III
Прибыв один и очутившись в незнакомой толпе, я сначала
пристроился в уголке стола и начал ставить мелкими кушами и так просидел часа
два, не шевельнувшись. В эти два часа шла страшная бурда — ни то ни се. Я
пропускал удивительные шансы и старался не злиться, а взять хладнокровием и
уверенностью. Кончилось тем, что за все два часа я не проиграл и не выиграл: из
трехсот рублей проиграл рублей десять — пятнадцать. Этот ничтожный результат
обозлил меня, и к тому же случилась пренеприятная гадость. Я знаю, что за этими
рулетками случаются иногда воры, то есть не то что с улицы, а просто из
известных игроков. Я, например, уверен, что известный игрок Афердов — вор; он и
теперь фигурирует по городу: я еще недавно встретил его на паре собственных
пони, но он — вор и украл у меня. Но об этом история еще впереди; в этот же
вечер случилась лишь прелюдия: я сидел все эти два часа на углу стола, а подле
меня, слева, помещался все время один гниленький франтик, я думаю, из жидков;
он, впрочем, где-то участвует, что-то даже пишет и печатает. В самую последнюю
минуту я вдруг выиграл двадцать рублей. Две красные кредитки лежали передо
мной, и вдруг, я вижу, этот жиденок протягивает руку и преспокойно тащит одну
мою кредитку. Я было остановил его, но он, с самым наглым видом и нисколько не
возвышая голоса, вдруг объявляет мне, что это — его выигрыш, что он сейчас сам
поставил и взял; он даже не захотел и продолжать разговора и отвернулся. Как
нарочно, я был в ту секунду в преглупом состоянии духа: я замыслил большую идею
и, плюнув, быстро встал и отошел, не захотев даже спорить и подарив ему
красненькую. Да уж и трудно было бы вести эту историю с наглым воришкой, потому
что было упущено время; игра уже ушла вперед. И вот это-то и было моей огромной
ошибкой, которая и отразилась в последствиях: три-четыре игрока подле нас
заметили наше препинание и, увидя, что я так легко отступился, вероятно,
приняли меня самого за такого. Было ровно двенадцать часов; я прошел в
следующую комнату, подумал, сообразил о новом плане и, воротясь, разменял у
банка мои кредитки на полуимпериалы. У меня очутилось их сорок с лишком штук. Я
разделил их на десять частей и решил поставить десять ставок сряду на
Zéro,
[66]
каждую в четыре полуимпериала, одну за другой. «Выиграю — мое
счастье, проставлю — тем лучше; никогда уже более не буду играть». Замечу, что
во все эти два часа Zéro ни разу не выходило, так что под конец никто
уже на Zéro и не ставил.
Я ставил стоя, молча, нахмурясь и стиснув зубы. На третьей
же ставке Зерщиков громко объявил Zéro, не выходившее весь день. Мне
отсчитали сто сорок полуимпериалов золотом. У меня оставалось еще семь ставок,
и я стал продолжать, а между тем все кругом меня завертелось и заплясало.
— Переходите сюда! — крикнул я через весь стол одному
игроку, с которым давеча сидел рядом, одному седому усачу, с багровым лицом и
во фраке, который уже несколько часов с невыразимым терпением ставил маленькими
кушами и проигрывал ставку за ставкой, — переходите сюда! Здесь счастье!
— Вы это мне? — с каким-то угрожающим удивлением откликнулся
усач с конца стола.
— Да, вам! Там дотла проиграетесь!
— Не ваше это дело, и прошу мне не мешать!
Но я уже никак не мог выдержать. Напротив меня, через стол,
сидел один пожилой офицер. Глядя на мой куш, он пробормотал своему соседу:
— Странно: Zéro. Нет, я на Zéro не решусь.
— Решайтесь, полковник! — крикнул я, ставя новый куш.
— Прошу оставить и меня в покое-с, без ваших советов, —
резко отрезал он мне. — Вы очень здесь кричите.
— Я вам добрый же совет подаю; ну, хотите пари, что сейчас
же выйдет опять Zéro: десять золотых, вот, я ставлю, угодно?
И я выставил десять полуимпериалов.
— Десять золотых, пари? это я могу, — промолвил он сухо и
строго. — Держу против вас, что не выйдет Zéro.
— Десять луидоров, полковник.
— Каких же десять луидоров?
— Десять полуимпериалов, полковник, а в высоком слоге —
луидоров.
— Так вы так и говорите, что полуимпериалов, а не извольте
шутить со мной.
Я, разумеется, не надеялся выиграть пари: было тридцать
шесть шансов против одного, что Zéro не выйдет; но я предложил,
во-первых, потому, что форсил, а во-вторых, потому, что хотелось чем-то всех
привлечь к себе. Я слишком видел, что меня никто здесь почему-то не любит и что
мне с особенным удовольствием дают это знать. Рулетка завертелась — и каково же
было всеобщее изумление, когда вдруг вышло опять Zéro! Даже всеобщий
крик раздался. Тут слава выигрыша совершенно меня отуманила. Мне опять
отсчитали сто сорок полуимпериалов. Зерщиков спросил меня, не хочу ли я
получить часть кредитками, но я что-то промычал ему, потому что буквально уже
не мог спокойно и обстоятельно изъясняться. Голова у меня кружилась и ноги
слабели. Я вдруг почувствовал, что страшно сейчас пойду рисковать; кроме того,
мне хотелось еще что-нибудь предпринять, предложить еще какое-нибудь пари,
отсчитать кому-нибудь несколько тысяч. Машинально сгребал я ладонью мою кучку
кредиток и золотых и не мог собраться их сосчитать. В эту минуту я вдруг
заметил сзади меня князя и Дарзана: они только что вернулись с своего банка и, как
узнал я после, проигравшись там в пух.
— А, Дарзан, — крикнул я ему, — вот где счастье! Ставьте на
Zéro!
— Проигрался, нет денег, — ответил он сухо; князь же
решительно как будто не заметил и не узнал меня.
— Вот деньги! — крикнул я, показывая на свою золотую кучу, —
сколько надо?
— Черт возьми! — крикнул Дарзан, весь покраснев, — я,
кажется, не просил у вас денег.
— Вас зовут, — дернул меня за рукав Зерщиков.
Звал меня уже несколько раз и почти с бранью полковник,
проигравший мне пари десять империалов.
— Извольте принять! — крикнул он весь багровый от гнева, — я
не обязан стоять над вами; а то после скажете, что не получили. Сосчитайте.
— Верю, верю, полковник, верю без счету; только, пожалуйста,
так на меня не кричите и не сердитесь, — и я сгреб кучку его золота рукой.
— Милостивый государь, я вас прошу, суйтесь с вашими
восторгами к кому другому, а не ко мне, — резко закричал полковник. — Я с вами
вместе свиней не пас!
— Странно пускать таких, — кто такой? — юноша какой-то, —
раздавались вполголоса восклицания.
Но я не слушал, я ставил зря и уже не на Zéro. Я
поставил целую пачку радужных на восемнадцать первых.
— Едем, Дарзан, — послышался сзади голос князя.
— Домой? — обернулся я к ним. — Постойте меня, вместе
выйдем, я — шабаш.
