— Нет. Еще и добавлю. Все имущество его в моих владениях конфискую, а во владениях моих холопов велю им конфисковать. Людей же Некоматовых всех в железо ковать и слать в Кострому для розыска. Но… — Дмитрий поднял свернутую в рулончик грамоту на уровень Сашкиного лица. — Если б принял ты мое предложение, став великим воеводой, то просто отдал бы сейчас приказ Боброку и разрешения моего не спрашивал.
— Это ты здорово придумал, — проворчал Сашка. — Брат на брата. Классика.
Но князь Дмитрий как будто и не слышал этих слов.
— Так что, Тимофей, какой из вариантов тебе больше по сердцу?
Сашка заерзал на стуле, как будто он внезапно превратился в раскаленную жаровню. И посоветоваться-то не с кем. Был дядька Федор в Костроме, так и тот съехал, опасаясь великокняжеской опалы. И тут его как осенило: «Как это не с кем? А Лобов? Ведь теперь я могу посоветоваться с Лобовым!»
— Дашь денек на размышление?
— Отчего ж не дать? Дам, — охотно согласился Дмитрий. — Но не больше. Времени у нас на раздумья уже нет. Надо новое войско собирать.
На том и закончился разговор двоюродных братьев.
Припоминая тех, с кем можно было бы совет держать по любым, даже самым важным проблемам, Сашка незаслуженно забыл еще одного человека — своего наставника в воинском искусстве Адаша. Остановились они с Адашем в пустующем доме дядьки Федора (от кремлевских апартаментов Сашка отказался), оставленном уехавшими хозяевами под присмотром Самка. Старый казак и пустил путников в дом, с радостью выслушав от них повесть о том, что великокняжеская опала миновала и дядька Федор с семьей уже могут безбоязненно возвращаться в столицу.
О разговоре с великим князем Сашка поведал Адашу самым подробнейшим образом, без каких-либо купюр и изъятий, завершив свой рассказ словами:
— Так что, как видишь, Адаш, он мне предложил выбор — либо я договариваюсь с Мамаем на его, Дмитриевых условиях, либо становлюсь главным противником Мамая и уничтожаю его своими же руками. Это родного брата-то! Третьего варианта он мне не оставляет. Надо полагать, что это будет кремлевский острог.
Адаш пожевал ус, поскреб пальцами бритый затылок и медленно, как бы раздумывая над каждым словом, начал говорить:
— Мамай остановиться уже не может. Это как груженый воз, покатившийся с горки. Даже если и попробует остановить, воз просто переедет его и не заметит. Если Мамай сейчас, когда уже началась война, откажется от царского достоинства, его уберут, а на его место сядет какой-нибудь самозванец, голодранец без роду без племени. Отойти в сторону и смотреть на все со стороны… Ничего ты этим не изменишь, а чистеньким все одно не останешься. Ибо, ежели победит Дмитрий, за Мамая ответит весь ваш род, а распнет Дмитрия Мамай, эта неправда на веки вечные ляжет опять же на ваш род. Так что как ни крути, а война эта — дело семейное и разбираться с Мамаем, хошь не хошь, придется тебе. А ежели примешь Дмитриево предложение и станешь великим воеводой, то, с одной стороны, и достоинство семейное сохранишь, а с другой, в случае чего, и за брата вступиться сможешь.
Еще один совет Сашке предстояло выслушать ночью. Провалившись в сон, он сразу же оказался в клубящемся вокруг него плотном белесом тумане. «Прислушаться, — вспомнил он лобовские наставления, — необходимо прислушаться». И точно. Он тут же услышал слабый лобовский голос, зовущий его: «Са-ша!» Оттолкнувшись, Сашка поплыл на голос, разгребая пресловутый туман энергичным кролем. Вот и портал. Он снял замки и вошел внутрь, после чего заперся изнутри.
— Я здесь, Роман Михайлович.
— Здравствуй, Саша. — Это Лобов. Сашка теперь не только слышит его, но и видит через большое окно, врезанное им в свое время в переднюю стену башни.
— Опять упустил я Рыбаса, Роман Михайлович. Разошлись с ним в несколько часов. Мне тут один человек на него компру дал, так что я наехал на него по полной программе. Князь Дмитрий теперь на моей стороне. Некомат, то есть Рыбас, объявлен государственным преступником, на него открыт розыск. Имущество его будет арестовано, сотрудники схвачены и отправлены в столицу для проведения следственных действий.
— Ого! — Лобов улыбался. — Это ты называешь «упустил»? В наше бы время так их прижать…
— Дело в том, что он, скорее всего, удрал к Мамаю, а там наша юрисдикция не действует. Я, собственно, посоветоваться с вами хотел. Дмитрий мне предлагает должность главнокомандующего. Это в условиях войны если не первый, то, по крайней мере, второй человек в государстве.
— Ого! Ты растешь! — Похоже, Лобов сегодня был настроен на юмористический лад. — Ты был, кажется, старшим сержантом? И сразу в маршалы!
— Гитлер ефрейтором был и завоевал всю Европу, — разозлился Сашка.
— Неудачный пример. — Лобов уже в открытую расхохотался. — Он плохо кончил. Ты молодец, Саша. Ты чертовски близко к нему подобрался. Давай, продолжай действовать в том же духе.
— Так война, понимаете, Роман Михайлович? Рыбас на противоположной стороне, а там мои возможности не то что ограничены — их нет совсем. Вы считаете такое положение перспективным? Мне не нужно возвращаться?
— Я считаю, что ты очень далеко продвинулся. Ничего, что война. Война рано или поздно закончится. К тому же не забывай о том, в чем ты понимаешь больше меня, — о разведывательно-диверсионной деятельности. Может быть, война в этом смысле тебе еще больше возможностей дает. Так что принимай предложение Дмитрия и действуй. Это уникальный шанс, который вряд ли нам предоставится в другой действительности. Да, Саша… По поводу соратников Рыбаса-Некомата. Среди них обнаружить особей одной с Рыбасом физической природы можно по состоянию ауры. Она всегда идеально гладкая и всегда светло-коричневого цвета, ну типа кофе с молоком.
— Я не вижу ауры, Роман Михайлович.
— Это ты-то? С твоими способностями? Ты только захоти. У тебя обязательно получится. И возвращаясь к этим… сущностям. Саша, хорошо бы получить от них побольше информации, прежде чем они прекратят свое земное существование.
Сашка вздохнул.
— Роман Михайлович… Вы полагаете, я справлюсь?
— Иди, солдат. Если не ты, то кто?
Сашка повернулся и вышел из башни, тщательно заперев за собой ворота.
Утро в огромном пустом доме боярина Федора Воронца началось с зычной команды Тимофея Вельяминова:
— Подъем! Форма одежды парадная! Мы едем в Кремль — принимать назначение!
XXIII
Если кто-то надеялся, что Тимофей Вельяминов, заняв пост великого воеводы, в силу своей молодости будет лишь церемониальной фигурой, то он жестоко просчитался. Приняв из рук великого князя титул окольничего и пост великого воеводы, Сашка развернул такую бурную деятельность, что даже сам диву давался. Еще никогда за свою недолгую жизнь ему не доводилось заниматься административными вопросами (если, конечно, не считать за таковые командование отделением спецназовцев). А тут, можно сказать, он просто-таки впал в раж. Для начала организовал воинский приказ, укомплектовав его штатом дьяков и подьячих. Эдакое компактное министерство обороны. С утра до вечера скрипели перьями его чиновники, подсчитывая необходимое количество оружия, брони, кожи, провианта, фуража, гужевого транспорта. Другие учитывали количество и возможности производственных мощностей, калькулировали и планировали размещение заказов. Третьи разъезжали по стране, заключая договора с производителями и размещая заказы. Сашка крутился с утра до ночи как юла, то совещаясь со своими дьяками, то встречаясь со старшинами ремесленных цехов, то выколачивая из Дмитриевой мошны очередную порцию золота. К счастью, Дмитрий, в отличие от ученых историков, понимал, что основой мощной армии является мощная экономика. У отсталого народа не может быть мощной, победоносной армии. А сейчас армия восстала на собственную страну, и стране приходилось срочно создавать новую армию. Благо еще, что за последние годы Дмитрий, не отсылая десятину в Орду, скопил золота изрядно. И вот теперь-то оно пригодилось. Сашку не раз так и подмывало уколоть великого князя: «Ну что, братец, дореформировался? Хотел иметь армию маленькую и дешевую? А теперь вот приходится в срочном порядке создавать новую — огромную и супердорогущую. Да еще предстоит усмирить ту армию, которую ты кормить не хотел».
