Если бы Альбан в то время сам находился в «Львином рве», он бы прикончил Лэссака без всяких дуэлей и теперь ожидал бы виселицы...
* * *
Альбан Делаланд не знал, что Шарлотта видела, как он встретился с ее кузиной. Сама она собиралась пойти проведать мадам де Шато-Ландон, свою соседку, молодую бедную вдову, которая на днях сломала ногу. Открыв наружную дверь, она увидела, как Альбан встретился с Леони, как они вместе спустились к старой стене и остановились там, ведя какой-то ожесточенный спор. Разумеется, наблюдая издалека за разыгравшейся пантомимой, она не поняла, в чем дело, вмешаться она тоже не решилась и стала дожидаться Леони, которая возвращалась откровенно рассерженная, а ее собеседник смотрел ей вслед грустно и подавленно.
Шарлотта дожидалась кузину в прихожей, и та, распахнув дверь, оказалась с ней лицом к лицу.
— О господи! Шарлотта! Вы куда-то уходите?
— Да, но заметила, что вы беседуете с господином Делаландом, и решила вас подождать. Беседа была очень оживленной, смотреть на вас издалека было очень забавно, но о чем шла речь?
— Забавного мало, скажу вам прямо. Комиссар привез очень грустную новость и не знал, как бы деликатнее ее передать.
— И поручил это сделать вам. Судя по вашему лицу, вас это не порадовало. Что за новость?
— Не лучше ли нам сесть? — внезапно смягчившись, предложила мадемуазель Леони.
Встревоженная Шарлотта присела на ступеньку крыльца.
— Такая плохая новость?
— Я знаю, что она не оставит вас равнодушной, Шарлотта. Этой ночью умер бедный граф де Сен-Форжа.
— Боже мой! Умер? Этой ночью? От чего? Несчастный случай?
— Нет. На дуэли. Противник воспользовался его минутной рассеянностью и сразил его наповал.
Если бы крыша обрушилась Шарлотте на голову, она удивилась бы гораздо меньше.
— На дуэли? Адемар? Быть такого не может!
Чувствуя, что сейчас будет задан неизбежный вопрос, мадемуазель Леони поспешила его предупредить:
— Именно дуэль и была причиной визита господина Делаланда. Он не знал, как сообщить вам об этом, потому что чувствовал себя виновным в гибели графа. Он стал косвенной причиной несчастья. Проходя этой ночью по Королевской площади, он заметил дуэлянтов и тут же отдал приказ именем короля вложить шпаги в ножны. Наш Адемар стоял к нему спиной, он невольно обернулся, и противник воспользовался этим...
Глаза Шарлотты наполнились слезами.
— Господи! Какой ужас! Мой бедный игрушечный супруг! Кто же поднял на него руку?
— Некий де Лэссак, офицер легкой кавалерии, человек совершенно ему незнакомый. Граф ужинал с шевалье де Лорреном, маркизом д'Эффиа и еще несколькими приятелями в «Львином рве», известном кабаре на улице Па-де-ла-Мюль. Господа хорошо поели и немало выпили, разгорячились, — принялась рассказывать мадемуазель Леони, внезапно став весьма словоохотливой, — слово за слово, и готово дело! Вы и сами знаете, как это бывает после обширных возлияний!
— Нет, сама я этого не знаю и могу это только вообразить. Так вот в чем причина странного поведения господина Делаланда! Он чувствует себя виноватым?
— Представьте себе! Хотя он всего лишь выполнял свой долг и, явившись на Королевскую площадь, понятия не имел, кто так вопиюще нарушает указ Его величества короля. В общем, скажу я вам, — заторопилась мадемуазель Леони, стараясь избежать неизбежного, но такого нежеланного вопроса, — что завтра к нам приедет господин де ла Рейни, он привезет тело графа, чтобы похоронить его здесь со всеми положенными почестями, и сообщит вам все, что вы пожелаете узнать. А вы сейчас к мадам де Шато-Ландон?
Шарлотта поднялась со ступеньки и взяла корзинку, с которой собиралась идти.
— Да, и мне нужно спешить. Я думаю, она меня уже заждалась.
— Так идите быстрее. А я пока снова схожу в церковь, договорюсь со священником о похоронах, а потом, с вашего разрешения, отдам необходимые распоряжения, и мы обрядим наш дом в траур и приготовим его к возвращению бедного мальчика. У меня богатый опыт по части траурных церемоний, и я рада, что у вас он гораздо скромнее. Вам придется позаботиться только о платье. Бедная моя Шарлотта, теперь вы очень долго будете носить только черное.
— Конечно, кузина, а как же иначе? Адемар мне не чужой человек, я привязалась к нему даже больше, чем думала, он и в самом деле стал мне братом...
* * *
Когда тело Адемара де Сен-Форжа оказалось в особняке де Фонтенак, дом был готов его принять. Ставни были закрыты, помещение задрапировано траурными тканями, которые были извлечены из сундуков на чердаке. От них пахло перцем, но все обитатели, немного почихав, к нему притерпелись. В гостиной на первом этаже был сооружен черный с серебряной бахромой катафалк с балдахином, вокруг которого располагались высокие подсвечники, принесенные из церкви, со свечами из белого воска. Рядом стояло серебряное ведерко со святой водой, куда вместо кропила приходящие будут окунать ветки букса.
Герцог Орлеанский проявил царственную щедрость, распорядившись положить своего молодого друга в гроб из красного дерева с массивными серебряными накладками. Траурную повозку сопровождал эскорт личной охраны герцога. Братья де ла Жумельер передали Шарлотте соболезнования герцога, сообщив, что монсеньор, совладав с горем, причиненным потерей столь близкого друга, непременно прибудет на похороны. Они же передали ей письмо от герцогини Орлеанской, которая вложила в него всю душу, и письмо дышало теплом и сердечностью.
В день прибытия гроба все жители Сен-Жермена высыпали на улицу.
Господин де ла Рейни, как обещал, приехал за час до прибытия траурного поезда, собираясь находиться рядом с Шарлоттой во время всей горестной церемонии. Она приняла его в библиотеке, ставшей ее любимой комнатой, и, взглянув на нее, гость не мог ей не улыбнуться. В строгом черном платье, подчеркнувшем белизну ее кожи, с яркой зеленью глаз и пепельными волосами, гибкая и стройная, Шарлотта стала еще красивее. Она тоже невольно улыбнулась ему в ответ. Шарлотта была слишком честна, чтобы изображать безутешную скорбь, какой не испытывала.
Мадемуазель Леони встретила главного полицейского с особой радостью: как-никак он взял на себя нелегкий труд сообщить молодой вдове, почему она овдовела...
За те сутки, что прошли после приезда к ним Альбана, у Шарлотты, разумеется, возник тот самый вопрос, ответ на который было так непросто ей дать. Мадемуазель Леони, не придумав ничего лучшего, отгородилась от него ложью: она сказала, что ничего не знает и что им все должен объяснить господин де ла Рейни. И вот господин де ла Рейни приехал. Мадемуазель Леони закрыла за гостем и хозяйкой дверь библиотеки и, чувствуя неприятную пустоту под ложечкой, стала ждать окончания разговора. Она прекрасно понимала, что Шарлотта во что бы то ни стало должна узнать правду, чтобы злые сплетни и пересуды, неизбежные в таких случаях на похоронах и после них, не застали ее врасплох.
