Вспомнив ощущения от сна на закаменевших мешках, я мысленно фыркнул. А возница, дорвавшийся до слушателей, принялся рассказывать нам о своей нелегкой жизни:
– Во-о-от, нынче едем в Аверо-о-он. Там сейчас до-о-оски в цене: по-о-ожары были. Как сгрузим – по-о-ойдем в Бело-о-огорье, за… э-э-э… то-о-оваром. По-о-отом еще куда-нибудь… Представляешь, девка, что-о-о ни день – то-о-о до-о-орога, до-о-орога, до-о-орога…
Услышав его «девка», я мгновенно подобрался, повернулся к леди Мэйнарии и… облегченно выдохнул: она, грустно улыбаясь, смотрела вдаль. И в упор не слышала того, что ей рассказывал возница. Поэтому я уставился в спину одного из щитов, шагающих рядом с телегой, и провалился в прошлое.
– Че те тут надо, малец? – глядя на меня мутным взглядом, поинтересовался мельник. И, не дождавшись ответа, вцепился мне в штанину.
Я взял его за предплечье и сжал пальцы. От души…
Души оказалось достаточно, так как мельник упал на колени и завопил.
– Тише, сынок, сломаешь, – ухмыльнулся Бразз, схватил бедолагу за шкирку и одним движением вернул его обратно на лавку.
Я пожал плечами, прошел к свободному столу, сел… и окаменел: в тени от столба, подпирающего потолок таверны, сидел самый настоящий щит! Причем не какой-нибудь первач
[126]
, а самый настоящий Голова
[127]
. И неторопливо ел.
Не веря собственным глазам, я встал, подошел поближе и уставился немигающим взглядом на алый щит на его рукаве.
Почувствовав мой взгляд, Голова оглядел меня с головы до ног и… сразу же забыл про мое существование.
У меня оборвалось сердце. Я закусил губу, повернулся к Браззу и… вытаращил глаза: он взглядом показывал мне на щита! И… улыбался!!!
Я развел руками, показывая, что меня не сочли достойным внимания, и сглотнул: кузнец показывал мне кулак!
«Иди!!!» – сообразил я. И шагнул. К Голове:
– Я – Кром. Сирота. Хочу вступить в гильдию.
Голова продолжил есть, как ни в чем не бывало!
– Мне ОЧЕНЬ надо, – выждав десяток ударов сердца, чуть громче сказал я.
На эту фразу отозвался один из мужиков, сидящих за столом, около которого я оказался:
– Видишь, он молчит! Значит, хоти дальше… Но… молча… И, желательно, подальше отсюда.
Голова, слышавший эти слова, едва заметно кивнул. И взял с тарелки очередной кусок вареного мяса.
У меня потемнело в глазах. А когда советчик расхохотался, я вдруг понял, что ни за что не повернусь и не последую его совету. И в то же мгновение моя рука сама собой вцепилась в сальную шею шутника и вздернула его к потолку.
Голова пожал плечами:
– Силен. Но сила – это еще не все.
Я выпустил шею и с места перемахнул через стол. Мягко приземлившись в узеньком проходе между ним и стеной.
Щит прищурился, оценил высоту столешницы и… бросил в меня луковицей. Вернее, не в меня, а под мою левую руку. А потом приказал:
– Лови!
Я поймал. Левой рукой. И ею же отправил ее обратно.
Голова бросил сразу две. Одну – под левую, вторую – под правую. Причем первую – чуть выше головы, а вторую – на уровне пояса…
Я поймал. Обе. И, снова перепрыгнув через стол, с поклоном вернул их хозяину.
– Быстр… Легок… – криво усмехнулся щит. – Но… лжец! А лжецы мне не нужны.
– Он сказал правду, ваша милость! – пробасил возникший рядом со мной Бразз. – Кром действительно сирота. Просто живет у меня. И работает – тоже у меня. Молотобойцем.
Голова приподнял бровь и поинтересовался:
– И как работает?
– Горжусь, – коротко ответил Бразз.
– Тогда почему не пытаешься его удержать?
– Он живет своей мечтой. И все равно станет тем, кем мечтает. Не у тебя – так у кого-то другого.
– О, как… – ухмыльнулся Голова. Потом снова оглядел меня с головы до ног и поинтересовался: – Ну, а ты чего молчишь?
Я пожал плечами:
– Предпочитаю делать.
– Так ты еще и не болтлив?
– Не болтлив, ваша милость! – подтвердил Бразз.
– Что ж, тогда… я, Роланд по прозвищу Борода беру тебя, Кром, сын…
– Растана! – подсказал я.
– …Сын Растана, в ученики сроком на один год. Твои кости – мое мясо…
Глава 27
Баронесса Мэйнария д’Атерн
Третий день третьей десятины третьего лиственя
– …А по-о-отом ка-а-ак вдарю ему по-о-о темечку! Ну, шейка-то-о-о и не выдержала: хрусть – и сло-о-омалася! Представляешь? – Возница, рассказывающий мне о своих подвигах во время последнего нападения лесовиков на их обоз, развернул плечи, вскинул подбородок и стал удивительно похож на барона Олмара Геррена: не хватало только кубка с вином, седой бороды до пупа и золотой цепи толщиной в руку.
– Па-а-адбираю я его-о-о меч и тут же прыгаю в толпу этой шелупони! Р-р-размахиваюсь…
«…и взбираюсь на крепостную стену! Как обычно, первым… – с трудом удержавшись от улыбки, мысленно закончила я. – И, сбросив с нее последних защитников, вскидываю над головой королевский штандарт…»
– Слышь, Рыба, только не говори, что убиваешь всех одним ударом! А то я умру от зависти… – ехидно ухмыльнулся подъехавший к нам щит. – Кстати, откуда толпа-то? Вроде, в начале истории их было десятка три. Потом ты убил чуть ли не сотню…
Возница побагровел:
– Чего-о-о?
– То-о-ого-о-о… – передразнил его охранник. Потом повернулся ко мне и игриво подмигнул: – Рыба – воин, каких еще поискать! Но почему-то воюет только в мечтах. Зато я – по-настоящему…
– Лучше в мечтах, чем по-настоящему… – решив заткнуть парня, явно собирающегося за мной поволочиться, буркнула я. И процитировала Изумрудную скрижаль: – «Тот, кто отворил кровь единожды, подобен скакуну, вступившему на тонкий лед: любое движение, кроме шага назад – суть путь в Небытие. Тот, кто отворил кровь дважды и более, воистину проклят. Он никогда не найдет пути к Вседержителю…»
Щит посмотрел на меня, как на юродивую, потом привстал на стременах, огляделся и вытянул руку куда-то вперед:
– Посмотри-ка во-о-он туда! Видишь груши
[128]
?
