем?
— Сюрприз. Доверься мне. Вот увидишь, тебе там понравится.
— Я всегда тебе доверяю, — кивнула она.
Майкл знал: она не лжет. Несмотря на все измены и
предательства, которые пришлось перенести Ли, она безгранично ему верила и
любила, когда он был рядом, не только потому, что считала другом. Просто
отчаянно стремилась к какому-то постоянству, надежности и поддержке и знала
Майкла дольше, чем кого бы то ни было в Нью-Йорке. Как-то вечером она
призналась, что еще тогда, четырнадцать лет назад, инстинктивно почувствовала,
что на него можно опереться… и что тогда ее интуиция, вероятно, была тоньше.
В Майкле тоже говорила интуиция, подсказывавшая ему не
слишком затягивать их платонические отношения. Он сделает непоправимую ошибку,
если позволит ей отдать ему роль «верного и дорогого друга», поскольку в этом
случае она постарается надолго сохранить это положение, просто ради
удовольствия чувствовать себя в безопасности.
