— Я витобиолог, — объяснила девушка, чьи глаза лучились едва сдерживаемым смехом.
Старший полицейский обернулся к более образованному младшему, но тот слегка приподнял плечи в знак того, что тоже не понял, чем занимается девушка. Тогда старший сказал строго:
— Я не знаю такой профессии.
— О, разных профессий на земле чрезвычайно много, — легко согласилась блондинка. — Есть и очень редкие. Моя как раз такая.
— И все-таки, — настаивал полицейский.
Девушка за рулем зеленого «Стэйшн Вэгон», безусловно, не могла принадлежать к криминальному сообществу, которое в Сирии, в силу продолжавшегося десятилетиями военного положения, было очень малочисленным и хилым. Однако после таинственного исчезновения автобуса с российскими паломниками и убийства шофера этого автобуса трасса Дамаск — Амман усиленно патрулировалась, а полицейским вменялось обращать особое внимание на все, что выбивалось из обычного порядка вещей. Эта блондинка, вне всякого сомнения, выбивалась из общего ряда.
И все-таки главная причина, по которой затягивался разговор полицейских с водителем джипа, была в том, что девушка было чудо как хороша.
— Как вам получше объяснить, — на мгновение задумалась Маргрита Рысь. — Я работаю над продлением жизни.
— Так вы врач! — воскликнул младший из стражей порядка с нескрываемым почтением.
Врачей в Сирии, впрочем, как и везде, уважают.
— Не совсем, — поморщилась девушка. — Врачи лечат болезни, а я стараюсь их не допускать. Дело в том, что продолжительность человеческой жизни зависит от великого множества факторов, причем некоторым из этих факторов придается неоправданно большое значение, а другим незаслуженно малое. Оттого далеко не все болезни поддаются врачам.
— Все в руках Аллаха, — безапелляционно сказал полицейский с двумя лычками на погонах, мало что поняв из объяснения. — Все в его воле. Мы лишь малые песчинки в его горсти.
— Вы абсолютно правы. Но ведь есть люди, которые стремятся следовать его воле, а есть и те, которые не следуют.
— Грешников ждет вечная кара, их мукам не будет конца. «И всякий раз, когда их кожа обгорит, ее заменим Мы другою кожей, чтобы дать вкусить им наказание сполна», — авторитетно процитировал Коран старший полицейский, который, очевидно, внимательно слушал пятничные проповеди имама своей мечети.
— Я говорю не о грешниках, — упорствовал девушка. — Я говорю о всех нас. Всевышний посылает нам сигналы, а мы их не замечаем, а потом бываем наказаны болезнями. Вы знаете, что стоите на нездоровом месте?
— Как это?
— Я вам сейчас покажу.
Маргрет выпрыгнула из джипа и продемонстрировала полицейским проволочную Г-образную рамку. Она взяла ее за короткий конец и вытянула вперед руку. Рамка некоторое время оставалась неподвижной, а потом стала медленно вращаться по часовой стрелке.
Полицейские, затаив дыхание, наблюдали за движениями рамки.
— Вот. Видите? Она крутится по часовой стрелке. Здесь очень плохое место.
Блондинка сделал несколько шагов в сторону, и рамка прекратила двигаться.
— А здесь все хорошо.
Полицейские молчали, казалось, потеряв дар речи. А затем командир патруля стал топтаться на одном месте, а потом все ближе подбираясь к девушке, словно кролик к удаву, уходя от незримой опасности. Его примеру незаметно для самого себя последовал и его подчиненный. Неожиданно молодой полицейский остановился и рассмеялся, а полицейский с двумя лычками смущенно замер.
— Вы хитрая! — сказал молодой. — Вы сами вертите проволоку.
— Сама? — спросила, потемнев синими глазами, блондинка. — Хотите попробовать?
— Давайте, — согласился молодой полицейский.
Девушка дала ему рамку и велела вытянуть руку. Рамка не шевелилась. Полицейский победно посмотрел на Маргрет.
— Не крутится! — сказал он.
— Здесь и не должна крутиться, — спокойно отреагировала девушка. — Здесь хорошее место. Вы станьте туда, где стояли раньше, только держите рамку в вытянутой руке.
Полицейский с рамкой в правой руке сделал несколько шагов в обратном направлении и вдруг закричал:
— А! А-а! А-а-а! Шайтан!
Он выронил рамку, и она упала в горячий песок.
— Видите, а вы не верили, — спокойно констатировала девушка, подбирая проволочную рамку.
— Вы ищете хорошие места, — задумчиво сказал полицейский с двумя лычками на погонах. — Для этого вам нужен квадроцикл?
— Собственно, я ищу траву шим-шим, но она растет только в пустыне. Поэтому мне нужен квадроцикл.
— Первый раз слышу о такой траве. Разве трава может расти в пустыне? Там ведь нет воды!
— Вода есть везде! — возразила девушка. — Вопрос в ее количестве. Траве шим-шим нужно очень и очень мало. Зато она может надолго продлить жизнь любому человеку, даже тому, кому врачи отмерили совсем немного.
— Да, некоторые бедуины очень долго живут, — вставил свое замечание младший из полицейских, который уже чуть отошел от пережитого стресса.
— Сейчас вы едете в Дамаск? — спросил командир патруля, уважительно возвращая, наконец, блондинке Маргрет ее водительское удостоверение.
— Да, сначала в Дамаск. А потом хочу поискать шим-шим северо-восточнее столицы. В районе Тадмора.
Полицейские переглянулись, и старший сказал веско:
— Мы вам не советуем посещать этот район.
— Почему? Ведь в Сирии везде безопасно?
— Это правда. Но в районе Тадмора пока не очень спокойно. Политика — она ведь не для простых людей. Пока туда не стоит ехать.
— Вы имеете в виду события, связанные с «Инашалах»? — спросила девушка.
— Да, — коротко подтвердил командир патруля.
— Я учту ваше предостережение, — без особого убеждения сказала блондинка, вновь садясь за руль.
— Учтите, — сказал полицейский. — Иначе в поисках средства для удлинения земной жизни вы можете сделать ее очень короткой.
— Я поняла, — кивнула головой девушка. — Я подумаю.
Кажется, раскольники из «Иншаллах» прочно закрепились в Тадморе, подумала, отъезжая от полицейского поста, Людмила Острохижа, она же Ковалева. Вчера с документами латышской гражданки Маргрет Рысь она была заброшена на территорию Сирии.
Несколько месяцев назад поддерживаемое сирийским правительством и Ираном радикальное исламистское движение «Иншаллах» раскололось на две части. Наиболее непримиримые, входившие в бригаду «Молодой фронт Иншаллах», полагали, что сирийское руководство занимает недостаточно твердую позицию в отношениях с неверными, и ушли в самое сердце пустыни, лежавшей между средиземноморским побережьем и рекой Евфрат, и теперь дислоцировались в районе арабской деревни Тадмор.
