Мавританка приподняла свои опухшие от удара веки, и глаза ее сердито блеснули, когда она решительно заявила Изольде:
– Нет, мы всегда будем вместе! Разве твой отец не растил нас, как родных сестер? Разве всю жизнь мы не были закадычными подругами, которые поклялись никогда не расставаться?
– Да, конечно, мой отец, может, именно этого и хотел, но мать моя так нашу с тобой дружбу и не благословила. И она всегда, до последнего дня своей жизни стремилась нас разлучить, – напомнила Изольда, словно пытаясь отрезвить Ишрак. – А после смерти моего отца на нашу с тобой долю выпали одни только страдания.
– Ну и что? Зато моя мать от всего сердца благословила нашу дружбу! – возразила Ишрак. – Она постоянно повторяла мне: «Изольда – твоя названая сестра, «сестра твоего сердца», как у нас говорят». Моя мать была очень рада тому, что я целые дни провожу в твоем обществе, что мы вместе готовим уроки, вместе играем, вместе спим. И она так любила твоего отца!
– И они постарались всему научить тебя! – с некоторой даже обидой напомнила ей Изольда. – Разным языкам. Медицине. Боевым искусствам. А меня ничему не учили – только музыке и вышиванию!
– Они сознательно готовили меня к тому, чтобы я могла стать не только твоей служанкой и компаньонкой, но и твоей защитницей, – сказала Ишрак. – Вот я тебя и защищаю по мере сил. Я знаю все, что нужно, чтобы хорошо служить тебе. И ты должна была бы этому радоваться.
Ласковое прикосновение к ее щеке одного пальчика Изольды сказало ей без слов, что подруга очень этому рада.
– Ну вот и хорошо, – вздохнула Ишрак, – а теперь мне нужно еще немного поспать. Ты ступай, пообедай с ними. И постарайся убедить этого Луку, чтобы он нас отпустил. А если тебе это удастся, попробуй попросить у него хотя бы немного денег.
– Ты слишком высокого мнения о моей способности убеждать, – печально сказала Изольда.
– Да, очень высокого, – серьезно подтвердила Ишрак и закрыла глаза. – Особенно когда речь идет о Луке.
* * *
Лука рассчитывал пообедать наедине с Изольдой и в это время задать ей все необходимые вопросы, а также выслушать ее объяснения; увы, уже послав за нею, он обнаружил, что ни Пьетро, ни Фрейзе никуда уходить не намерены и явно будут обедать с ними вместе.
– Я вам и еду буду подавать, – пообещал Фрейзе. – Уж лучше это сделаю я, чем какая-то местная служанка, которая без конца станет вас подслушивать, а то еще и вмешиваться начнет.
– А ты у нас просто на удивление сдержанный и молчаливый! – заметил Лука.
– Да, я очень сдержанный, – повторил Фрейзе, старательно запоминая это слово. – Сдержанный. А знаешь, ведь это, пожалуй, действительно так.
– А я буду вести протокол. Мы ведь по-прежнему расследуем дело об убийстве и колдовстве, – с суровым видом напомнил Луке брат Пьетро. – И то, что они попали в беду, а мы их спасли, отнюдь не доказывает их невиновности. Как раз наоборот! Хорошие женщины сидят дома и ведут себя как полагается, а не слоняются по дорогам и не попадают в лапы разбойникам!
– Их вряд ли можно обвинить в том, что они не сидят дома; ведь дома-то они как раз и лишились, а дон Лукретили вместе с главным аббатом намерены были объявить их ведьмами и отправить на костер, – раздраженно возразил Лука. – Разве можно обвинять синьору Изольду в том, что родной брат выгнал ее из дома?
– Какова бы ни была причина, но синьора Изольда и ее служанка лишились и дома, и должного присмотра, – стоял на своем брат Пьетро. – Никто из мужчин о них не заботится и не берет их под защиту. Они наверняка снова попадут в беду и станут причиной очередных неприятностей.
– Я полагал, что мы уже ответили на все вопросы, касавшиеся положения дел в аббатстве? – сказал Лука, видя, как решительно настроены его товарищи, и переводя взгляд с одного на другого. – Я думал, что наше расследование завершено и отчет о нем отослан. Или я не прав? Я считал, что эти женщины признаны невиновными – во всяком случае, в большей части приписываемых им преступлений. Я полагал, что нас вполне удовлетворили и доказательства их невиновности, разве не так, брат Пьетро?
– Да, в том, что касалось отравления монахинь с помощью белладонны и убийства сестры Августы, – согласился Пьетро, – доказательства их невиновности нас полностью удовлетворили, ибо выяснилось, что все эти преступления были делом рук сестры Урсулы. Но мы так и не установили, чем занимались эти две особы ночью в мертвецкой. Разве вы не помните, как они терзали труп усопшей? Помните, сестра Урсула еще предположила, что они отправляют сатанинскую мессу и пожирают плоть мертвой монахини?
Фрейзе кивнул и поддержал Пьетро:
– Он прав, Лука. Они должны это объяснить.
– Хорошо, я непременно спрошу об этом, – сказал Лука. – Я обо всем у них спрошу. Но вспомните, как ее братец, будучи заодно с преступницей, которая звалась сестрой Урсулой, явился на суд, более всего желая увидеть свою сестру на костре. Неужели вы не способны проявить к ней жалость? Впрочем, так или иначе, если ее ответы нас не удовлетворят, мы всегда сможем передать ее в руки дона Пикканте, хозяина этих земель. Он с той же легкостью отправит обеих ведьм на костер, как это сделал бы и дон Лукретили. Вы именно этого хотите? – Он посмотрел на их угрюмые лица. – Вам хочется видеть, как они умирают? Как умирают эти две молодые женщины?
– Мне хочется видеть, как свершается правосудие и воцаряется справедливость, – торжественно произнес брат Пьетро. – А прощать – это удел Господа.
– А мне кажется, можно было бы попросту закрыть на все это глаза и дать им возможность утром убраться отсюда, – предложил Фрейзе и направился к двери.
– Ох, прекрати, ради бога! – воскликнул Лука и увидел Изольду, как раз спустившуюся к обеду.
Она переоделась в платье, позаимствованное у жены хозяина гостиницы. Платье было из жесткой темно-синей ткани. Голову Изольда прикрыла чепцом, какие носят деревенские женщины, а свои роскошные светлые волосы убрала назад и заплела в косу. Глядя на нее, Лука тут же вспомнил, каким золотым водопадом обрушились ей на плечи из-под апостольника эти волосы, когда он на конюшне сбил ее с ног и прижал к полу; вспомнил он и легкий аромат розовой воды, всегда исходивший от нее. В этом простом одеянии ее красота вдруг неожиданно засияла столь ослепительно, что и Лука, и брат Пьетро примолкли, не в силах вымолвить ни слова.
– Я надеюсь, вам удалось немного прийти в себя и отдохнуть, – пробормотал Лука, придвигая ей стул.
Изольда улыбнулась, но глаза ее оставались опущены долу.
– Я же не была ранена, я всего лишь испугалась, так что теперь совсем уже пришла в себя. А Ишрак отдыхает и набирается сил. Утром, я уверена, ей будет значительно лучше.
Фрейзе, громко хлопнув дверью, вошел в комнату и принялся с грохотом расставлять на столе тарелки и перечислять принесенные кушанья:
