Услышав позади себя шорох, она обернулась. Это пришла Дивота, чтобы приготовить ей постель. Элен постояла еще немного на свежем воздухе и медленно вернулась в спальню.
Уже совсем стемнело, и Дивота зажгла свечу на столике, затем внимательно посмотрела на Элен, та спокойно встретила ее взгляд.
– Ну, так что ты скажешь? Думаешь, нам стоит здесь остаться? – неожиданно спросила она горничную.
– А куда мы еще можем пойти?
– Я ничего не говорю о сегодняшнем вечере. Но, может быть, завтра?
– Есть маленькая проблема... деньги!
– У меня есть серьги, те, что подарил Дюран. Есть ожерелье моей матери. Что-нибудь мы же сможем за них выручить?
– Да, но стоит ли рисковать ими? Разумно ли уходить куда глаза глядят, если здесь у тебя есть все, что нужно, – еда, постель, безопасность...
– И положение любовницы Райана в придачу. Что же в этом хорошего?
– Многие женщины пользовались таким положением, чтобы приобрести деньги и власть.
– Да, такие, как Помпадур, как Жозефина, когда Первый Консул
[21]
еще только уговаривал ее выйти за него замуж. Может быть, но к ним и относились все определенным образом...
Дивота нахмурилась и помрачнела.
– Конечно. И все же, по-моему, глупо с презрением относиться к тому, что здесь у тебя есть, только из-за того, что это ущемляет твою гордость.
– Ничего плохого в моей гордости нет! – с горячностью возразила Элен.
– Я с тобой не спорю, но ты должна хорошенько подумать. Райан может ввести тебя в общество, познакомить с нужными людьми. К тому же у него имеются средства, чтобы наладить производство дорогих масел и эссенций, необходимых для изготовления духов. Либо он будет делать это сам, либо через своих приятелей каперов. У тебя будет и свободное время, и комната, а потом, кто знает, может, появится и магазин, если месье Байяра можно будет уговорить уступить тебе часть своих складских помещений внизу.
– С чего бы это ему заниматься моими делами? У него ко мне нет никакого интереса, кроме того, чтобы я всегда присутствовала в его постели.
– Ты его недооцениваешь, как мне кажется.
– Неужели? Я почти уверена, что он предпочел бы держать меня в зависимости. На его месте и папа поступал бы так же, и Дюран.
– Не все мужчины одинаковы.
– Нет, конечно, – произнесла Элен с иронией. – Только ты должна подумать о том, чего я могу ожидать, если стану жить в Новом Орлеане под его покровительством.
– Разве это так уж трудно? Это все будет на его совести, chere!
Элен резко отвернулась, не ответив ей. Через несколько секунд она сказала:
– Мне вообще не нравится затея использовать Райана.
– Это сложный вопрос – кто кого использует.
– Да. – Элен опять замолчала и стала вытаскивать из волос шпильки, которые удерживали прическу.
– Значит, мы остаемся? – тихо и ненастойчиво спросила Дивота.
Элен замерла. Потом тяжело вздохнула.
– Мы остаемся, – сказала она и направилась к постели.
Через несколько часов Элен вдруг проснулась, очнувшись от глубокого сна. В спальне было темно, и только слабый свет уличного фонаря проникал через открытую дверь с балкона. Ночной бриз шевелил и приподнимал муслиновые занавески, создавая впечатление, что кто-то только что вошел. Элен лежала не шевелясь, напрягшись каждым своим мускулом.
Вскоре послышался шелест ткани, заскрипела половица. Она резко повернулась в постели. За противомоскитной сеткой виднелась тень, по форме напоминавшая фигуру мужчины. Она уже набрала воздух, чтобы закричать...
Сетка отдернулась, и мужчина набросился на Элен, зажимая ей рот ладонью и одновременно крепко обнимая ее. Чья-то обнаженная грудь прижималась к ее груди, и знакомый запах приятно смешивался с ароматом вина.
– Райан!.. – приглушенно вымолвила Элен.
Он рассмеялся, потом неожиданно быстрым движением крепко прижался губами к ее губам. Когда Райан поднял голову и отнял свои губы, оба прерывисто дышали.
– Я боялась, что ты сегодня... не сможешь вернуться. – Из-за сильного волнения ее голос дрожал. «Он не был у другой женщины! Он вернулся ко мне!»
– Всегда есть способы...
– Наверное, подкупил стражу?
– Они спали слишком крепко, чтобы услышать про деньги.
– Тогда как?
– Частокол уже совсем не тот, что раньше. Особенно на заднем крепостном валу. Я просто пролез сквозь него.
– Но тебя же могли поймать?!
– Я все время думал о том, как ты лежишь в моей постели, такая мягкая и теплая, и решил, что из-за этого стоит рискнуть, даже если придется попасть на день или два в кутузку.
– Очень лестно, – ответила Элен с недоверием.
– А что еще? – спросил Райан и с мучительной медлительностью стал сдвигать открытый ворот ее ночной рубашки на плече Элен и дальше, на округлости ее грудей.
– Страшно. Ты меня испугал, – выдохнула она.
– Прости меня. А что еще? – Его горячее дыхание щекотало ее обнаженную кожу, вызывая дрожь во всем теле.
– Волнующе. Я ведь спала...
Она боролась с желанием подставить грудь под его губы. «Боже милостивый, какой же он все-таки невнимательный!»
– Pauvre petite
[22]
, я укачаю тебя, и ты опять уснешь. А что еще?
Она внезапно замерла, задержав дыхание от восторга, когда его влажные губы прикоснулись к бутону ее соска.
– Я больше не хочу... радовать тебя... только словами, – прошептала Элен.
– Ну, тогда я попробую порадовать тебя и словами, и делами, всеми хитростями, которые только знаю, – проговорил он, прикасаясь к ее груди. – Чтобы ты порадовалась тому, что я здесь, с тобой.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
На следующее утро беженцы-мужчины сразу после завтрака разошлись по городу в поисках жилья. Райан тоже ушел, чтобы наладить свои деловые связи, несколько ослабевшие за время его отсутствия в городе. Женщины томились в ожидании возвращения мужчин, собравшись на галерее, которая выходила во двор, и обсуждая роскошь дома Райана. Они строили планы, как отдохнуть в Новом Орлеане и какие шаги предпринять в ближайшее время, начиная от поисков хорошего врача и кончая поисками хорошей губной помады. Несмотря на фамильярность их общения, в разговорах все же чувствовались некоторое напряжение и стеснение, свойственные гостям, которые стоят на крыльце в ожидании экипажа, чтобы уехать домой после окончания приема или вечеринки.
К полудню все они покинули дом Райана. Семейство Мазэнов перебралось в лучшую гостиницу Нового Орлеана, куда потом переехал и Дюран; труппа Морвена поселилась в комнате над таверной на северном конце Бурбон-стрит, а семья Туссаров нашла приют у друга месье Туссара, который совсем недавно ушел в отставку после службы во французской колониальной администрации и поселился в этом городе.
