Кейт смотрела на адвоката со все возрастающим уважением. Было ясно, что он не имел много времени на то, чтобы подготовиться, но за несколько часов уловил самую суть дела, мгновенно чувствуя, где надо просто подтолкнуть, а где задать косвенный, но очень важный вопрос.
— О да! — кивнул Хэнк Миллер. — Но именно с этого момента начался подлинный кошмар. Она писала письма моей жене и звонила ей по телефону, уверяя, что я остаюсь в семье только из жалости, убеждая Сью отпустить меня, чтобы ребенок обрел родного отца и чтобы я наконец соединился с женщиной, которую по-настоящему люблю. Когда Сью попыталась покончить с собой, а я начал подыскивать себе другую работу, Габриэлла позвонила моей жене в госпиталь и сказала, что патетический поступок Сью не изменит нашего решения вместе уехать в Филадельфию. Было это как раз за неделю до предложения Джека занять его место.
Майк резко отодвинул стул и встал.
— Итак, если я вас правильно понял, Габриэлла Грант забеременела от вас, таким образом вы очутились у нее на крючке, хотя она и соблазнила другого мужчину жениться на ней?
Хэнк Миллер нервно рассмеялся.
— Нет, вы неправильно поняли, детектив. Я не попался ни на какой крючок. Я сказал Габриэлле, что если она согласится пройти тест на ДНК и ребенок действительно мой, то я немедленно разведусь с женой и буду жить с ней.
— И что?
— Это решило все дело. Через неделю Габриэлла потеряла ребенка. Мне позвонил ее муж и сообщил, что у нее выкидыш и она не вернется на работу. Потом, встретившись с Джеком, я узнал, почему: она уже получила место в Филадельфии. Естественно, я посвятил Джека в подробности этой прискорбной истории.
Майк нахмурился.
— Хорошо, мистер Миллер, подведем итог: у вас был мимолетный роман с Габриэллой Грант, однако потом дело приняло серьезный оборот, и вы благородно решили предостеречь мистера Кэйна. — Майк обернулся к Брэду Уорнеру. — Но это ничего не меняет. Допустим, Джек Кэйн понял, что собой представляет Габриэлла Грант. И такой аргумент мы, по вашему разумению, должны принять в качестве доказательства невозможности их любовной связи?
— Вы упустили в этой истории самое главное, детектив, — парировал Уорнер.
Кейт внезапно почувствовала раздражение. Раз уж даже Майк не понял, о чем речь, то что говорить о ней и Гарри? Роковая привязанность одного мужчины вполне может быть для другого банальным флиртом. Она очень обрадовалась, когда снова взял слово Майк:
— Если я что-то и упустил, то лишь потому, что вы об этом не упомянули.
— Вы просто не дали мистеру Миллеру закончить, — возразил Уорнер.
Майк сел на свое место.
— Да, да, продолжайте, пожалуйста.
Хэнк Миллер смущенно наклонился вперед, облокотившись на стол.
— Главное в моем рассказе — то, что между мной и Габриэллой Грант не было ни романа, ни серьезных отношений, ни даже случайной связи. Поэтому, предложив ей сделать анализ ДНК, я точно знал, что ничем не рискую. Результат просто не мог быть положительным.
Майк переглянулся с Гарри и обратился к Хэнку Миллеру:
— Итак, вы утверждаете, что не имели с Габриэллой Грант любовной связи? То есть между вами никогда не было физической близости?
Миллер энергично кивнул.
— Именно так. Сильная симпатия без сексуальных поползновений, если вы хотите точно охарактеризовать наши отношения. Мне нет никакого резона лгать. Я пришел сюда сам.
После этих слов Хэнка Миллера в комнате повисла долгая, напряженная тишина. Все молчали, никто не пил воды, не курил и не шуршал бумагами до тех пор, пока Гарри, откинувшись на спинку стула и глядя в потолок, словно ища там вдохновения, не произнес:
— Так, значит, у вас с Габриэллой Грант не было никакого романа — ничего! И тем не менее Габриэлла солгала своему мужу и вашей жене? — Он выпрямился и посмотрел в глаза Миллеру — Я не понимаю. Она хотела вас скомпрометировать? Шантажировала?
Хэнк натянуто улыбнулся.
— Нет, вовсе нет, все обстояло гораздо хуже и печальнее. С точки зрения Габриэллы, это было истинной правдой — так она воспринимала реальность в своем сознании.
— Вы хотите сказать, что она фантазировала? — Майк расхохотался. — Вы хотите сказать, что женщина, глядя на которую половина мужчин Америки пускает слюни, живет в вымышленном мире, где вы являетесь объектом ее желаний?
Миллер смущенно и сконфуженно заерзал на стуле.
— Не знаю, почему она вцепилась именно в меня, возможно, потому, что я был ее боссом и довольно влиятельной фигурой в Питтсбурге… — Он пожал плечами. — К тому же в данном случае мы имеем дело отнюдь не с безвредными фантазиями, не переходящими через границы сознания в реальный мир.
— Вы говорите как профессиональный психолог, — заметил Гарри.
— Неудивительно. — Миллер глотнул воды. — Я достаточно пообщался с ними с тех пор, как случилось то несчастье с моей женой — она довольно долго лечилась. Один из ее психиатров даже назвал мне болезнь, которой соответствуют симптомы Габриэллы Грант, — этот недуг называется эротоманией
[22]
.
— Эротоманией? — нараспев повторил Майк. — Такое название больше подходит для плохого порнографического фильма.
Хэнк Миллер снова пожал плечами.
— Тем не менее это настоящее психическое расстройство с ярко выраженной клинической картиной. Его описывают в медицинских учебниках. Психиатр показывал мне главу, посвященную эротомании. Я не все понял, но знаю, что это заболевание имеет прямое отношение к одержимости и наваждениям. Габриэлла сумела убедить себя в том, что я люблю ее, она искренне верила, что я хочу быть с ней, отсюда логически вытекало и ее поведение. Все, что она делала и говорила, было основано на ее неадекватном восприятии реальности.
— Джон Хинкли и Джоди Фостер?
[23]
— спросил Майк Трейвис.
— Не совсем… — Хэнк отрицательно покачал головой. — Там Хинкли вообразил, что должен застрелить президента, чтобы завоевать любовь Джоди. Габриэлла же была убеждена, что я уже люблю ее. — Миллер подался вперед. — Тут, скорее, уместнее сравнение с женщиной из Коннектикута, которая как-то вломилась в дом Дэвида Леттермана
[24]
, крича, что она его жена.
— Но та женщина была сумасшедшей, — вдруг вмешалась в разговор Кейт. — Габриэлла Грант не производит такого впечатления. Как она смогла достичь своего положения, если у нее не все дома?
