– Не ерничайте! – всерьез разозлилась Надя. – Вам такое понятие, как автомат Калашникова, известно?
Ародан сразу стал серьезен.
– Известно. Даже в руках держал на военных сборах. Я надеюсь, ты не блефуешь? Где он?
– Не он, а они. У нас четыре автомата и пистолет.
– Ты точно не врешь?! – подскочил теперь и старейшина.
– Вот, – вынула Надя «макаров». – Остальное у Гора и Нанаса. Я думаю, если у вас найдется хотя бы с десяток надежных, по-настоящему верных вам людей, то вместе мы сможем справиться с Парсыкиным и варварами. И вернуть на «законное» место Силадана. Разумеется, если все ваши претензии к Нанасу будут забыты.
Ародан будто помолодел лет на десять. Он смотрел на пистолет таким восторженным, почти влюбленным взглядом, что Надя поторопилась спрятать оружие под бушлат – бросится еще отнимать!..
Старик опустился на «лавку». Снова вскочил.
– Я согласен! Людей я найду. Только… у меня есть условие…
– Говорите, – подбодрила девушка внезапно замявшегося старейшину.
– Возвращать Силадана не надо… В нойды, я имею в виду. Я сам стану нойдом.
– Ну, это уж вы сами с ним разбирайтесь! Мне как-то без разницы, кто из вас тут будет шаманить… или как там у вас… камлать?.. Только мне Силадан нужен в любом случае, живым и здоровым, чтобы он вылечил Нанаса!.. Это главное, запомните! И своих сразу предупредите, чтобы не пристукнули ненароком. Кстати, он действительно умеет лечит?
– Что-то умеет, – вздохнул Ародан. Чувствовалось, что старейшину гораздо больше бы устроило, если бы Силадана и впрямь ненароком пристукнули. Или даже «нароком». Но музыку, как говорится, заказывал не он, и ему лишь оставалось пообещать: – Будет тебе Силадан. Живее всех живых. За моих людей не переживай – нойда, даже бывшего, они в любом случае не тронут, побоятся «кары небес».
Напоминание про небеса заставило Надю вздрогнуть. Ей очень захотелось спросить у Ародана об отце, но, боясь нового разочарования и полного крушения надежды, она так и не решилась сделать это.
Идти к Силадану договорились под утро, когда уставшие люди в большинстве своем будут спать, – ведь не заставит же Парсыкин работать их совсем без отдыха, иначе на свадьбе все просто попадают от усталости и недосыпа.
Глава 16
Беспокойная ночь и тревожное утро
Надя думала, что стоит ей упасть на травяную подстилку, как она тут же уснет. Не тут-то было! Дикая усталость сковала мышцы, ныли, казалось, сами кости, под веки словно насыпали песок, однако сон ни в какую не шел к ней. У девушки создалось такое впечатление, что мозг, как только к нему перестала поступать информация извне – от органов чувств, – заработал даже активнее, переваривая то, что попало в его «закрома» в течение этого суматошного дня.
Конечно же первым делом с новой силой активировалась тревога за Нанаса. Наде не нужно было иметь каких-то специальных, особенных медицинских знаний, чтобы понимать: ранение в голову, при котором пуля осталась внутри черепной коробки, а сам раненый впал в кому, не может не быть серьезной. Мало того, она бы никогда раньше не подумала, что при этом человек вообще может остаться в живых. Ее муж остался, но надолго ли? Что, если как раз в эти минуты он находится при смерти или, быть может, уже… Нет-нет! Додумывать эту мысль было настолько страшно, что девушка едва не вскочила, чтобы бежать к Ародану и просить его отправиться в путь не утром, а немедленно, прямо сейчас. Остановило ее, пожалуй, лишь то, что она не знала, где именно находится вежа старейшины. Не будешь ведь стучаться и заглядывать в каждую!.. И потом, стоит сейчас нарваться где-нибудь посреди селения на Костю Парсыкина – никакие отговорки, что она ищет, например, туалет, не помогут, тот сразу заподозрит неладное, а это значит, что не оставит больше ее одну, без присмотра. И тогда уже точно помощь Нанасу не поспеет – ведь кто знает, когда еще предоставится подобный случай: через неделю, две, а то и пару месяцев… Не говоря уже о том, что все это время она будет находиться не в качестве обычной пленницы, а в роли Костиной жены. Вот где настоящий ужас-то!.. Нет, если бы и в самом деле все получилось именно так и от дурацкой свадьбы было бы нипочем не отвертеться, то раньше ее суженым стал бы не самозваный нойд, а верный и надежный «макаров», который подарил бы ей спасительный и жгучий поцелуй в висок.
Мысль об оружии неожиданно перенесла Надины думы к мысли об отце – наверное, потому, что тот был военным летчиком. Девушка снова подумала о том, что отец мог остаться в живых, поскольку не верила, что за каких-то четыре месяца на месте падения самолета от него не осталось никаких следов. И то, что Парсыкин ничего не знал о его судьбе, ни о чем еще не говорило: Кости в то время здесь не было. А вот Ародан мог знать, и Надя мысленно обругала себя – нужно было все-таки набраться смелости и спросить о нем у старейшины. Но она тут же себя и успокоила: скоро она снова увидится со стариком и на сей раз обязательно задаст ему этот вопрос. Главное, чтобы ничего не сорвалось! Чтобы Ародан не передумал, не заболел, не проспал… Потому что ждать еще сутки она просто не сможет – изведется за судьбу Нанаса. Да и какие могут быть сутки, если уже завтра – а с учетом того, что время наверняка перевалило уже за полночь, то даже сегодня – должна состояться ее свадьба!.. Снова вспомнив о ней, девушка содрогнулась. От одной мысли, что ей нужно будет целоваться, не говоря о чем-то большем, с предателем Парсыкиным, ее даже затошнило.
И тут же память «услужливо» подбросила ей воспоминание о еще одном, совсем недавнем поцелуе – с начальником гарнизона Полярных Зорь Ярчуком. Самое ужасное, что Надя вспомнила об этом поцелуе не с отвращением, а с болезненно-сладостным чувством, от которого лицо вспыхнуло ощутимым жаром, а в животе будто запорхали бабочки, щекоча ее изнутри невесомыми бархатными крылышками. От внезапно нахлынувшего возбуждения она почувствовала к себе такое отвращение, что захотелось завыть, расцарапать в кровь пылающие щеки. «Ну ты и гадина! – мысленно зашипела на себя девушка, добавив в сердцах к этому определению пару непечатных фраз. – Да тебя как раз и стоит отдать замуж за этого говнюка Парсыкина – вот уж нацелуешься всласть, лахудра!..»
И тут же, совсем, казалось бы, невпопад, противореча всему на свете, вспыхнула совсем уже отвратная, но, тем не менее, очень яркая мысль: «А что?! Нанасу было можно миловаться с той дикаркой, а мне почему ни с кем нельзя?! Вот поддалась бы на уговоры Олега Борисовича и нежилась бы сейчас в его объятиях!.. И ничего этого с нами бы не случилось… И Нанас был бы сейчас жив-здоров. Ничего, нашел бы себе кого-нибудь еще, у него это неплохо получается…»
Опомнившись, Надя зарычала и влепила-таки себе пощечину. Да что же это такое?! В своем ли она уме?! Ничего себе, поспала, называется!.. Она снова была готова вскочить и бежать искать Ародана – поскольку чувствовала, что не только не заснет, а и вовсе рехнется, оставшись наедине с собой.
В самый разгар этих отчаянных мыслей скрипнула дверь. Что?! – подскочила Надя. – Неужто Ародан и сам решил не дожидаться утра, а идти к Силадану прямо сейчас?!..
