– Вы такие фамилии от Полины не слышали – Гаврилов, Ковнацкий, Прохоров?
– Нет. Последнюю, кажется... Прохоров Виталька... ну, это он и есть – тот самый, с кем она когда-то... а потом все так страшно и ужасно у них закончилось – судом. Вокруг Полины всегда много парней вилось. Мы с ней вообще были красотки. Это сейчас я кошатница, а она цветовод хренов дачный... Опустились, опростились, а все из-за одиночества. А в те времена мы так зажигали – на всех тусовках, на всех дискотеках. Она ведь пела прекрасно, и танцевала, и рассказать могла, и сыграть, она же в театральное училище готовилась поступать. И поступала – дважды пыталась! И все мимо – представляете? Такая мечта, хрустальная мечта... А как она себя изводила – тренировки, диеты... Родители не одобряли и настояли на том, чтобы она сначала институт закончила, ну она и пошла в этот свой мясо-молочный, где сейчас лекции оболтусам читает. Там конкурса тогда совсем не было, с тройками даже брали. Училась там, а летом сдавала туры в театральное и проваливалась каждый раз. А все почему? Потому что блата не имела. Откуда блат у девочки из подмосковного Ясногорска?
– Я слышала о том, что она мечтала стать актрисой, она сама нам говорила. Жаль, что она так и не поступила.
– Как это не поступила? Она поступила! Кстати, в тот самый год, когда шел суд. – Мирослава достала из кухонного шкафа бутылку хереса. – А по капелюшечке к кофейку, а? Как это не поступила! Взяли ее. Туры уже прошли, а ее взяли. И она там проучилась благополучно целый год, а на экзаменах ее отсеяли – провалилась по актерскому мастерству.
– Как же она сумела поступить, не проходя отборочные туры?
– А вот так. Я ж говорю – блат. Сначала не было, потом появился. Я даже знаю, кто ей помог, – видела его. Она с ним на этом суде и познакомилась. Представительный дядька. Адвокат такой весь из себя. Похож на актера Плятта, да и имя у него такое же было.
– Ростислав? – спросила Катя.
– Ага, Ростислав Павлович, отлично его помню, он все ей и устроил – один звонок в училище, а у него там знакомые были среди знаменитых актеров, он ведь адвокат... Я даже завидовала ей тогда зверски. Не то чтобы я тоже в актрисы хотела, но... Знаете, такая противная бабья зависть – у тебя, мол, получилось, а у меня ни фига. Это потом уже оказалось, что и у нее тоже ни фига не вышло с этим театром. Вышибли ее из училища за профнепригодность. И она... она как-то сразу завяла. Изменилась разом, в один какой-то год. Ее стало прямо не узнать. Ну, вздрогнули, девочки?
С говорливой Мирославой пришлось выпить. Катя выпила бы снова и снова, лишь бы еще что-то услышать!
– А она не рассказывала, при каких обстоятельствах познакомилась с этим адвокатом, который ей помог?
– Я же говорю, они познакомились в суде или не в суде... не знаю, но это дело тогда слушалось, их всех таскали... Полина переживала очень, но держалась молодцом. А этот Ростислав был адвокат, он давал советы – понимаете? Советы, как себя на суде вести.
Тут кот Калигула, догуливавший свои последние веселые деньки, запрыгнул Кате на колени и сунул нос в рюмку с недопитым хересом. А старая болонка Джоконда разразилась хриплым требовательным лаем «А мне?!» и брехала до тех пор, пока ей не положили в миску кусок торта со взбитыми сливками.
Глава 31
В ЯПОНСКОМ РЕСТОРАНЕ
Так уж вышло, что он сразу ее заметил – одинокую девушку за столиком в углу. Она держала меню в руках, но не читала его. Ее волосы – платиновые, уложенные локонами, наподобие той прически, что когда-то носила Мэрилин Монро, – обрамляли ее кукольное личико, как нимб.
Адвокат Ростислав Ведищев приехал в знаменитый японский ресторан в центре Москвы обедать, потому что для ленча богатый холостяк не отыщет места лучше – престижно и вкусно. К тому же в этом ресторане как раз предлагают кулинарные сеты знаменитого японского шеф-повара, покорившего полсвета. И вообще в зале в любое время суток витает... ощущение сопричастности к чему-то яркому и праздничному, большому миру... Знаменитости заглядывают на огонек... красивые девушки стреляют глазками по сторонам, теребя в пальчиках соломинки для коктейлей...
Ведищеву показалось, что это он первый положил глаз на девушку, так похожую на Мэрилин, а она не обратила на него ни малейшего внимания. Но здесь он ошибся.
Перчик – Наталья Литте заметила его, еще когда он только входил в зал. В этот день, облаченная в обтягивающие джинсы и белый кружевной топ, она явилась в ресторан, где когда-то и подцепила Валентина Гаврилова, отнюдь не пробовать роллы «Калифорния» и черную треску под соусом мисо. Честно признаться, она вообще ненавидела суши и роллы, холодный рис и сырую рыбу. Она заказала себе клубничный дайкири, отложив меню и в который раз тщетно ища глазами пепельницу на столе. В ресторане «у япошек» строго-настрого запрещалось курить.
Так они и сидели в полупустом зале выходного дня, делая вид, что каждый занят своим – она коктейлем, он ленчем, и тем не менее зорко исподтишка наблюдая друг за другом.
Адвокат Ростислав Ведищев (и в этом его племянник следователь Чалов оказался совершенно прав) о многом недоговаривал. Например, об этой своей неуемной тяге к молодым... Ну, нимфетками их уже не назовешь... пожили, испытали удовольствия на своем коротком веку девочки... опыт приобрели – и это сквозит в их взглядах, но молодость... Пока она есть, ничем ее не истребишь – ни алкоголем, ни излишней опытностью, ни даже печалью...
А когда мужчине – умному, сильному, хитрому, как лис (и в этом прав, прав, племянничек Чалов), – стукает, гукает, с двенадцатым ударом полуночи отбивает шестой десяток, тяга к молодым вообще становится чем-то вроде избранного индивидуального наркотика, сильнейшего героина, что сразу ударяет и в мозг, и в почки, и в ее величество простату.
Что-то вроде эликсира вечной и безбрежной, как море...
Жизни, что только лишь начинает предлагать свои дары – по уму, по хитрости, по деньгам...
А тут что же, сразу и конец – вот эти несколько жалких десятилетий, отпущенных после шестидесяти до полной дряхлости и глухого маразма?
Но юность юных...
Она подобна лекарству...
И эликсиру...
И вину забвения...
И маленькому счастью, которое можно купить за деньги или взять полюбовно.
Это уж как получится, как повезет.
Но это все глубоко личная философия, «былое и думы» после шестидесяти. А на всеобщее обозрение выставляется нечто подобное тому, что происходило тогда на вилле у бассейна – две полуголые шлюшки с четвертым размером бюста, он, резвящийся с ними в воде в роли бегемота в период гона, и... его молодой племянник-следователь, ставший свидетелем «разгула» и едва сдержавший свое презрение к охальнику дяде...
Проехали, простили, мальчик...
Все равно тебе до меня далеко...
Девица, так похожая на Мэрилин, в упор, отбросив церемонии, глянула на адвоката Ведищева. Грациозно поднялась и, покачиваясь на шпильках, двинулась через зал – нет, не к выходу, а туда, где скрывались туалетные комнаты.
