– Согласен. Потушите факелы, – приказал епископ.
Как только двор затопила тьма, все сразу примолкли, словно испугавшись того, что творят. Женщины перешептывались и крестились, а маленькие дети жались к матерям и цеплялись за их юбки. Один даже тихонько захныкал.
– Ну вот, в такой темноте я его даже разглядеть не могу! – пожаловался кто-то в толпе.
– Нет, вон он!
Когда двор начал заполняться народом, оборотень спрятался в своем любимом темном углу, а теперь его и вовсе было почти не видно – его темная грива и смуглая кожа сливались с темным частоколом и черной утрамбованной землей. Люди моргали и терли глаза, поскольку дым от потушенных факелов еще не рассеялся. Вдруг староста сказал:
– Он движется!
Оборотень действительно встал на четвереньки и озирался, качая головой из стороны в сторону, словно никак не мог понять, что за беда грядет, но чувствуя, что вот-вот случится нечто ужасное. По толпе, как ветерок, прошелестели кинутые шепотом проклятья. Теперь, когда все увидели, что оборотень по-прежнему там и шевелится, большинство мужчин в гневе потребовали немедленно его прикончить. Фрейзе видел, что люди уже нащупывали булыжники в карманах, и понимал, что еще немного, и они забьют бедного звереныша до смерти.
Изольда тем временем, добравшись до Луки, легко коснулась его плеча и, когда он наклонился к ней, прошептала:
– Прошу тебя, не убивай его!
Увидев это, Фрейзе, стоявший рядом с ареной, быстро обменялся с Ишрак понимающими взглядами. Ему хорошо были видны и блестящий серебряный наконечник стрелы, и то, как спокойно и уверенно она держит большой лук. Потом он снова посмотрел на оборотня и еле слышно сказал ему:
– Тихо, тихо, не бойся, – но тот вряд ли мог услышать это предупреждение за шипением бесчисленных проклятий, так и сыпавшихся из уст присутствующих. Оборотень в ужасе втянул голову в плечи и сгорбился; ему явно было очень страшно.
Медленно, угрожающе, словно возвещая чью-то смерть, зазвонил колокол на колокольне. Оборотень вздрогнул, услышав этот звон, и затряс гривой, словно звуки колокола болезненным эхом отдавались у него в ушах. Кто-то пронзительно рассмеялся, но в этом нервном смехе отчетливо чувствовался страх. Все ждали, когда отзвучат последние удары полуночного колокола, и огромная луна, яркая, точно холодное солнце, медленно взошла над крышей гостиницы и осветила фигурку оборотня, который, чувствуя свое ужасное, безвыходное положение, замер на месте; все его тело так и блестело от пота.
Но никаких признаков отрастающей волчьей шерсти на этом теле видно не было, да и в размерах оборотень пока ничуть не увеличился. И волчьи клыки у него не появились, и хвост не вырос. Он, правда, по-прежнему стоял на четвереньках, но зрители, внимательно на него глядя, могли заметить, что он весь дрожит, точно пойманная морозным днем маленькая лань.
– Ну что, он меняется? – спросил у Луки епископ. – Я что-то ничего не замечаю. Я не вижу, чтобы он вообще что-то делал.
– Он просто замер на месте и озирается, – сказал Лука. – И никакой отрастающей шерсти на нем нет, хотя луна светит прямо на него.
Кто-то в толпе жутко завыл по-волчьи, и оборотень резко повернулся в ту сторону, словно надеясь, что это настоящий волк, но сразу отпрянул, поняв, что над ним грубо подшутили.
– А теперь он меняется? – снова потребовал ответа епископ.
– Нет, я ничего такого не вижу, – сказал Лука. – По-моему, он все такой же, как был. – Он посмотрел на небо и увидел, что облачко не больше крупного кулака наползает на луну и арена внизу уже отчасти скрыта во тьме. – Пожалуй, лучше снова зажечь факелы, – с беспокойством предложил Лука, – свет меркнет.
– Так этот оборотень все-таки начал превращаться в волка или нет? – капризным тоном спросил епископ. – Нам ведь еще нужно будет объявить людям свое решение. Может, ты прямо сейчас прикажешь этой мавританке в него выстрелить?
– Не могу, – честно признался Лука. – По справедливости не могу. Он же не превращается в волка. На небе полная луна, он весь залит ее светом, но ни в кого до сих пор не превратился.
– Не стреляй! – услышал он настойчивый шепот Изольды.
Быстро темнело – облако уже почти совсем закрыло луну. Толпа застонала – глухим, исполненным страха стоном.
– Пристрели его! Быстрей пристрели его! – выкрикнул кто-то.
В медвежьей яме стало совсем темно.
– Факелы! – крикнул Лука. – Принесите зажженные факелы!
Вдруг раздался жуткий пронзительный вопль и глухой удар упавшего в яму тела; кричала явно женщина, и почти сразу послышалось отчаянное царапанье – это она скребла ногтями бревна частокола, пытаясь встать на ноги.
– Что там еще такое? – Лука пробился сквозь толпу и, напрягая глаза, стал вглядываться во тьму, царившую на арене. – Да зажгите же, наконец, факелы! Именем Господа! Что тут у вас происходит?
– Спасите меня! – услышал он голос Сары Фейрли. Женщина была в дикой панике. – Всемилостивый Боже, спаси меня и помилуй! – Она, оказывается, упала в медвежью яму и сейчас прижималась спиной к деревянной стене, напрягая зрение и тщетно вглядываясь во тьму, чтобы увидеть приближение страшного оборотня. Тот, поднявшись на задние лапы, тоже всматривался в нее, глаза его теперь светились каким-то янтарным светом. Он-то хорошо видел в темноте, а вот остальные, можно сказать, временно ослепли. Бедная женщина выставила перед собой руки, словно надеясь оттолкнуть от себя острые клыки и когти волка-оборотня.
– Ишрак! Стреляй! – крикнул Лука.
В темноте он толком не видел ни самой Ишрак, закутанной плащом, ни блеска ее глаз, зато хорошо различал серебряный наконечник стрелы, нацеленный точно в цель – в оборотня, который, то и дело принюхиваясь, нерешительно, шаг за шагом приближался к кричавшей женщине. А потом вдруг Лука услыхал голос Ишрак, только она кричала не ему, а угодившей в медвежью яму Саре Фейрли, которая, застыв от ужаса, жалась к стене.
– Позови его по имени! – кричала Ишрак. – По имени позови!
Белое неясное пятно – лицо Сары – повернулось в сторону Ишрак, темной тенью высившейся над нею.
– Что? – Похоже, от страха она почти оглохла и не понимала, чего хочет от нее эта мавританка. – Что я должна сделать?
– Разве ты не знаешь, как его зовут? – сменив тон, ласково спросила Ишрак, но серебряный наконечник стрелы по-прежнему был нацелен на оборотня, медленно подползавшего все ближе и ближе к женщине.
– Откуда же мне знать, как зовут этого оборотня? – прошептала в ответ потрясенная Сара. – Вытащи меня отсюда! Ох, ради бога, вытащи меня! Спаси!
– Да ты только посмотри на него! Раскрой глаза и посмотри на него, как смотрит любящая мать! Кого ты столько лет оплакивала? Вспомни, как его имя!
