– Почему? Да потому что он до сих пор любит тебя, глупое и скрытное создание! – не выдержала Луиза. – Тсс! Не возражай, – едва не прикрикнула она на уже открывшую было рот подругу. – Просто послушай.
И Луиза как могла сухо, без эмоциональных подробностей, изложила все, что случилось в Грэмм-херст-холле в памятное утро после побега Бланш. Потом она пересказала содержание письма, полученного из замка Бернсов после учиненного юношей допроса матери и обыска в отцовском кабинете. И закончила описанием поездок Арнольда по всей Британии в попытках найти хоть малейший след беглянки.
– И ты еще спрашиваешь, почему не состоялась свадьба, – переведя дух после длинного монолога, охрипшим голосом добавила она наконец.
Бланш, которой в последней реплике подруги почудился упрек, тихонько вскрикнула, и на ее щеках слезы снова прочертили две дорожки.
– Я все-таки все испортила, – с раскаянием прошептала она. – Прости, Луиза, милая, мне следовало все рассказать тебе сразу, в тот же день, как только ты показала мне медальон с портретом…
– Конечно, следовало, вне всяких сомнений, только почему ты опять плачешь? – озадаченно поинтересовалась та, обнимая подругу за вздрагивающие от беззвучных рыданий плечи.
– Я должна была рассказать тебе все – и уехать, сразу, не дожидаясь появления в поместье твоего жениха, – прошептала едва слышно Бланш. – И сейчас ты была бы замужем и счастлива с любимым человеком… А я… наверное, я слишком сильно хотела увидеть его, хотя бы еще один раз увидеть… Боже, какая я эгоистка!
– Дурочка ты, – ласково попеняла ей Луиза, вынимая из словно сведенных судорогой пальцев подруги насквозь промокший носовой платок и вручая взамен собственный сухой. – Перестань уже плакать. Сделанного не воротишь, зато теперь нет никаких тайн, и надо только написать сэру Бернсу, что ты здесь.
– Зачем? Ну зачем? – тихо спросила в промежутке между всхлипываниями Бланш. – Луиза, счастье мое, после всего, что я натворила в Грэмм– херст-холле, он, узнав правду, и в самом деле не мог заняться ничем иным, кроме поисков – хотя бы для того, чтобы успокоить тебя и чтобы расставить все точки над i и завершить ту давнюю историю. Но теперь… видишь, ты справилась без него, – вымученно улыбнулась Бланш, – и просто сообщи ему, что я нашлась и ты больше не волнуешься… и еще… что я все простила. И ему, и его семье. И знаешь… я ведь в самом деле ему не ровня – с моей-то наполовину итальянской кровью… Я не хочу его видеть. Я… я уже почти успокоилась. – И вопреки собственным словам девушка снова разрыдалась в голос. – Пусть женится на достойной и во всех отношениях подходящей леди, ведь ты и вправду станешь ему куда лучшей женой. – Подняв заплаканные глаза на совершенно онемевшую от изумления Луизу, Бланш спросила: – Ты ведь любишь его?
– Нет! – отрезала та. – Нет же! И он меня не любит, вся наша помолвка была делом рук его матери и моей тети Глэдстоун, помнишь ведь ее? Прекрати эти глупости, слышишь? – Она вскочила и в возмущении принялась мерить шагами комнату. – Прекрати это никому не нужное самопожертвование, ты что!
Бланш только безнадежно махнула рукой. Она хорошо знала подругу – та еще в детстве старалась при каждом удобном случае поделиться с ней шарфиком, гребнем, веером или хотя бы самым вкусным кусочком пирога… Бланш не понимала, просто совершенно не могла взять в толк, как же Луиза, собиравшаяся замуж за Арнольда, может не любить его. Нет, в это невозможно было поверить, как невозможно было поверить и в то, что нынешние слова и поведение подруги продиктованы ее искренними чувствами, а не привычкой жертвовать для Бланш всем самым лучшим.
Попытки убедить друг друга в том, что не она, а подруга должна стать леди Бернс, в коих ни одна не преуспела, были прерваны гонгом, приглашавшим всех на пятичасовой чай.
* * *
Семейство Вуд приняло Луизу восторженно и эмоционально.
Мистер Томас, знавший о ней немало со слов лорда Райта, поцеловал девушке руку и не удержался от комплимента:
– Само очарование. Дорогой мой друг, тебе, видно, приходится приложить немало усилий, чтобы уберечь это сокровище от всяких… – Он запнулся, подбирая подходящее слово, а лорд Райт, церемонно проводив свою крестницу к креслу, кивнул и поблагодарил сэра Томаса за понимание.
Лора Вуд была не столь сдержанна. Окинув девушку цепким взглядом и отметив про себя все детали, она, видимо, вынесла ей свой приговор: «Мила, обаятельна, но чертовски провинциальна», – и поэтому отнеслась к Луизе тепло, но несколько снисходительно.
– Присаживайтесь скорей, голубушка! Вот здесь, да. Ах, как хорошо, что вы не носите воланы, с ними так неудобно за столом. И ленты. Вы же привыкли к загородной жизни, понимаю, к чему вам лишние украшения, каждый бант стесняет движение. А вы столь порывисты. Конечно же, наряды стоит упрощать, это мы тут привыкли к излишествам…
Джордж наблюдал эту сцену со странным выражением лица. Бланш, которая невольно отмечала реакцию хозяев дома на появление подруги, поразилась его мрачному взгляду и крепко сжатым челюстям. Восхищение, читающееся во взгляде Джорджа, перевешивалось гневом и какой-то отчаянной решительностью. Похоже было, что он боролся с желанием подняться и вывести Луизу на улицу. Бланш попросила передать ей молочник, но Джордж даже не пошевелился. Он слышал ее голос, не мог не слышать, но предпочел не отзываться, а тратил все силы на какую-то внутреннюю борьбу.
– Но мы ведь пересекались с вами в магазинах? – нахмурилась Лора, намазывая тост джемом. – Я припоминаю, вы мерили зеленую шляпку в лавке мистера Тимкинса? И говорили, что она идет к вашим глазам, но шляпка была ужасная сама по себе, кроме того, устаревшая и с кривыми швами. Я тогда вмешалась и удержала вас от покупки.
Луиза кивнула, побоявшись разочаровать Лору. Ни шляпку, ни лавку она не помнила. Поездки в Лондон по магазинам были дороги возможностью вырваться из повседневной жизни и хорошенько погулять, а ворох новых нарядов сам по себе ничего не значил. Всего лишь приятное дополнение. На столичных жителей она обращала внимание, но в первую очередь это были молодые люди, а не добровольные советчицы из числа покупательниц.
Если воспоминания о Лоре Вуд и отложились, то не самые приятные. Высокомерие, которым иногда одаривали Луизу жительницы Лондона, ее несколько обижало. Как ни старалась она успевать за новинками, все равно какая-нибудь деталь туалета отставала на сезон, а то и на два. Особенно трудно было с прической: вроде и ничего, всего лишь пара прядей уложена не в ту сторону, а придиры уже поджали губы.
– А я узнала вас по портретам, что рисует мисс Бланш, – встряла Агата. – А живьем никогда не видела, обязательно бы запомнила. Вы такая красивая, я никогда таких красивых девушек не видела.
– Да-да, – брякнул Джордж, – именно.
– Простите, что вы сказали? – Луиза, не успевающая всем отвечать, повернулась к нему и улыбнулась.
– Ничего, – коротко ответил Джордж, утыкаясь в свою чашку.
Луиза вопросительно посмотрела на Бланш, но та ничем не могла ей помочь. Толстокожесть Джорджа и излишняя резвость Роберта не позволяли ей самой остановиться на какой-либо линии поведения, а уж дать совет подруге она не могла и подавно.
