— Ничего себе! — Тео открыл глаза и улыбнулся, обнажив сломанные зубы. — Маус, ты только глянь, кого нелегкая принесла!
72
Первым делом Маус попросила похоронить Конроя. Сама бы давно похоронила, да элементарно не хватало сил. Целых три дня пришлось заботиться не только о малыше, но и о Тео, поэтому несчастный пес до сих пор лежал там, где его растерзали. Питер перенес Конроя на маленькое кладбище во дворе, где Майкл с Холлисом заранее вырыли и обложили камнями пятую могилу. Если бы не свежевскопанная земля, могила Конроя ничем не отличалась бы от остальных.
Как пережили нападение вирусоносителя, ни Маусами, ни Тео толком объяснить не могли. Маус сидела на полу «вольво», прижимая к груди малыша Калеба. Грянул выстрел, и, увидев на полу амбара мертвого пикировщика, она решила, что его застрелил Тео. Сам Тео ничего подобного не помнил, да и дробовик валялся в нескольких ярдах от него — не дотянешься. Когда раздался выстрел, он лежал с закрытыми глазами и сделал единственный логичный вывод: пикировщика застрелила Маусами. Она умудрилась схватить дробовик, выстрелила и спасла жизнь себе, ему и ребенку.
Оставался еще один вариант: их спас кто-то третий, невидимый, тот, чьи следы Тео обнаружил в амбаре. Но как он мог появиться в нужный момент, исчезнуть незамеченным и, главное, зачем совершил такой поступок, оставалось необъяснимым. Других следов или доказательств чьего-то присутствия не обнаружилось. Неужели семью спас призрак?
Почему вирусоноситель не убил их, шансов-то было предостаточно! С памятной ночи Тео с Маусами в амбар не возвращались, и тело пикировщика так и лежало там, защищенное от солнца, ветра и дождей. Стоило Питеру с Алишей заглянуть в амбар, тайна раскрылась. Прежде они видели лишь свежие трупы пикировщиков и не представляли, какой эффект возымеют три дня во мраке. Глаза вирусоносителя помутнели, подсохшая кожа обтянула скулы, лицо словно «очеловечилось». Правая ладонь касалась пулевого отверстия — создавалось впечатление, что вирусоноситель сильно удивлен случившимся. У Питера сразу возникло странное чувство, будто он через кривое зеркало смотрит на кого-то знакомого. Однако сомнения исчезли, лишь когда с Алишиных губ сорвалось имя. Изгиб бровей пикировщика, растерянность, подчеркнутая мраморно-тусклым взглядом, нащупывающая рану ладонь… Алиша не ошибалась: лежащего на полу при жизни действительно звали Гейлином Страуссом.
Как Гейлин сюда попал? Отправился на поиски Маусами и по дороге угодил в лапы к вирусоносителям? Или все случилось наоборот? За кем он явился — за Маус или за ребенком? Он хотел отомстить или попрощаться? Что он считал домом?
Алиша с Питером обернули труп брезентом, утащили подальше от дома и хотели сжечь, но Маус не позволила. «Гейлин был моим мужем. Разве он виноват, что погиб вирусоносителем? Давайте проявим хоть каплю уважения и похороним его во дворе».
Так и поступили.
Через день после прибытия на ферму друзья проводили Гейлина в последний путь. Во дворе собрались все, кроме Тео: сломанная нога еще держала его в постели. По предложению Сары каждый сказал о Гейлине несколько слов. Сперва получалось не очень: замкнутого тихоню Гейлина не слишком любили, никто кроме Маус по-настоящему его и не знал, но понемногу вспомнились истории о его доброте, верности и отваге. Грир с Эми стояли чуть в стороне и молча наблюдали за похоронами. Когда могилу зарыли, Питер почувствовал: произошло нечто важное и значительное — Гейлин Страусс погиб вирусоносителем, но в другой мир ушел человеком.
Последней слово попросила Маусами. Она прижимала к груди мирно спящего сынишку, а когда откашлялась, в глазах заблестели слезы.
— Гейлин был… куда храбрее, чем многие думали. Он ведь почти не видел, но из гордости в этом не признавался. Мне очень стыдно, что я так с ним поступила. Гейлин мечтал о ребенке, вероятно, поэтому и пришел сюда. Наверное, прозвучит странно, только я уверена, он стал бы прекрасным отцом… — Маус запнулась, прижала Калеба к плечу и украдкой вытерла слезы. — Это все. Спасибо, что согласились его похоронить. Если позволите, я хотела бы попрощаться с Гейлином наедине…
Друзья оставили Маус на кладбище. Питер поднялся на второй этаж к брату. Тео сидел, вытянув туго перевязанную ногу. Сара еще в первый день объявила: помимо ноги сломаны три ребра. Впрочем, Тео неслыханно повезло остаться в живых.
Питер шагнул к выходящему во двор окну. Маус по-прежнему стояла у могилы. Калеб заплакал, и она баюкала его, пытаясь успокоить.
— Маусами до сих пор там? — спросил Тео. Когда Питер обернулся, старший брат задумчиво смотрел в потолок. — Вообще-то ничего страшного, просто уточняю…
— Да, она до сих пор там.
Тео не ответил, сделав апатично-непроницаемое лицо.
— Как нога? — опасливо спросил Питер.
— Хреново. — Тео провел языком по сломанным зубам. — Но зубы еще хреновее. Там, где должны быть клыки, — пустота… Ощущение мерзкое, никак привыкнуть не могу.
Питер снова взглянул в окно: Маус у могилы уже не было. Хлопнула дверь черного хода, во двор выбрался Грир с винтовкой за плечом и зашагал к сложенной у амбара поленнице. Буквально на секунду он застыл, словно решая, что делать дальше, потом прислонил винтовку к стене, схватил топор и взялся за дрова.
— Слушай, я ведь подвел тебя, когда решил здесь остаться, — проговорил Тео. Снизу послышались голоса: похоже, друзья собирались на кухне.
— Ничего страшного, — повернувшись к брату, ответил Питер. Столько всего случилось, что обида на Тео отступила не на второй, а на двадцать второй план. — Ты был нужен Маус. На твоем месте я поступил бы так же.
— Нет, нет, послушай! — покачал головой Тео. — Для такой экспедиции требуется огромное мужество. Не думай, что я ничего не понял и не оценил! Впрочем, сейчас речь не о мужестве: когда жизнь в опасности, поневоле мужественным станешь! Куда труднее верить и надеяться. Ты разглядел видимую одному тебе цель и сумел ее достичь. У меня так никогда не получалось. Я старался, честное слово, старался, хотя бы из желания порадовать отца, но не мог: элементарно пороху не хватало. Знаешь, что самое удивительное? Стоило осознать это, сразу полегчало.
Исповедь прозвучала почти зло. Но едва брат облегчил душу, его бледное лицо просветлело.
— И когда так случилось? — уточнил Питер.
— Что случилось?
— Когда ты это осознал?
Взгляд Тео снова метнулся к потолку.
— Правду? Ну, правду я знал всегда, по крайней мере, о себе. А вот в первую ночь на энергостанции я понял правду о тебе. Я почувствовал: веры и надежды моему братишке не занимать. Дело было не только в вылазке на крышу — не сомневаюсь, туда тебя затащила Лиш, — а в выражении твоего лица. Казалось, среди звезд ты разглядел свою судьбу. Разумеется, тогда я тебя отчитал — глупейшая выходка могла погубить нас всех! — но в глубине души ощутил облечение, мол, все, притворяться больше не нужно. — Тео вздохнул и покачал головой. — Питер, я никогда не стремился быть похожим на отца, а Конные экспедиции считал глупостью задолго до того, как он уехал и не вернулся. Я просто смысла в них не видел, а вот сейчас смотрю на вас с Эми и понимаю, что смысл нужно искать не во всем. В походе в Колорадо смысла тоже не наблюдалось, но ты совершил его, потому что надеялся и верил. Я не завидую тебе и осознаю, что каждый день буду беспокоиться: как ты там. Но я очень, очень тобой горжусь! Хочешь, скажу кое-что еще?
