Книга Противостояние, страница 199. Автор книги Стивен Кинг

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Противостояние»

Cтраница 199

Он постоял, глядя на знак, черные слова на оранжевом ромбе. Знак сбили, и он лежал под колесом самого старого в мире «юго», судя по внешнему виду. «ТОННЕЛЬ ЗАКРЫТ». Какой тоннель? Он всмотрелся вперед, прикрыв глаза ладонью, и вроде бы что-то разглядел. Прошел еще триста ярдов, при необходимости перебираясь через автомобили, и оказался среди машин и мертвецов. Некоторые легковушки и пикапы полностью сгорели. Здесь хватало армейских грузовиков. Многие тела были в военной форме. За местом сражения – Мусорник не сомневался, что здесь сражались, – вновь начиналась транспортная пробка. А чуть дальше и западные, и восточные полосы исчезали в двух дырах, над которыми висел гигантский щит, закрепленный на горном склоне, сообщающий, что это «ТОННЕЛЬ ЭЙЗЕНХАУЭРА».

Мусорный Бак подошел ближе, с гулко бьющимся сердцем, не зная, что предпринять. Эти дыры-близнецы, уходящие в гору, пугали его, но по мере приближения к ним испуг перерос в ужас. Он бы прекрасно понял, что испытывал Ларри Андервуд, подходя к тоннелю Линкольна; в тот момент, пусть и не зная друг друга, они стали братьями по духу, разделив чувство дикого страха.

Главное отличие тоннелей заключалось в расположении пешеходной дорожки. Если в тоннеле Линкольна ее проложили достаточно высоко над проезжей частью, то в тоннеле Эйзенхауэра она шла так низко, что некоторые водители попытались объехать по ней пробку. Поэтому оставалось только одно: пробираться между автомобилями в кромешной тьме.

У Мусорного Бака скрутило живот.

Он долго стоял, глядя на тоннель. Месяцем раньше Ларри Андервуд вошел в тоннель, несмотря на страх. После долгих размышлений Мусорный Бак развернулся и зашагал обратно к Малышу, поникнув плечами, с дрожащими уголками рта. Назад его заставило повернуть не отсутствие свободного прохода и не длина тоннеля (Мусорник, который всю жизнь прожил в Индиане, понятия не имел, какова длина тоннеля Эйзенхауэра). Ларри Андервуд руководствовался в своих действиях как чистым эгоизмом, так и простой логикой выживания: Манхэттен – остров, и он должен с него выбраться. Тоннель – кратчайший путь. Пройти его надо как можно быстрее. Как с дурно пахнущим лекарством: зажимаешь нос и проглатываешь. Мусорный Бак привык к тому, что его бьют, привык получать удары и пинки судьбы и своей необъяснимой натуры… и принимал их, склонив голову. Встреча с Малышом обернулась катастрофой, выхолостила Мусорного Бака, практически лишила последних остатков разума. Его тащили вперед на скорости, угрожавшей целостности мозга. Под дулом пистолета он выпил целую банку пива и сумел после этого не блевануть. Его изнасиловали стволом револьвера. Он чуть не упал в пропасть с тысячефутового обрыва. И после всего этого от него хотели, чтобы он собрался с духом и заполз в дыру в основании горы, дыру, где в темноте, возможно, поджидали неведомые ему ужасы? Он не мог. Другие, возможно, могли – но не Мусорный Бак. Кроме того, в идее возвращения была определенная логика. Логика побитого жизнью и наполовину обезумевшего человека – но обладающая извращенной притягательностью. Он находился не на острове. Если бы ему пришлось идти назад остаток этого дня и весь завтрашний, для того чтобы найти дорогу вокруг гор, а не сквозь горы, он бы это сделал. Ему предстояло проскользнуть мимо Малыша, это правда, но он надеялся, что Малыш передумал и уже ушел, несмотря на свои заявления. Или мертвецки напился. Или даже (хотя Мусорник искренне сомневался, что ему так повезет) просто умер. В самом худшем случае, если Малыш остался на прежнем месте, ждущий и наблюдающий, Мусорный Бак мог дождаться темноты, а потом проскользнуть мимо него, как

(ласка)

какой-нибудь маленький зверек в кустах. А потом шагать и шагать на восток, пока не найдет нужную ему дорогу.

Обратный путь к бензовозу, с цистерны которого он в последний раз видел Малыша и его легендарный «дьюс»-купе, занял у Мусорного Бака меньше времени. На этот раз он не стал забираться на цистерну, потому что Малыш мог заметить его силуэт на фоне вечернего неба, а пополз между автомобилями на четвереньках, стараясь не издавать ни звука. Малыш мог его поджидать. Предсказать поведение таких, как Малыш, не представлялось возможным… поэтому рисковать не стоило. Он даже пожалел, что не прихватил с собой армейскую винтовку, хотя никогда в жизни не держал в руках оружие. Мусорный Бак полз, и камешки больно вдавливались в ладонь его кисти-лапы. Было уже восемь вечера, и солнце скатилось за горы.

Мусорный Бак остановился за капотом «порше», о который разбилась брошенная Малышом бутылка, и осторожно выглянул. Увидел «дьюс»-купе Малыша, золотистый, с выпуклым лобовым стеклом, «акульим плавником» на крыше, режущим темно-фиолетовое вечернее небо. Малыш сидел за оранжевым флуоресцирующим рулем с закрытыми глазами и открытым ртом. Сердце Мусорного Бака принялось выстукивать в груди победную песнь. Мертвецки пьян! – выбивало его сердце. Мертвецки пьян! Клянусь Богом! Мертвецки пьян! Он подумал, что будет уже в двадцати милях к востоку, когда Малыш разлепит глаза.

И все-таки Мусорный Бак проявлял предельную осторожность. Бесшумно скользил от автомобиля к автомобилю, как водомерка по ровной поверхности пруда, обходя «дьюс»-купе слева, торопливо пересекая зазоры между застывшими машинами. Наконец он поравнялся с «дьюсом»-купе, миновал его – и автомобиль Малыша остался за спиной. Теперь требовалось лишь увеличить расстояние между ним и этим безумным…

– Не двигайся, членосос хренов!

Мусорник замер, стоя на четвереньках. Он надул в штаны, а его разум превратился в бешено машущую крыльями черную птицу паники.

Он начал поворачивать голову, очень медленно, сухожилия на шее скрипели, как петли дома с приведениями. У него за спиной стоял Малыш в роскошной рубашке, переливающейся зеленым и золотым, и выцветших вельветовых брюках. В каждой руке он держал по револьверу сорок пятого калибра, его лицо перекосила чудовищная гримаса ненависти и ярости.

– Я просто про-проверял дорогу, – услышал Мусорный Бак свой голос. – Чтобы у-убедиться, что путь сво-сво-свободен.

– Само собой, проверял на карачках, дундук. Я очищу тебе злогребучий путь. Поднимайся!

Каким-то образом Мусорному Баку удалось подняться и удержаться на ногах, схватившись за дверь стоящего справа от него автомобиля. Дыры-близнецы в револьверах Малыша казались такими же большими, как дыры-близнецы тоннеля Эйзенхауэра. Он смотрел на смерть. Он знал это. И не было правильных слов, чтобы отвести ее.

Поэтому Мусорный Бак молча взмолился темному человеку: Пожалуйста… если будет на то твоя воля… я готов отдать за тебя жизнь!

– Что там? – спросил Малыш. – Авария?

– Тоннель. Полностью забит автомобилями. Поэтому я вернулся, чтобы сказать тебе. Пожалуйста…

– Тоннель, – простонал Малыш. – Иисус-лысеющий-старина-Христос! – Он вновь нахмурился. – Ты мне врешь, гребаный пидор?

Нет! Клянусь, нет! Там было написано: «Тоннель Изенхувера». Вроде бы так, но я плохо понимаю длинные слова. Я…

– Заткни пасть. Как далеко?

– Восемь миль. Может, и дальше.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация