— Ха-ха-ха! Вот это здорово! — воскликнул он.
Но миссис Герствуд продолжала приглаживать волосы и не обращала на мужа ни малейшего внимания.
Герствуд переменил позу и стал читать дальше. Наконец он почувствовал, что должен что-то сказать или сделать, как-то излить свое хорошее настроение. Джулия, очевидно, еще не в духе из-за утренней размолвки. Ну, это легко уладить. Конечно, она не права, но это несущественно. Пусть себе едет в Вокишу хоть сейчас, если ей так хочется, и чем скорее — тем лучше. Он так и скажет ей при первом же удобном случае, и все пройдет.
— Ты обратила внимание, — начал он, пробежав другую заметку в газете, — против железной дороги «Иллинойс-Сентрал» начат процесс: хотят заставить ее очистить набережную. Ты читала, Джулия?
Миссис Герствуд стоило большого труда ответить.
— Нет, — резким тоном произнесла она.
Герствуд насторожился. В голосе жены ему послышалась какая-то опасная нотка.
— Давно пора! — продолжал он, обращаясь больше к самому себе, нежели к жене, ибо в ее поведении ему почудилось что-то неладное.
Он снова взялся за чтение, в то же время прислушиваясь к малейшему звуку в комнате и стараясь угадать, что будет дальше.
По правде говоря, человек, столь умный, наблюдательный и чуткий, как Герствуд, не стал бы вести себя подобным образом с раздраженной женой, не будь он всецело поглощен другими мыслями. Если бы не Керри, если бы не его восторженное состояние от ее согласия, он не видел бы свой дом в таком приятном свете. Вовсе не дышал его дом в этот вечер уютом и весельем. Просто Герствуд глубоко заблуждался, и ему гораздо легче было бы бороться с надвигавшейся грозой, вернись он домой в обычном настроении.
Почитав еще несколько минут, Герствуд решил, что надо так или иначе сдвинуть дело с мертвой точки. Жена, по-видимому, не намерена так легко идти на мировую. Поэтому он сделал первый шаг.
— Откуда у Джорджа взялся этот пес, с которым он играет во дворе? — спросил он.
— Не знаю, — отрезала миссис Герствуд.
Герствуд опустил газету на колени и стал рассеянно глядеть в окно. «Не надо выходить из себя, — мысленно решил он. — Нужно быть настойчивым и любезным и как-нибудь подипломатичнее наладить отношения».
— Ты все еще сердишься из-за того, что произошло утром? — сказал он наконец. — Не стоит из-за этого ссориться. Ты можешь поехать в Вокишу, когда тебе будет угодно.
Миссис Герствуд круто повернулась к нему.
— Чтобы ты мог остаться здесь и кое за кем увиваться, не так ли? — со злобой выпалила она.
Герствуд оцепенел, словно получив пощечину. Все его примирительное настроение мигом испарилось, и он занял оборонительную позицию, подыскивая слова для ответа.
— Что ты хочешь этим сказать? — произнес он, наконец, выпрямляясь и пристально глядя на преисполненную холодной решимости жену.
Но миссис Герствуд, как будто ничего не замечая, продолжала приводить себя в порядок перед зеркалом.
— Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать, — ответила она таким тоном, точно у нее был в запасе целый ворох доказательств, которые она пока еще не считала нужным приводить.
— Представь себе, что не знаю, — упрямо стоял на своем Герствуд, насторожившись и нервничая.
Решительный тон жены лишил его чувства превосходства в этой битве.
Миссис Герствуд ничего не ответила.
— Гм! — пробормотал Герствуд, склоняя голову набок.
Это беспомощное движение только показало его неуверенность в себе. Жена повернулась к нему, точно разъяренный зверь, готовясь нанести решительный удар.
— Я требую денег на поездку в Вокишу завтра же утром! — заявила она.
Герствуд в изумлении смотрел на нее. Никогда еще не видел он в глазах жены такой холодной, стальной решимости, такого жестокого равнодушия к нему. Она отлично владела собой и, по-видимому, твердо решила вырвать власть в доме из его рук. Герствуд почувствовал, что у него не хватит сил для обороны. Он должен немедленно перейти в атаку.
— Что это значит? — воскликнул он, вскакивая. — Ты требуешь?! Что с тобой сегодня?
— Ничего! — вспыхнула миссис Герствуд. — Я желаю получить деньги. Можешь потом распускать хвост перед кем хочешь.
— Это еще что такое?! Ничего ты от меня не получишь! Изволь объяснить, что значат твои намеки?
— Где ты был вчера вечером? — выкрикнула миссис Герствуд, и слова ее, точно горячая лава, полились на голову Герствуда. — С кем ты катался по бульвару Вашингтона? С кем ты был в театре, когда Джордж видел тебя в ложе? Что же, ты думаешь, я дура? Меня можно водить за нос? Уж не полагаешь ли ты, что я по целым дням буду сидеть дома и мириться с твоим «я занят» и «мне некогда», в то время как ты веселишься и рассказываешь всем, будто я нездорова и не выхожу из дому? Так позволь тебе вот что сказать: довольно с меня дипломатических разговоров! Я не позволю тебе тиранить меня и детей. У меня с тобой счеты покончены раз навсегда!
— Все это ложь! — крикнул Герствуд.
Он был загнан в тупик и не знал, что сказать.
— Ложь, да? — в бешенстве повторила миссис Герствуд, но тотчас же несколько овладела собой. — Можешь называть это ложью, если тебе угодно, но я знаю, что это правда!
— А я говорю — ложь! — глухим и хриплым голосом огрызнулся муж. — Ты, видно, месяцами рыскала по городу в поисках гнусных сплетен и теперь воображаешь, что поймала меня. Хочешь пустить в ход подобную выдумку и таким способом забрать меня в руки? Но я тебе говорю, что этого не будет! Пока я нахожусь в этом доме, я здесь хозяин. Поняла? И я не позволю собой командовать.
Он медленно надвигался на жену; в глазах его горел зловещий огонь. В этой женщине было что-то до того бездушное, наглое и заносчивое, такая уверенность в конечной победе, что Герствуд на миг ощутил желание задушить ее.
А миссис Герствуд смотрела на него в упор холодным, саркастическим взглядом, словно удав на свою жертву.
— Я не командую тобой, — ответила она. — Я говорю тебе, чего я хочу.
Эти слова были произнесены таким ледяным тоном, с такой заносчивостью, что Герствуд опешил. Он был не в силах перейти в наступление и требовать у нее доказательств. Он чутьем догадывался, что доказательства у нее есть, что закон будет на ее стороне, вдобавок враждебный взгляд жены напомнил ему о том, что все его состояние переписано на ее имя. В эту минуту Герствуд напоминал могучий и грозный корабль, лишившийся парусов и отданный во власть волн.
— А я тебе говорю, — сказал он, овладев собой, — что ты этого не добьешься!
— Ну, это мы еще посмотрим! — произнесла миссис Герствуд. — Я выясню свои права. Если ты не хочешь говорить со мной, то, может быть, поговоришь с моим адвокатом.
Миссис Герствуд великолепно играла свою роль, и ее слова оказали свое действие. Герствуд чувствовал, что потерпел полное поражение. Он понял, что имеет дело отнюдь не с пустой похвальбой. Ему стало ясно, что он попал в чрезвычайно сложную ситуацию. Он не знал, как продолжать разговор. Вся сегодняшняя радость исчезла. Герствуд был встревожен, озлоблен и глубоко несчастлив. Что же теперь делать?
