— Адонис показывает блестящие результаты, четырнадцать побед из двадцати пяти заездов, а в прошлом году стал чемпионом в Ньюмаркете. Его рост более ста семнадцати сантиметров. Разве он не красавец? Среди чистокровных скакунов в моей конюшне вы не найдете второго такого. Каков силач и какая выносливость! Правда, он немного норовист — чувствуется горячность дикого животного, — но у него бесподобная родословная. Среди лошадей он король.
— Вы поедете на нем? — спросила Эйприл.
— Не сегодня. — Райли прислонился спиной к столбику ограды. — У Адониса другие дела.
— Какие?
— Сегодня ему предстоит случка.
Эйприл повернулась к светлой лошадке в середине загона.
— Он, кажется, не очень-то ей интересен.
Райли сверху вниз посмотрел на Эйприл:
— Заинтересуется.
Она выдержала его взгляд.
— Откуда у вас такая уверенность?
— Эта молодая кобылка еще не тронутая. Адонис должен ее расшевелить. Он заставит ее обратить на него внимание.
Эйприл чувствовала, как краска заливает ей щеки, но глаз не отвела.
— А что, если кобыла не захочет спариваться с вашим Адонисом?
— Захочет.
— Почему?
— Потому что она ничего не сможет с собой поделать. В ее натуре желать его.
— Не слишком ли вы уверены? А если она уже выбрала другого?
— Это невозможно. Он предназначен для нее. Они идеально подходят друг другу.
— Это вы так считаете.
Он самонадеянно кивнул. Да он всегда во всем прав.
Эйприл заглянула в загон. Адонис приближался к кобылке сзади. Вытянув большую голову, он нюхал ей хвост. Кобылка побежала от него прочь.
— Вы ошибаетесь. Вопреки вашим утверждениям он совсем ей не нравится.
Райли так близко наклонился к Эйприл, что она разглядела в его глазах крошечные золотые огоньки.
— Она подойдет к нему. Адонис терпелив. Как и я.
Его свежевыбритая кожа приятно пахла мылом.
— Если она еще не тронутая лошадь, то может испугаться, — заметила Эйприл.
Пальцы Райли осторожно коснулись ее волос.
— Натура берет свое даже у самых упрямых представительниц женского пола. На вид она равнодушна к нему, но одно его присутствие уже зажгло в ней желание. Чем ближе он к ней подходит, тем сильнее ей этого хочется. Когда она поймет, что пора ему уступить, то сама станет его приманивать.
Он приблизил к Эйприл свое лицо почти вплотную и носом задел ее нос, а его жаркое дыхание обожгло ей щеку. Губы у Эйприл выжидательно приоткрылись, собственное дыхание участилось. Рот Райли искушал ее подобно спелому плоду. Все, что ей надо было сделать, так это только дотянуться до него и попробовать.
Проклиная свою слабость, Эйприл не стала сопротивляться его поцелую. Он ласкал ее губы, словно дольки апельсина, которые он хочет вкусить до капли. Все разумные мысли куда-то испарились. Осталось лишь одно наслаждение.
Господи, почему она так его хочет?! Когда он рядом, она забывает о том, кто она. Она становится кем-то еще. Кем-то, кто ей очень нравится. А когда он обнимает ее, от его теплых прикосновений забываются все беды, а страхи улетают куда-то далеко и ее одиночество, в которое она заточена, как в крепость, рушится.
Райли отстранился от нее, глаза у него были закрыты, словно он все еще смаковал ее губы. Медленно открыв глаза, он посмотрел ей в лицо:
— Боже, какая вы сладкая!
Почему такое происходит? Он вдыхает в нее жизнь, она ощущает себя женщиной.
Эйприл покраснела, не зная, что на это ответить, поэтому перевела взгляд на лошадей и сказала:
— Вероятно, вы правы. В конце концов, она не будет ему отказывать. Он красивый жеребец, и она тоже красивая.
Не отводя от нее глаз, Райли произнес:
— Да, она красивая.
И опять это возбуждение. Дыхание перехватывает, и в то же время дышится легко. Разве такое возможно? Не важно, есть у нее титул или нет, но рядом с Райли она чувствует себя настоящей леди. Нет… настоящей женщиной.
— Хотите ее погладить? — спросил он.
И, не дожидаясь ответа, издал пронзительный свист.
Кобылка навострила уши и чуть повернула голову в его сторону. Узнав его, она медленно подошла прямо к протянутой руке Райли.
Он схватил ее за уздечку и поднял золотистую голову.
— Не бойтесь. Ей нравится, когда ее ласкают.
Эйприл несмело дотронулась до светлого хохолка на голове кобылы.
— Здесь погладьте, — сказал он, указывая на морду лошади. — Здесь самое нежное место. Просто шелк.
Эйприл послушно коснулась лошадиной морды.
— Нет-нет. Снимите перчатки.
Эйприл испуганно отдернула руку.
— Нет. Я и так чувствую, какая она мягкая.
— Ну же. Она не укусит, обещаю.
— Знаю, что не укусит. Но нам уже пора уходить.
Он улыбнулся, и на его щеке появилась ямочка.
— А вот трусихой я вас никогда не считал. Вы боитесь?
— Я не боюсь! Я вообще ничего не боюсь.
— Тогда дайте вашу руку.
Он взял ее руку и стал снимать перчатку.
— Нет! — крикнула Эйприл и попыталась оттолкнуть его, но Райли уже успел стянуть перчатку с ее руки.
Она пыталась отнять руку, но он крепко держал ее в своей ладони. Эйприл пришла в ужас от того, что он увидит шершавую кожу на ее руках, мозоли, шрамы от порезов и неровные ногти — болезненное напоминание о том, кем она была.
И кем осталась.
Эйприл выхватила у него перчатку и отвернулась, чтобы надеть, хотя и понимала, что поздно — он все увидел. Призрачное облако, на котором она блаженно плыла, испарилось, и она упала на землю. Вот что значит возомнить себя леди. И теперь, когда уродливые руки прислуги предстали перед его глазами, она снова превратилась в судомойку.
Райли взял ее за плечи и повернул к себе лицом. Она стояла, опустив голову и не смея взглянуть на него.
Он отнял у нее перчатки, взял ее руки в свои и осторожно потер. Какие у него сильные и теплые руки!
— Я не хотела, чтобы вы это видели.
— Почему? — спросил он, и голос у него прозвучал нежно и ласково.
— Они не женственны, загрубели от работы.
— Это ваши руки.
— В этом-то все и дело, — с несчастным видом произнесла Эйприл и стала натягивать перчатки.
Он снова их снял и отбросил в сторону.
— Когда вы перестанете прятаться от меня?
