– Нужна помощь? – спросила Надин, и в ее обычно спокойный голос проникли более высокие нотки.
Капля пота упала Ларри в глаз, он моргнул. В воздухе стоял запах бензина.
– Думаю, мы справимся, – ответил он, глядя ей прямо в глаза.
Через мгновение его пальцы нащупали на обратной стороне крышки небольшой желобок. Он рванул изо всех сил, крышка поднялась и перевернулась, с глухим звоном ударившись о бетон площадки. Он услышал вздох Надин и стук упавшего лома. Вытер испарину и посмотрел на мальчика:
– Хорошая работа, Джо. Если бы ты не удержал эту штуку, всю оставшуюся жизнь мне пришлось бы застегивать молнию на ширинке зубами. Спасибо!
Он не ждал никакого ответа, кроме разве что нечленораздельного уханья, но Джо произнес хрипло и натужно:
– Пжалста.
Ларри быстро повернулся к Надин, которая ответила ему удивленным взглядом, а потом посмотрела на Джо. Она казалась изумленной и довольной, но при этом по ее лицу чувствовалось – Ларри не мог сказать, почему он так решил, – что она этого ожидала. Такое выражение лица он уже видел раньше, только никак не мог вспомнить, как оно называлось.
– Джо, ты сказал «пожалуйста»? – спросил он.
Джо энергично кивнул:
– Пжалста. Пжалста.
Надин протянула к мальчику руки, широко улыбаясь:
– Это хорошо, Джо! Очень, очень хорошо!
Джо подбежал к ней и позволил себя обнять на секунду-другую. Потом вновь уставился на мотоциклы, ухая и смеясь.
– Он может говорить, – сказал Ларри.
– Я знала, что он не немой, – ответила Надин. – И это замечательно, что он может пойти на поправку. Думаю, мы оба ему нужны. Две половинки. Он… ох, я не знаю.
Ларри увидел, как она покраснела, и подумал, что догадывается о причине. Он начал просовывать резиновый шланг в дыру в бетоне, и ему неожиданно пришло в голову, что его действия можно расценить как символичную (и довольно-таки грубую) пантомиму. Он резко вскинул на нее глаза. Надин быстро отвернулась, но Ларри успел заметить, с каким напряженным вниманием она следила за движениями его рук и какой яркий румянец выступил у нее на щеках.
В его груди поднялась волна жуткого страха, и он закричал:
– Ради Бога, Надин, смотри, куда едешь!
Она целиком сосредоточилась на руках и не смотрела, куда едет, направляя «хонду» прямиком в сосну, пусть и с пешеходной скоростью пять миль в час.
Надин подняла голову, и он услышал ее удивленный возглас. Потом она слишком резко повернула руль и свалилась с мотоцикла. «Хонда» заглохла.
Ларри побежал к ней с трепыхающимся в горле сердцем.
– С тобой все в порядке, Надин? С тобой все…
Она уже медленно поднялась на ноги, глядя на свои ободранные руки.
– Да, все хорошо. Какая я дура, не смотрю, куда еду. Я не разбила мотоцикл?
– Не важно, что с мотоциклом, дай мне взглянуть на твои руки.
Она протянула ему ладони, он достал из кармана брюк пластмассовую бутылочку бактина и попрыскал на царапины.
– Ты весь дрожишь, – отметила она.
– И это не важно! – Голос Ларри прозвучал чуть более резко, чем ему хотелось. – Послушай, может, нам все-таки поехать на велосипедах? Это опасно…
– Дышать тоже опасно, – ответила она спокойно. – Я думаю, Джо лучше поехать с тобой, по крайней мере сначала.
– Он не…
– Я думаю, он согласится. – Надин смотрела Ларри в глаза. – И ты тоже будешь не против.
– Ну ладно, на сегодня хватит. Уже так темно, что почти ничего не видно.
– Еще разок. Я где-то читала, что надо немедленно снова сесть на лошадь, если она только что сбросила тебя.
Джо прогуливался неподалеку, поедая ежевику из мотоциклетного шлема. Он нашел за салоном целое поле диких кустов ежевики и собирал ягоды, пока Надин брала свой первый урок вождения мотоцикла.
– Наверное, ты права, – покорно согласился Ларри. – Но пожалуйста, смотри, куда едешь.
– Да, сэр. Будет исполнено, сэр. – Она отдала ему честь и улыбнулась. Ее красивая медлительная улыбка озаряла все лицо. Улыбнулся и Ларри – а что ему оставалось делать? Когда улыбалась Надин, ей в ответ улыбался даже Джо.
На этот раз она сделала два круга по стоянке, а потом выехала на дорогу, повернув слишком резко и вновь заставив сердце Ларри запрыгнуть в горло. Но она проворно опустила ногу вниз, как он учил ее, удержала равновесие, поднялась на холм и скрылась из виду. Он видел, как она осторожно переключилась на вторую передачу, и услышал, как перешла на третью за гребнем холма. Потом шум мотора превратился в слабое тарахтение и постепенно затих полностью. Ларри стоял в сумерках, охваченный тревогой, время от времени механически убивая очередного комара.
Мимо прошел Джо с синим ртом.
– Пжалста, – повторил он и улыбнулся. Ларри натянуто улыбнулся в ответ. Он уже решил, что поедет за ней, если она не вернется в ближайшее время. Перед его мысленным взором стояла мрачная картина: Надин лежит в канаве со сломанной шеей.
И как раз когда он направлялся ко второму мотоциклу, раздумывая, брать ли с собой Джо, вновь раздалось слабое тарахтение, которое постепенно переросло в гул двигателя «хонды», ровно работавшего на четвертой передаче. Ларри расслабился… слегка. С горечью осознал, что никогда не сможет чувствовать себя спокойно, пока она будет ехать на этой хреновине.
Она возникла на гребне холма с включенной фарой и подкатила к нему.
– Неплохо, да? – Надин выключила двигатель.
– А я уже собрался за тобой ехать. Думал, что-то стряслось.
– Едва не стряслось. – Она заметила, как он напрягся, и быст ро добавила: – Я слишком медленно разворачивалась и забыла выжать сцепление. Мотор заглох.
– Ох! Достаточно на сегодня, ладно?
– Да, – кивнула она. – Даже копчик болит.
В тот вечер он лежал под одеялами и думал, придет ли она к нему, когда Джо уснет, или ему самому пойти к ней. Он хотел ее и думал, что Надин также хочет его, судя по тому, с каким видом она наблюдала за абсурдной пантомимой с резиновым шлангом. Наконец он заснул.
Ему снилось, что он заблудился на кукурузном поле. Но где-то раздавалась музыка, гитарная музыка. Джо играет на гитаре. Если он найдет Джо, все будет хорошо. Он двинулся на звук, переходя от одного ряда к другому, когда требовалось, и наконец выбрался на поляну. Там стоял небольшой домик, скорее лачуга, а крыльцо подпирали старые, ржавые домкраты. Играл на гитаре не Джо, да он и не мог, ведь Джо держал его за левую руку, а Надин – за правую. Они шли вместе с ним. На гитаре играла старуха. Она исполняла нечто вроде джазового спиричуэла, и, слушая ее, Джо улыбался. Старуха была чернокожей, она сидела на крыльце, и Ларри подумал, что это, наверное, самая старая женщина из всех, кого он видел за свою жизнь. Но пока он смотрел на нее, ему вдруг стало очень хорошо… как бывало только в раннем детстве, когда мать неожиданно обнимала его и говорила: Нет второго такого мальчика, мальчик Элис Андервуд – самый лучший на свете.
