Дверь распахнулась. Мать Гущина в толстом махровом халате,
без макияжа показалась Тате старше и как-то симпатичнее.
– Наталия Павловна? Я не ожидала… А Павлика нет дома.
– Можно мне с вами поговорить? Это очень важно!
– Со мной? Пожалуйста, – растерянно проговорила
женщина. – Раздевайтесь. Извините, я в таком виде, но у меня бронхит…
Кашель замучил… Проходите, Наталия Павловна. Чай будете?
– Нет, спасибо, ничего не нужно.
– Вы, по-моему, очень волнуетесь, что-то случилось? С
Павликом что-то не так? С его романом, да?
– Да, то есть я не знаю… Но я должна понять… Нинель
Вадимовна, кто написал «Дурную славу»?
Лицо Гущиной стало серым.
– Это ведь написал не Павел Арсеньевич, верно?
– Господи, да что вы такое говорите! Бог с вами, а кто
же? – Голос ее звучал так фальшиво, что хотелось заткнуть уши.
– Я пришла к вам, чтобы сообщить – возникли подозрения,
и надо бы их рассеять, если возможно…
– Какие подозрения? – помертвевшим голосом спросила
Нинель Вадимовна. – Я не поняла…
– Я и еще кое-кто считаем, что это плагиат. Что Павел
Арсеньевич не писал этих книг… Они очень хороши, спору нет, но автор кто-то
другой.
– Но почему? Почему вы так решили?
– Мне трудно это объяснить… Это какие-то нюансы… И если
бы эта мысль зародились у меня одной, я бы молчала, но… Я вам больше скажу:
похоже, эти книги писала женщина… Только не говорите мне, что вы ничего об этом
не знаете. Кстати, последним доводом в пользу этой версии послужил ваш вопрос,
не сняла ли я ксерокопию… Простите, что говорю такие неприятные вещи, но лучше
выяснить все, пока не поздно. Ведь если книга выйдет, может разгореться
грандиозный скандал, понимаете? Вашего сына назовут плагиатором, то есть
попросту вором.
– Но это не так… Вы ошибаетесь… А насчет копии я
спросила, потому что Павлик велел. Я в этом не разбираюсь. Наталия Павловна,
милая, я вас умоляю! Зачем вам это? Зачем вам ломать мальчику судьбу? Я знаю, у
него тяжелый характер, он часто бывает грубым, но он не вор, нет! Ох, я больше
не могу… Не могу… И я всегда знала, что не сумею… – Она уже рыдала в
голос. – Меня не хватит… Вы правы, вы совершенно правы, лучше все выяснить
сейчас, потом будет поздно, и я не переживу позора… Наталия Павловна, смотрите,
вот, – она указала на висящий в комнате большой фотопортрет красивой
веселой женщины лет тридцати, – это она… Это она…
– Кто? – испуганно спросила Тата. Она уже
раскаивалась в том, что поспешила явиться сюда.
– Ника, моя дочь, сестра Павлика… Это она написала те
книги… но ее больше нет… Она была очень, очень больна… И вот уже год, как ее
нет… Она жила отдельно, и мы даже не знали ничего. Только после смерти нашли
рукописи. Целых четыре. У меня сперва даже не было сил их прочесть. А Павлик
прочитал. Ему очень-очень понравилось. И он сказал: «Мама, у меня есть шанс
переменить жизнь, я смогу прославиться, а Нике ведь уж ничего не нужно, и
все-таки ее труд не пропадет»… Понимаете?
– Значит, действительно это писала женщина, ваша дочь?
– Да-да, Ника. Она была такая странная…
– И что, она никогда даже не говорила вам, что пишет?
– Никогда. Она рано вышла замуж, ушла от нас… Они с
Павликом не очень ладили… А потом ее муж погиб в автокатастрофе, у нее случился
выкидыш, и она замкнулась. Я даже не знала, что она так серьезно больна… У нее
сдало сердце… Я виновата перед ней, потому что все внимание отдавала Павлику –
младший, знаете… Мальчик. Я в своей безумной любви даже не поняла, что он… что
он… обкрадывает сестру… Я только предложила кому-то показать эти книги,
кому-то, кто разбирается… Он дал их почитать сначала одному доктору, своему
коллеге, и сказал, что это он написал… Тот был в восторге и посоветовал
обратиться к Валерии Жихаревой. Она тоже одобрила. Она с ним работала, делала
какие-то замечания, и Павлик отнес рукопись к вам в издательство… Наталия
Павловна, не губите! Пусть все идет как идет… Он меня возненавидит, если
узнает, что я выдала вам правду! Умоляю! Хотите, на колени перед вами стану,
Бога за вас молить буду! Пусть книгу напечатают, пусть он хлебнет этой славы, о
которой так мечтает… Пусть… Ради всего святого, вы ведь тоже мать, разве вы
позволили бы сломать судьбу своей дочери?
– Нинель Вадимовна, побойтесь Бога, – лихорадочно
говорила Тата. – Ника ведь тоже ваша дочь. Это она, понимаете, она, а не
Павел Арсеньевич, заслуживает славы, хотя бы посмертной. Она, а не он! И потом,
рано или поздно правда всплывет. Вы не подумали о том, что Ника могла кому-то
показывать свои рукописи. Она жила хоть и замкнуто, но не в безвоздушном же
пространстве… И этот человек – или даже люди могли бы узнать в вышедшей книге
роман вашей дочери…
Нинель Вадимовна вдруг подняла голову и посмотрела Тате в
глаза:
– Он вас обидел, да? Дело в этом?
– Нет, дело совсем не в этом… Хотя… Просто я хотела
убедиться в своей правоте. Я только не могла знать, что это его сестра…
– Наталия Павловна, но ведь это же, в общем, наше
семейное дело, верно? Он же не у чужого человека… у родной сестры… Она его
простит, я знаю, она ему все прощала и это простит… Пусть, пусть все идет своим
чередом. А вы… Вы молчите, ладно? Сделайте такое божеское дело!
– Это не божеское дело, – закричала Тата, –
как вы не понимаете? И потом, ведь не я одна догадалась. Догадаются и другие.
Вы сказали, у Ники было четыре книги?
– Да!
– Ну хорошо, предположим, выйдут все четыре, но что
дальше-то? Он ведь еще молодой, и будет странно, если вдруг он перестанет
писать, подумайте сами. Это неизбежно всплывет. Раз уж есть такие подозрения… А
при том, как ваш сын обходится с женщинами, я не могу поручиться, что
какая-нибудь из них не захочет свести с ним счеты… Мне он не нужен, я счастлива
с другим, мне все равно, как ваш Павлик ко мне относится, я глубоко его
презираю теперь, когда все узнала, и я бы дала вам слово забыть об этом, но за
других-то я ручаться не могу! Ей-богу же, лучше пусть попробует своими силами
добиться славы, если она ему так нужна. Ваша дочь правильно назвала первую
книгу «Дурная слава». Это была бы действительно дурная слава, попытайтесь
объяснить это вашему сыну!
– Я не в силах… Он возненавидит меня на всю жизнь, а
как я без него? Господи, вразуми, что же мне делать… Нет, я не смогу… А вы
сами, Наталья Павловна, а? Попробуйте сами, милая, дорогая, поговорите с ним…
– Нинель Вадимовна, я… Откуда же я узнала, что это
романы его сестры?
– Неважно! Так даже лучше! Господи, кажется, ты и
вправду меня вразумил… Наталия Павловна, вызовите его и скажите, что вам стало
известно: эти книги писала его покойная сестра. И намекните, что об этом
говорят уже многие… Да-да, именно так! Боже мой, у меня камень с души свалился!
Пусть все будет честно… Насколько же легче жить, когда нет такого греха на
душе!
