Решив, что скрываться уже нечего – Ваха заорал:
– Аллах Акбар!!!
* * *
Зеркало, выставленное на длинной ручке между четырнадцатым этажом и пятнадцатым – мгновенно исчезло, сметенное автоматной очередью, пули едва не вырвали из рук омоновца, шедшего вторым, длинное «удилище», на котором было закреплено зеркало. Завизжали рикошеты – и к голосу одного автомата, 7,62 по звуку, прибавился и второй – пять и сорок пять. Рикошеты этого куда опаснее – поднимавшиеся цепочкой омоновцы отпрянули от перил – хотя понятно, что сдуру может любому прилететь. Убить – не убьет, но пуля – дура. Ударит в колено, к примеру, как Бахметьева – и привет служба, хорошо, что ногу тогда сохранили – мог бы и лишиться.
– Аллах Акбар, русисты! Идите сюда! Я вашу маму е...!
– А я твою! – крикнул один из омоновцев.
Ответом была новая автоматная очередь.
– Газ! – скомандовал командир штурмовой группы.
Три гранаты – две газовые и светошумовую «Зарю» бросили на лестницу – вверх не забросить. Одна – скатилась и упала в лестничный пролет. Две остальные – сработали, полыхнул магний. Сверху вновь открыли автоматный огонь, и довольно точный – судя по всему, «Заря» не сработала так, как надо.
– Вперед!
Первый омоновец сделал два шага – и поскользнулся, сверху стреляли почти непрерывной очередью, одна из пуль отрикошетила от стены и ударила идущего первым по голени. Вскрикнул от боли еще один из бойцов. Командир понял – что так не пройти. Примерно четыре метра – сам лестничный пролет и три – площадка между ними. Но быстро их – не пройти, тем более под шквальным огнем. Будут и еще потери... скорее всего, не «двухсотые», но штурмовать захваченную квартиру, а может, и не одну – будет некому.
– Назад!
Омоновцы откатились назад, раненых затащили за шахту лифта, начали перевязывать. Раненые матерились – у одного нога, голень, у другого куда опаснее – локоть. Пуля в сустав – так можно и без руки остаться.
Газ не оказал особого эффекта – его стягивало вниз, вытягивало вверх, все окна, а тут они были панорамные, большие – были разбиты, и газ уходил вниз. Нормальной концентрации добиться было невозможно.
– Тащите их вниз! – распорядился командир ОМОНа, доставая рацию. – Зенит, я – Ворон, в адрес войти не могу, блокирован на четырнадцатом этаже. Здесь как минимум два духа, у обоих «калаши». Запрашиваю дальнейшие инструкции.
– Ворон, я – Зенит. Точку подавить любой ценой, в твоем адресе снайперы, держат под обстрелом квартал. Помощь оказать не могу, сами ведем бой. Разбирайся сам.
– Зенит, тебя понял.
Командир, капитан полиции Борис Берестянский, выключил рацию, огляделся.
– Через балкон? – предложил один из бойцов.
– Пулю в бошку получишь, и все.
Капитан подошел к лифту, нажал на кнопку. Потом еще раз, все – без толку.
– Лифт вырубили, с... Моторы – над ними, на техническом этаже.
На улице где-то что-то громыхало, автоматные и пулеметные очереди слились в один сплошной гул. В городе шел бой.
– Э, русисты! В штаны насрали, что ли?! Идите сюда!
Капитан Берестянский отсоединил магазин от автомата, присоединил другой, на сорок пять патронов, от ручного пулемета. К нему изолентой был примотан еще один такой же, получившаяся спарка весила очень много и к автомату ее можно было пристегивать только в самом крайнем случае.
– Я прорываюсь первым. Дальше – прикрою вас. По моему сигналу...
Он показал на пальцах, что надо сделать по его сигналу.
* * *
Газ все еще ел глаза – но Ваха был опытным, при нем была фляжка и повязка, он смочил тряпку, сунул ее под маску, которую он натянул в начале боя, и дышал через нее. Русисты куда-то отошли, видимо обдристались, ждут подкрепления. Русисты так боятся настоящего боя – что стараются не вступать в него, вызывают танки, бьют из «Шмелей», сжигающих человека так, что от него остается только черный, жирный пепел. Вот и эти русисты – как только он начал бить по стене, как его научили американские инструкторы в Афганистане – сразу же отступили. Теперь ждут подкрепления. Глаза слезились... у него были стрелковые очки, тоже подарок американцев, – но они все равно слезились.
– Брат... – Дукваха ко всем так обращался, даже к незнакомым. Он мог казаться нормальным, когда хотел.
– Заткнись!
Дукваха обиделся – но ответить не успел. В этот момент, где-то сбоку, буквально рядом – громыхнуло так, что чеченцы едва не справили нужду в штаны. Показалось, что рушится дом, в голове помутилось – а через секунду снизу ударила длинная, автоматная очередь, завизжали, как сумасшедшие ведьмы, летающие от стены к стене пули...
* * *
План капитана Берестянского был довольно прост. Первым делом – противника надо отвлечь. Для этого – омоновцы вскрыли шахту лифта и по сигналу бросили туда одновременно две светошумовые гранаты «Заря». В шахте лифта, которая усиливала звук – бабахнуло так, что действительно содрогнулись стены. Прежде чем чеченцы успели очухаться – капитан Берестянский побежал вперед, так побежал, как только позволяло тяжеленное снаряжение (ведь только бронезащиты двадцать три килограмма), стреляя непрерывной очередью из автомата. Чеченцы не успели вовремя опомниться – прежде чем они открыли огонь по пролету, капитан уже пробежал опасную зону, не получив ранений, и теперь был на пятнадцатом этаже. Кто-то гаркнул по-русски «Вперед», они открыли огонь – но тут по глазам, как ножом, полоснуло нестерпимо белым светом, громом ударило по ушам – на площадке между пятнадцатым и шестнадцатым этажами взорвалась «Заря». Больше у террористов шансов не было...
Бросив «Зарю», капитан спрятался за шахтой лифта, отвернувшись и открыв рот – так легче переносить близкий взрыв. И все равно – рвануло так, что уши резануло мучительной болью... пять секунд, не больше. Пробежав несколько шагов по лестнице, он развернулся и ударил по ослепленным террористам автоматной очередью. На них были бронежилеты, он не сразу это понял, один из террористов сумел поднять автомат и неприцельно выстрелить по нему. Капитана ударило несколько раз... раза три или даже четыре, это было похоже на пропущенный удар в боксе – омоновец не устоял на ногах, упал на лестницу, но продолжал стрелять. Остаток того, что было в магазине, он вбил в боевиков, прицел он брал выше и сумел обоим попасть в голову. Громко топая, снизу поднимались другие омоновцы.
– Василич! Как ты?! Место дайте! Цел?!
Все-таки врезало здорово – 7,62, скорее всего бронебойный. Не игрушка – все, кто прошел Чечню, набивали бронники двойным-тройным комплектом пластин. И все равно – такая пуля сшибает с ног, если бронепластина и задержит ее – на теле остается большой черный синяк. Может и ребра поломать. Но все равно – лучше, чем насквозь.
– Живой...
Кто-то ощупывал его, пытаясь понять, есть все же пробитие или нет.
