– Спасибо, Господи, что привел их сюда, – хрипло пробормотала она. Теплые слезы потекли по ее щекам. – Господь мой, я так Тебе благодарна.
Грохоча и подскакивая на рытвинах, пикап вкатился к ней во двор. Она обратила внимание, что на водителе соломенная шляпа с большим пером, заткнутым за синюю бархатную ленту.
– Да-а-а-а-а-а! – кричал он и махал ей рукой. – Привет, матушка! Ник сказал, что мы найдем вас здесь, и мы нашли! Да-а-а-а-а! – Он нажал на клаксон. С ним в кабине сидели мужчина лет пятидесяти, женщина того же возраста и девочка в красном вельветовом комбинезоне. Девочка робко махала одной рукой; большой палец другой руки надежно угнездился во рту.
Молодой человек с повязкой на глазу и темными волосами – Ник – выпрыгнул из кузова через борт еще до того, как пикап остановился. Удержался на ногах и медленно направился к ней. Его лицо было серьезно, но единственный глаз сверкал ликованием. Он остановился у ступенек крыльца и изумленно оглядел двор, дом, старое дерево с качелями из покрышки. Хотя, конечно же, больше всего он смотрел на нее.
– Привет, Ник, – поздоровалась Абагейл. – Рада тебя видеть. Да благословит тебя Господь.
Он улыбнулся, из его глаза потекли слезы. Поднялся по ступенькам и взял ее за руки. Она подставила ему свою морщинистую щеку, и он нежно ее поцеловал. За его спиной пикап остановился, и все вылезли из него. Мужчина, сидевший за рулем, держал на руках девочку в красном комбинезоне с загипсованной правой ногой. Ее руки крепко обвивали загорелую шею водителя. Рядом с ними стояла женщина лет пятидесяти, следом за ней – рыжая и светловолосый юноша с бородой. «Нет, конечно, он не юноша, – подумала матушка Абагейл, – просто слабоумный». Замыкал ряд мужчина, который тоже ехал в кабине. Он протирал стекла очков в тонкой стальной оправе.
Ник пристально всмотрелся в нее, и она кивнула:
– Ты все сделал правильно. Бог привел тебя сюда, а матушка Абагейл сейчас тебя накормит. Я рада видеть вас всех! – поспешила добавить она, возвысив голос. – Мы не можем долго оставаться здесь, но, прежде чем отправиться в путь, мы отдохнем, и познакомимся друг с другом, и подружимся.
Маленькая девочка пискнула из надежных рук водителя:
– Вы самая старая женщина в мире?
– Тс-с-с, Джина, – одернула ее пятидесятилетняя женщина.
Но матушка Абагейл только положила руку на бедро и рассмеялась:
– Вполне возможно, дитя. Вполне возможно.
По ее указаниям они расстелили скатерть в крупную красную клетку с дальней стороны яблони, и две женщины, Оливия и Джун, стали накрывать на стол, а мужчины отправились собирать кукурузу. Сварилась она очень быстро, и хотя сливочного масла Абагейл не припасла, растительного и соли хватило вдоволь.
Во время еды почти никто не разговаривал – раздавались лишь звуки жующих челюстей и тихое довольное бурчание. Ей нравилось смотреть, как люди едят, а эти люди отдавали должное ее готовке. То есть не зря она сходила к Ричардсонам и отбилась от ласок. Нельзя сказать, что они так уж оголодали, но после месяца консервной диеты свежая, специально приготовленная еда пришлась очень кстати. Сама Абагейл съела три куска курицы, початок кукурузы и ломтик пирога с земляникой и ревенем. И почувствовала, что набита до отказа, как чехол соломенного матраса.
Когда они поели и наполнили чашки кофе, водитель, приятный мужчина с открытым лицом, которого звали Ральф Брентнер, повернулся к ней:
– Какой вы закатили нам пир, мэм. Никогда еще еда не доставляла мне такого удовольствия. Спасибо вам огромное.
Остальные согласно загудели. Ник улыбнулся и кивнул.
– Могу я подойти и посидеть с тобой, бабуля? – спросила девочка.
– Думаю, ты слишком тяжелая, – попыталась остановить ее женщина постарше, Оливия Уокер.
– Чепуха! – отмахнулась Абагейл. – В тот день, когда я не смогу посадить себе на колени маленькую девочку, меня вынесут ногами вперед. Перебирайся ко мне, Джина.
Ральф принес ее и усадил.
– Когда она станет слишком тяжелой, просто скажите мне. – Он пощекотал лицо Джины перышком на шляпе. Та подняла руки и засмеялась.
– Не щекочи меня, Ральф! Не смей щекотать меня!
– Не волнуйся. – Ральф убрал перышко. – Я так наелся, что долго никого щекотать не смогу. – Он снова сел.
– Что случилось с твоей ножкой, Джина? – спросила Абагейл.
– Я сломала ее, когда упала в амбаре, – ответила Джина. – Дик наложил гипс. Ральф говорит, что он спас мне жизнь. – И она послала воздушный поцелуй мужчине в очках со стальной оправой, который чуть покраснел, кашлянул и улыбнулся.
Ник, Том Каллен и Ральф наткнулись на Дика Эллиса, миновав уже пол-Канзаса. Тот шагал по обочине с рюкзаком за плечами и палкой для ходьбы в руке. В прошлой жизни Дик лечил животных. На следующий день, проезжая через маленький городок Линдсберг, они остановились на ленч и услышали слабые крики, доносившиеся из южной части города. Если бы ветер дул в другую сторону, эти крики бы до них не долетели.
– Милосердие Божье, – уверенно кивнула Эбби, поглаживая девочку по волосам.
Джина прожила одна три недели. За день или два до того, как мужчины приехали в город, она играла на сеновале амбара своего дяди, когда прогнивший пол не выдержал и девочка упала с сорокафутовой высоты на копну сена. Сено смягчило удар, но она свалилась с копны и сломала ногу. Поначалу Дик Эллис расценивал ее шансы очень пессимистично. Совмещение частей сломанной кости и наложение гипсовой повязки он провел под местным наркозом: девочка сильно похудела, ее физическое состояние оставляло желать лучшего, и он боялся, что общий наркоз может убить ребенка (пока Дик излагал самые душещипательные подробности, Джина Маккоун преспокойно играла пуговицами на платье Абагейл).
Но Джина на удивление быстро пошла на поправку. И мгновенно прониклась симпатией к Ральфу и его щеголеватой шляпе. Понизив голос, Эллис заметил, что основной причиной, подрывавшей здоровье девочки, было одиночество.
– Несомненно, – кивнула Абагейл. – Если бы вы ее не услышали, она бы угасла.
Джина зевнула. Ее большие глаза начали закрываться.
– Я ее возьму. – Оливия Уокер встала.
– Положите ее в маленькой комнатке в конце коридора, – подсказала Эбби. – Вы тоже можете там лечь, если хотите. Другая девушка… как, ты говорила, тебя зовут, дорогуша? Совсем выскочило из головы.
– Джун Бринкмейер, – ответила рыжеволосая.
– Ты можешь спать со мной, Джун, если у тебя нет других планов. Кровать недостаточно широка для двоих, и я не думаю, что тебе захотелось бы лежать рядом с таким мешком костей, даже если бы ширины хватало. Но у меня на антресолях есть матрас, который вполне тебе подойдет. Если только в нем не завелись клопы. Думаю, кто-нибудь из этих здоровяков-мужчин тебе его достанет.
– Конечно, – кивнул Ральф.
