Она стремительно покраснела:
— Это не имеет никакого отношения… он… я…
— Стив Джейкобс мой друг, и мне надо поймать того ублюдка, который в него стрелял, а не терять время на выяснение отношений с ТОБОЙ! Иди в патрульную машину и не высовывайся.
Констебль Бухан обернулась, ища поддержки, но почему-то все сразу оказались заняты какими-то совершенно неотложными делами. Она снова повернулась и увидела нависшего над ней Логана.
— Я приказываю вам покинуть место преступления, констебль. По поводу вашего поведения и отношения к работе будет подана жалоба. — Он наклонился к ней так, что их лица почти соприкоснулись: — А теперь пошла вон.
— Что это значит — их нигде нет? Они должны где-то быть! — Логан шагал взад-вперед по дороге, не обращая внимания на окружающих, отчего криминалистам, фотографировавшим пятна крови и пустые гильзы, валявшиеся на земле, все время приходилось уворачиваться. — Они останавливают каждую машину?
Утомленная женщина на другом конце линии сказала, что да, они останавливают каждую, и у всех проверяют багажники, потому что, хотите — верьте, хотите — нет, но такие вещи им приходилось делать и раньше! Логан извинился и выключил телефон. Поиски очень быстро зашли в тупик. Все главные дороги были блокированы, большинство примыкающих дорог — тоже. Не так-то просто сделать это в сельскохозяйственном районе, где проселочные дороги крест-накрест пересекают ландшафт, связывая между собой небольшие фермы и жилые дома. На юг вели сотни самых разных путей, конечно, если знать, куда ехать. Тычок, мальчик из большого города Эдинбурга, вряд ли был знаком со схемой дорог Нижнего Дисайда. Этот парень привык ездить по дорогам с двусторонним движением.
— Куда, черт возьми, они делись? — Логан перестал мотаться взад-вперед, остановился и посмотрел на Джеки.
Она свернулась калачиком на пассажирском сиденье пустой патрульной машины и едва слышно похрапывала. Грязная, все лицо в саже, по щекам размазана кровь Стива, на форменной куртке крови еще больше; над левым глазом, там, где она ударилась головой о стену, шишка с куриное яйцо. Логан вздохнул: сегодня вечером они вряд ли что-нибудь еще смогут сделать. Блокпосты либо перехватят Тычка, либо нет. А если он со своим приятелем доберется до Эдинбурга, областная полиция прихватит парочку и отправит обратно в Абердин, для проведения следственных действий и суда. На этот раз Тычок вляпался по-крупному: он стрелял в офицера полиции и оставил свидетелей. Даже Малк-Нож ничего не сможет с этим поделать.
— Что, черт побери, произошло? — Тычок кричал, сотрясаясь от ярости, вцепившись в рулевое колесо обеими руками. — Я дал тебе простое, сука ты такая, задание… — Он ударил человека, сидевшего, съежившись, на пассажирском сиденье. Тот завопил от боли. — Откуда, мать твою, там взялась полиция?
— Я не знаю, я не знаю!
Грег плакал, закрывая голову руками, но Тычок все равно еще раз ударил его, зная, что потом будет мучиться из-за этого. Всегда так было. Не переставая ругаться, он загнал машину в тихий закоулок и выключил мотор. И пока тот пикал и пощелкивал, сидел в тихом бешенстве. Ему на самом деле очень нравился этот «мерседес», но теперь от него останется один обгорелый каркас, брошенный на грязной проселочной дороге где-то рядом с Южной Дисайд-роуд.
Стиснув зубы, Тычок сделал глубокий вдох и сосчитал до десяти. Грег не виноват…
— О’кей, — сказал он наконец. — Прости, что я тебя ударил. Я очень плохо поступил. Я был очень расстроен, но я не должен был вымещать злость на тебе. — Он протянул руку и похлопал своего пассажира по плечу. — Сейчас ты можешь рассказать, что там произошло?
Грег поерзал в кресле и вытер рукавом текущие из носа сопли.
— Я был… я был в доме, и все шло отлично. Зашил старухину дверь шурупами, залил внутрь бензин. Потом услышал какой-то шум на лестнице! Их там было двое, и они на меня закричали, я попытался убежать, но кто-то ударил меня по колену, очень больно было, и потом она бросилась на меня, била кулаками и кусалась, я тоже ее ударил, вырвался, побежал вниз, поджег лестницу, выскочил на улицу и позвонил тебе…
Тычок похлопал его по колену:
— Ты все сделал хорошо, Грег, ты все сделал хорошо. — Лицо Грега расплылось от радости. Он был счастлив, что Тычок больше на него не сердится. — Как они узнали, что ты был там? Они следили за тобой?
— Я смотрел. Смотрел! Никого не было, я бы заметил.
Тычок нахмурился. Опять этот ублюдок детектив-сержант Макрей — он узнал его, когда тот выскочил из машины сразу после того, как эта грязная сука разбила лобовое стекло «мерса». Чертов Макрей. На его губах мелькнула легкая улыбка. Полиция ждет, что он поедет на юг: быстрей выбраться из Абердина — и домой, в свое болото. А вместо этого они поедут на север: доберутся до Инвернесса, потом на запад, к берегу моря, мимо Обана через Глазго и обратно в Эдинбург. Если он поддаст газу, они завтра к вечеру вернутся домой еще до закрытия пабов. Но было еще что-то, что он хотел сделать прежде.
Он хотел сравнять счет.
Глава 43
Детектив-инспектор Инщ выглядел так, будто его вытащили из постели в половине третьего ночи. Он молча выслушал всё, что рассказал ему Логан, с того момента, как Джеки сообщила о пожаре, и до нынешнего положения дел, с блокпостами на дорогах. Инщ сунул в рот «лакричную разноцветную», задумчиво пожевал. На его громадной лысой голове вспыхивали отсветы от фотоаппаратов ребят из криминалистического бюро.
— Ладно, — сказал он наконец. — Пошли по домам. — Кивнул на Джеки, сопевшую на переднем сиденье патрульной машины. — И забери с собой этого Рип Ван Винкля
[29]
. Встретимся завтра, ровно в двенадцать часов. Будет производиться расследование из-за этой стрельбы. — Во рту исчезла еще одна «лакричная». — Они захотят знать, что вы все здесь делали.
Логан покраснел:
— A-а… да, ну, вы понимаете…
Инщ остановил его жестом руки, его лицо было холодным и непроницаемым.
— Нет. Я не хочу этого знать. А вы молитесь, чтобы ваши рассказы совпали. Мейтлэнд погиб при исполнении. И если окажется, что у вас это была полусамодеятельная несанкционированная операция, то вы в полном дерьме.
Патрульная машина подбросила их до Юнион-гроув, чтобы они смогли забрать машину Джеки и доехать до участка. От дома бабушки Кеннеди мало что осталось: два верхних этажа можно было смело списывать со счета, сохранилась только пустая гранитная оболочка да почерневшие балки, крыша местами провалилась. Старушке, которую арестовали за распространение наркотиков, выпала самая большая удача в ее жизни: не случись этого, сейчас она была бы уже на том свете.
