— Нет! — крикнула Изабель, наполовину обезумевшая от муки. — Нет, не должен! Нет никакого проклятия, никогда не было.
Мак-Коннелл грубо усмехнулся, окинув ее взглядом, прежде чем переключить внимание обратно на Рэнда.
— Она лжет ради тебя, разве это не очаровательно? Она проигнорировала мое предложение, сказанное шепотом, мою попытку переманить ее, чтобы лжесвидетельствовать ради нашей цели. Она не согласилась даже под угрозой давать ложные показания против тебя перед Королевским судом. Ты знал?
— Так это были вы, кто обращался ко мне в аббатстве, — выкрикнула она с дрожью, узнавая его. — Вы предположили слишком многое — мое желание присоединиться к вашему плану, во-первых, мое молчание, во вторых. — На мгновение ее отвлек поединок между Хэнли и королем. Он резко прекратился, так как король обезоружил виконта. Толкнув его назад, так что он споткнулся на сарациновых коврах комнаты, Генрих схватил клинок Хэнли, выпавший из его руки, за рукоять свободной рукой.
Дэвид, давая отпор Грейдону слева от него, продолжал сражаться с резким лязгом скрещивающихся мечей, от которых на пол сыпались голубые и оранжево-красные искры, и скрипом клинков, острие по острию. Грейдон пытался снова и снова взять верх над молодым человеком, как будто надеясь победить его простой мощью. Кроме того, между атаками и отражением молниеносных ответных ударов Дэвида, он обменивался хитрым взглядом с Мак-Коннеллом.
Дэвид, движения которого были изящными и расчетливыми, нахмурился, увидев это. Изабель, которая боялась за его жизнь, показалось, что юноша мог бы ловко одержать победу над ее сводным братом, если бы не сдерживал свои силы. Ей пришла в голову мысль, что он не хотел убивать Грейдона перед ней, боясь ее реакции на его смерть.
Прежде чем она успела полностью осознать догадку, борьба между Рэндом и его единокровным братом снова привлекла ее внимание.
— Твоя леди-жена не откажет мне, когда ты умрешь, — МакКоннелл говорил со злобным удовлетворением. — Она будет делать то, что я скажу, или присоединится к тебе в твоей могиле.
— Я думаю, нет, — ответил Рэнд, его лицо было железным.
Вслед за словами он бросился в атаку, тесня своего противника
назад и снова назад, подальше от Изабель. Мак-Коннелл споткнулся, восстановил равновесие, хотя движение было неуклюжим, почти некоординированным. Несмотря на это, на его лице не было растерянности. Вместо этого на нем отразилось коварство. Казалось, он падает назад быстрее и дальше, чем было необходимо.
В этот момент Изабель увидела ловушку. Дэвид слабо контролировал свою схватку с мечником, менее искусным, но превосходящим его в весе и хитрости. Еще несколько шагов и Рэнд дотянется до меча Грейдона. Все, что Мак-Коннеллу нужно было сделать, — заманить его вперед, где его сообщник сможет его достать, задержавшись на одну секунду в своей схватке, чтобы нанести смертельный удар.
Ее сердце застряло в горле. Она пронзительно вскрикнула, пытаясь предупредить Дэвида.
Это было необязательно. Рэнд разглядел уловку.
Он резко приблизился к Мак-Коннеллу и, прикрываясь его телом как щитом, схватил его в братские объятия, повернул к Грейдону и сильно толкнул.
Клинок Грейдона пронзил Мак-Коннелла в спину снизу вверх. Один гортанный звук вылетел из горла единокровного брата
Рэнда, прежде чем он упал на пол. Его колени ударились первыми, и он упал вперед. Его меч звякнул о каменный пол, смягченный ковром, затем покатился по шерсти с ярким узором, остановившись у подола плотной юбки платья королевы. Елизавета Йоркская наклонилась, чтобы подобрать его за тяжелую рукоять, держа его так, что острие тащилось по полу.
Шок от того, что он сделал, оглушил Грейдона на смертельное мгновение. Он резко вскинул клинок в оборонительную позицию, но было слишком поздно. Дэвид, наклонившись в своей атаке, миновал его защиту и пронзил его в сердце.
Тишина была такой внезапной, такой оглушительной, что треск пламени в лампах на масляных фитилях звучал, как полет птиц. Затем тишину прорвало проклятие Хэнли. Развернувшись кругом, он бросился к королеве. Прежде чем Генрих успел поднять свой меч, Хэнли вырвал клинок своего сообщника в пятнах карминного цвета из руки Елизаветы. С рычанием медведя, украшавшего его тунику, он повернулся к Изабель.
В этот момент из затененного угла двинулась тень. Гибкая, безмолвная как смерть, она выросла за Хэнли, бросив на него черный покров, который внутри имел серебристое сияние. Худая темная тень отвела назад руку и глубоко вонзила тонкое лезвие. И когда Хэнли упал вниз лицом, показался Леон, Мастер празднеств во всем великолепии желтого дублета, вышитого черными музыкальными нотами. Окровавленный нож из тончайшей испанской стали был в его руке, и улыбка удовлетворения на — красивых губах.
— За мою сестру, — сказал он, быстро охватив взглядом тех, кто стоял, наблюдая с видом ошеломленного одобрения, — и за леди Изабель. Этот мужчина был животным и заслуживал смерти.
Затем шагнув к колыбели, он протянул руки к девочке, которая лежала там, хныча, поднял ее и прижал к своей груди. Он повернулся и пошел к двери.
— Стойте! — скомандовал Генрих.
Леон повернулся, на его лице был просто вопрос.
— У вас наша дочь. Вы не можете забрать ее, чтобы она стала заложницей Франции.
— У меня ребенок моей сестры, моя собственная племянница — хотя я однажды объявил ее своей дочерью в надежде обезопасить ее. Жюльет нежно любила ее так же, как ее дядя нежно любит ее сейчас. Вы думаете, что она была зачата из-за какого-то государственного дела?
— Разве нет? — спросил Генрих с мрачным сомнением, избегая твердого взгляда своей жены.
— Не со стороны моей сестры. Она любила вас и стала жертвой этой любви. Если Вы хотите знать, кто получал плату у Франции, посмотрите на добропорядочного виконта. Это Хэнли продался короне Франции, прогуливаясь по Континенту с одного турнира на другой. Ему были нужны деньги, так как у него не было своих земель или поместий, которые бы шли с титулом.
Подбородок короля упрямо поднялся, хотя он прочистил горло, прежде чем говорить:
—- Кто брал деньги у Франции не так важно. Сейчас нас волнует, как может быть использована эта малютка. Вы можете гарантировать, что ей не причинят вреда из-за ее рождения, что она не будет служить залогом моей доброй воли? Даже если ее будут хорошо охранять, что вы можете ей дать по сравнению с богатством нашего двора или браком, который мы может устроить для нее в будущем?
Леон перевел взгляд с короля на младенца у себя на руках и снова обратно. Нерешительность, как туман, прокралась в ночную темноту его глаз.
Изабель вздрогнула, как будто проснулась от плохого сна. Сделав один шаг вперед, она заговорила с мягким убеждением:
— Дорогой Леон, как ты будешь оберегать ребенка, пока скитаешься с одного двора на другой? Какие меры безопасности ты можешь принять, если другие захотят использовать его в своих целях? Король обладает властью, чтобы обеспечить его безопасность. Разве не лучше согласиться на это?
