— Очень хорошо, — ответил Коналл. — Я покончу с бесчестьем прямо сейчас. Я перережу твоему сыну сонную артерию, и в течение нескольких секунд он умрет от потери крови. Или… — добавил он, переместив нож к его паху, — или перережу ему бедренную артерию, чтобы покончить с его мучениями еще быстрее. Или, может, предпочтешь, чтобы он перестал мучиться и я кастрировал его, прервав таким образом ваш злосчастный род раз и навсегда?
Брэндаб сопротивления не оказывал. Слишком сильно страдал он от боли, чтобы бояться за свою жизнь… или мужественность. После нанесенных Коналлом ударов он, вероятно, думал, что было бы лучше умереть.
Хартопп тронул Дункана за локоть:
— Не делайте этого, Маккалох. Балленкрифф победил в честном поединке. Пусть едет. Вы получили то, за чем приехали.
Бросив взгляд на Хартоппа, Дункан опустил оружие.
Коналл отпустил Брэндаба, и тот в агонии рухнул на землю.
— Только не попадайтесь мне на глаза южнее Глазго.
С этими словами он направился к карете. Из рассеченной брови сочилась струйка крови. Опасаясь, как бы Дункан не выстрелил ее возлюбленному в спину, Шона сверлила его глазами.
Коналл забрался на козлы и взмахнул поводьями. Лошади пришли в движение. Жилище Хартоппа вскоре скрылось из виду в зелени зарослей, они во весь опор неслись домой.
Глава 21
Едва коляска остановилась у господского дома Балленкриффа, Шона спрыгнула на землю.
— Коналл! Как ты?
Она взобралась к нему на козлы.
Корчась от боли, он прижимал руку к боку. Из брови над левым глазом продолжала сочиться кровь, а на щеке расплылся пурпурный синяк.
— Уиллоу, ступай в дом и позови кого‑нибудь на помощь. Ему трудно самостоятельно спуститься на землю.
Из дома тотчас выбежал и устремился к карете Баннерман в сопровождении двух лакеев, недавно вернувшихся из поисковой партии. Они сняли Коналла с козел и понесли в его комнату. Шона следовала за ними вверх по ступенькам. Ее не покидали тревожные мысли.
Коналла опустили на кровать, и слуга начал стаскивать с него сапоги.
— Мисс, вам не нужно здесь находиться, — сказал Баннерман.
— Тогда попробуйте меня выпроводить, — ответила она, не спуская глаз с лица Коналла.
— Мисс, я протестую. Я собираюсь раздеть хозяина. Он будет…
— Все в порядке, Баннерман, — выдавил из себя Коналл. — Мне понадобится помощь, а Шона в телесных делах не испытывает ни брезгливости, ни стыдливости. — Он шевельнулся на постели. — К тому же я знаю, что делает с вами вид крови. Меньше всего мне бы хотелось, чтобы вы сейчас рухнули на меня, потеряв сознание.
— Очень хорошо, сэр, — заключил дворецкий и бросил на Шону взгляд, полный благодарности.
— Лучше принесите мне из кабинета мой медицинский чемоданчик и поднос с бренди.
— Сию минуту, сэр.
Баннерман удалился.
Шона стояла рядом.
— Может, послать за доктором?
— Я сам доктор, — проворчал Коналл.
— За другим. — Она сердито поджала губы.
— Нет, я могу сам о себе позаботиться.
— Хм. Ладно, посмотрим. Взглянем сначала, что этот гад с тобой сделал.
Опустившись на кровати за спиной Коналла на колени, Шона осторожно стянула с него фрак и отбросила в сторону. И не смогла сдержать восхищения. Широкие плечи под пышными рукавами рубашки, плотно облегающий торс зеленый, с серебром, жилет. Думать, что элегантная одежда делает его более слабым противником, было бы ошибкой. Он одержал победу над заносчивым горцем в справедливом поединке. И хотя физически Брэндаб выглядел более устрашающим, настоящее оружие Коналла таилось в его голове.
Обняв его сзади, Шона начала расстегивать его жилетку. Тепло шелка на кончиках пальцев повергло ее чувства в смятение. Приблизившись лицом к его шее, она вдохнула его запах — разогретого сандалового дерева, — и ее пальцы задрожали, с трудом справляясь с простой работой. Ей хотелось поцеловать его, но она боялась, что причинит ему больше вреда, чем радости.
Кое‑как Шоне все же удалось справиться с заданием, хотя ее внимание в большей степени занимали твердые мышцы его живота, чем пуговицы. Чтобы снять жилет, Коналл отвел руки назад и застонал от боли.
— Прости. Еще одну вещь осталось снять.
Для облегчения выполнения этой задачи Коналл сам расстегнул две верхние пуговки рубашки.
— Приподними руки.
Она не видела его лица, но слышала стон. Поднять он смог лишь одну руку.
Едва Шона освободила его от рубашки, как Коналл упал на подушки и крепко зажмурил глаза, борясь с болью.
Шона пробежала взглядом по его нагой груди. Между двумя широкими мышечными прокладками груди пролегала глубокая борозда, идущая вниз от V‑образного углубления у основания шеи до пупка. Стройные ряды мышц по обе стороны от нее формировали живот.
Все тело Коналла было усеяно кровоподтеками. На боковой поверхности грудной клетки, куда Брэндаб бил его ногой, образовалось темно‑багровое пятно.
— Если хочешь, можешь уйти.
— А?
Шона поймала его взгляд.
— С моей стороны было несправедливо просить тебя остаться. Дамам не стоит смотреть на весь этот ужас.
Шона догадалась, что, вероятно, вся та боль, которую он испытывал, нашла отражение на ее лице.
— Я слеплена из более крутого теста.
Его губы тронула мягкая улыбка.
— Не сомневаюсь в этом.
— К тому же ты однажды обещал научить меня, как ухаживать за пострадавшими. Самое время начать, не правда ли?
— Похоже, что да, — вздохнул Коналл.
Баннерман вернулся с медицинским чемоданчиком и подносом. Одного мимолетного взгляда на пострадавшего хозяина хватило, чтобы над его верхней губой проступили капельки пота. Налив бренди в стакан, он поспешно удалился.
— Хорошо, — сказал Коналл, с трудом принимая сидячее положение. — Начнем сначала. Принеси мне зеркало и влажное полотенце.
Шона принесла то, что он просил, и теперь смотрела, как он промокает кровь, сочившуюся из разбитой брови.
— Проклятие! — Его лицо от досады покраснело. — Я полагал, что она меньше. Открой мой чемоданчик и достань баночку с надписью «Медный купорос».
Затем Коналл объяснил ей, как приготовить раствор — одну часть порошка смешать с четырьмя частями воды.
— Красивый цвет, — восхитилась Шона. — Голубой, как твои глаза. Что это?
— Кровоостанавливающее средство. Оно прижжет рану, остановит кровотечение.
Шона ощутила приступ дурноты. Прижжет рану? Как будто он еще не настрадался от боли?
