– Правда? – спросил Том. – Родные мои!
Ник рассмеялся. Голос у него был низкий и мелодичный, хороший голос. Тому нравилось слушать, когда Ник говорил.
– Я точно едва не умер. Будь уверен. Грипп со мной не справился, а вот маленькая царапина на ноге чуть не отправила на тот свет.
Не замечая холода, Ник расстегнул пряжку ремня, стащил джинсы. Том наклонился вперед, любопытный, словно маленький мальчик, которому предложили посмотреть на бородавку с растущими из нее волосами, интересную рану или нарыв. По ноге Ника шел отвратительный шрам – недавно зажившая рана. Он начинался чуть ниже паха, тянулся по бедру, огибал колено, продолжался на голени и, наконец, исчезал.
– И это почти убило тебя?
Ник подтянул джинсы, застегнул ремень.
– Царапина была неглубокой, но в нее попала инфекция. Это означает, что в рану проникли плохие микробы. Нет ничего опаснее инфекции, Том. «Супергрипп», который убил столько людей, тоже инфекция. Именно инфекция и заставила людей создать «супергрипп». Инфекция мозга.
– Инфекция, – зачарованно прошептал Том. Они снова шли, почти плыли над тротуаром.
– Том, у Стью сейчас инфекция.
– Нет… нет, не говори так, Ник… ты пугаешь Тома Каллена, родные мои, да, пугаешь!
– Я знаю, что пугаю, Том, и сожалею об этом. Но ты должен знать. У него двухстороннее воспаление легких. Он спал под открытым небом почти две недели. Ты должен кое-что для него сделать. И все равно он почти наверняка умрет. Ты должен к этому готовиться.
– Нет, не…
– Том. – Ник положил руку на плечо Тома, но Том ничего не почувствовал… словно рука Ника состояла из дыма. – Если он умрет, тебе и Коджаку придется идти дальше. Ты должен вернуться в Боулдер и рассказать им, что видел в пустыне руку Божью. Если будет на то воля Господа, Стью пойдет с тобой… со временем. Если Бог захочет, чтобы Стью умер, он умрет. Как я.
– Ник! – взмолился Том. – Пожалуйста…
– Я показал тебе свою ногу не без причины. От инфекций есть таблетки. В таких местах, как это.
Том огляделся и с удивлением увидел, что они уже не на улице, а в темном помещении. В аптеке. Инвалидное кресло свисало с потолка на струнной проволоке, как чудовищный механиче ский труп. Справа от себя Том увидел на стене табличку: «ЛЕКАРСТВА ПО РЕЦЕПТАМ».
– Да, сэр? Чем я могу вам помочь?
Том повернулся. Ник стоял за прилавком в белом халате.
– Ник?
– Да, сэр. – Ник начал выставлять перед Томом маленькие пузырьки с таблетками. – Это пенициллин. Очень хорошо помогает от воспаления легких. Это ампициллин, а это амоксициллин. Тоже сильное лекарство. А это вициллин, его обычно дают детям, но он может помочь там, где не справятся другие средства. Стью должен пить много воды и соки, хотя их ты можешь не найти. Так что отдай ему это. Таблетки витамина С. Еще он должен ходить…
– Я не смогу все это запомнить! – застонал Том.
– Боюсь, ты должен, потому что больше никого нет. Ты теперь сам по себе.
Том заплакал.
Ник наклонился вперед. Взмахнул рукой. Пощечины Том не ощутил – рука Ника по-прежнему напоминала дым, который обогнул его, а может, прошел насквозь, – но голова Тома откинулась назад. И что-то в голове вроде бы лопнуло.
– Прекрати! Сейчас тебе нельзя быть ребенком, Том! Будь мужчиной! Ради Бога, будь мужчиной!
Том смотрел на Ника широко раскрытыми глазами, прижимая руку к щеке.
– Ходи с ним, – продолжил Ник. – Ставь его на здоровую ногу. Таскай, если придется. Но только не давай все время лежать на спине, а не то он захлебнется.
– Он не в себе, – сказал Том. – Он кричит… кричит на людей, которых нет.
– У него бред. Все равно прогуливай его, когда сможешь. Заставляй принимать пенициллин, по одной таблетке. Давай ему аспирин. Держи его в тепле. Молись. Все это ты в состоянии делать.
– Хорошо, Ник. Хорошо, я постараюсь быть мужчиной. Я постараюсь запомнить. Но я бы хотел, чтобы ты был здесь, родные мои, да, хотел бы!
– Ты сделаешь все, что в твоих силах, Том. Большего и не требуется.
Ник ушел. Том проснулся и обнаружил, что стоит в пустой аптеке у прилавка рецептурных лекарств. На прилавке увидел четыре пузырька с таблетками. Долго смотрел на них, а потом забрал.
В отель Том вернулся в четыре утра, вымокший под ледяным дождем. Непогода утихала, и на востоке уже появилась полоска зари. Коджак радостно залаял, увидев Тома, Стью застонал и проснулся. Том опустился рядом с ним на колени.
– Стью!
– Том… Трудно дышать.
– У меня есть лекарство, Стью. Ник мне показал. Ты его примешь и избавишься от инфекции. Одну таблетку ты должен принять прямо сейчас. – Из пакета, который он принес с собой, Том достал четыре пузырька с таблетками и высокую бутылку гаторейда
[230]
. Насчет сока Ник ошибся. В супермаркете Грин-Ривера хватало бутылок с соком.
Стью смотрел на пузырьки, поднеся их к глазам.
– Том, где ты это взял?
– В аптеке. Их дал мне Ник.
– Нет, правда?..
– Правда! Правда! Первым ты должен принять пенициллин, чтобы посмотреть, поможет ли он тебе. На каком написано «пенициллин»?
– На этом… но, Том…
– Нет. Ты должен. Так сказал Ник. И тебе надо ходить.
– Я не могу ходить. У меня сломана нога. И я болен! – Голос Стью стал злобным и раздражительным. Голосом больного.
– Ты должен. Или я буду тебя таскать.
Стью впал в полубессознательное состояние. Том положил капсулу пенициллина ему в рот, и Стью рефлекторно проглотил ее, а чтобы она не застряла в горле, запил гаторейдом. Тут же закашлялся, и Том принялся хлопать его по спине, как подавившегося ребенка. Потом поставил Стью на здоровую ногу и принялся таскать по вестибюлю. Коджак озабоченно следовал за ними.
– Пожалуйста, Господи, – молил Том. – Пожалуйста, Господи, пожалуйста, Господи.
– Я знаю, где взять стиральную доску, Глен! – крикнул Стью. – В магазине музыкальных инструментов! Я видел одну в витрине.
– Пожалуйста, Господи. – Том тяжело дышал. Голова Стью каталась по его плечу. Он чувствовал, что она горячая, как топка. Сломанная нога волочилась сзади.
Никогда Боулдер не казался таким далеким, как в это ужасное утро.
Борьба Стью с воспалением легких продолжалась две недели. Он выпивал кварты гаторейда, овощных соков, виноградного сока, различных апельсиновых напитков. Он плохо соображал, что пьет. Его моча стала едкой и приобрела сильный запах. Он дул в кровать, как младенец, а его кал желтизной и полужидкой консистенцией напоминал кал новорожденного. Том мыл Стью и содержал в чистоте. Том таскал его по вестибюлю отеля «Юта». И Том ждал, когда Стью проснется, и не потому, что Стью бушевал во сне, а потому, что затрудненное дыхание наконец ушло.
