Фердинанд фон Дорн мог бы гордиться дочерью. Она уступала
противнику в силе и искусстве, но с поразительным проворством уклонялась от
ударов и очень недурно держала оборону.
Моя помощь, надеюсь, тоже кое-что значила. Я делал всё, что
мог: наскакивал на Логана, мельтешил у него перед глазами, царапался, а пару
раз даже изловчился ударить клювом. Атаковать сверху не получалось — не было
возможности взлететь, не то я тюкнул бы негодяя в макушку. Штурман отмахивался
от меня локтем.
Странное, наверное, было зрелище, если поглядеть со стороны.
Две потные рыжие девицы отчаянно рубятся, а вокруг них прыгает и полощет
крыльями большой чёрно-красный попугай.
И всё-таки мы явно проигрывали. Ирландец согнал девочку с
поляны и заставил пятиться по узкой тропинке, с одной стороны от которой были
непролазные заросли, а с другой чавкало пузырями и клубилось гнилыми
испарениями болото.
Было сыро и душно.
Логан не торопился прикончить свою жертву. Он играл с нею,
как кошка с мышкой. То разрежет кончиком сабли край платья, то сделает вид,
будто испуган и отступает. И всё время упражнялся в остроумии:
— Твоим именем я назову какую-нибудь из дочек, Эпин. В
память о том, что ты сдох, наряженный в юбку. Ты ведь Люсьен, кажется? Будет у
меня маленькая рыженькая Люсьеночка. Опа! — Тут следовал выпад. — Молодец,
здорово увернулся. Боюсь, мне с таким рубакой не справиться…
И прочее подобное.
Пропотевшие панталоны ирландец скинул, чтоб ловчее было
двигаться. Платье подоткнул. Летиция последовать его примеру не решилась, и это
её сковывало. Наконец — не до девичьей скромности — она тоже завернула юбку, и
темп схватки сразу убыстрился.
Глядя на стройные, гладкие ноги моей питомицы, Гарри
язвительно заметил:
— Ты и впрямь на девку похож. Даже убивать жалко.
И взвыл:
— Проклятый попугай! Двое на одного, да?
Это уже было адресовано мне. Я сумел-таки взлететь и отменно
стукнул злодея клювом в затылок — да сам угодил под локоть и полуоглушённый
упал наземь.
Без моей поддержки девочке пришлось совсем туго. Логан
сделал огромный прыжок, оказался слева от неё и нанёс мощный горизонтальный
удар, который должен был перерубить Летицию пополам. Отступить ей было некуда,
за спиной поблёскивала трясина. Проворная, как лесная белка, девочка присела на
корточки. Клинок рассёк воздух над самой её головой. Но радоваться было рано.
Пинком ноги ирландец сшиб Летицию с тропинки.
Она ушла в болото с головой. Секунду спустя вынырнула, но
тронуться с места не смогла — ноги намертво увязли.
Всё, конец… Я зажмурился, чтобы не видеть, как сабля Логана
рассечёт дорогое мне лицо.
Однако штурман спрятал оружие в ножны. Насвистывая, он
смотрел, как Летиция пытается вытянуть ногу из топи или дотянуться до ближайшей
ветки. Всё было тщетно.
— Что и требовалось, — с глубоким удовлетворением объявил
Гарри. — Я давно мог тебя проткнуть, но зачем мне брать лишний грех на душу? Я
и так в долгу перед Всевышним. Тони себе, мой славный Эпин. Я тебе мешать не
стану.
Девочка отчаянно рванулась — и провалилась по самый пояс.
Ужас исказил её милые черты.
— Гарри, — взмолилась она. — Ради всего святого! Вытащите
меня! Я не буду претендовать на свою долю! Забирайте всё! Или зарубите меня!
Только не оставляйте гибнуть в этой гнилой яме!
— Рубить тебя я не стану, это противно моим убеждениям, —
вздохнул Логан. — Оставить в живых не могу — я не идиот. Не говори жалобных
слов, они разрывают мне сердце. Нет-нет! — воскликнул он. — Ничего не желаю
слышать! И не хочу видеть, как ты утонешь. У меня слишком чувствительное
сердце! Надеюсь, когда я вернусь с тележкой, от тебя останутся одни пузыри.
Он повернул назад к поляне, зажав уши ладонями.
Я полз по земле, волоча крыло. Я был близко. Но чем я мог
помочь моей бедной девочке? Что я мог для неё сделать?
Только одно: погибнуть вместе с ней.
Я сел ей на плечо и закрыл своим крылом её глаза, чтобы она
не смотрела, как к груди подбирается мутная жижа. Я чувствовал себя так, будто
стоял на мостике тонущего корабля. Можно сесть в лодку и уплыть, но настоящий капитан
не бросит своё судно.
«Будь проклят, подлец! — крикнул я вслед Логану. — Боже,
если Ты есть! Покарай его!»
Не думаю, что ирландец меня услышал. Зато меня услышал Тот,
с кем Гарри вёл свои гнусные расчёты.
Из-за усыпанного алыми цветами куста, похожего на неопалимую
купину, высунулась чёрная рука. Она была мощна, как карающая десница архангела
Гавриила. Оживший куст обрушил на затылок штурмана затрещину, от которой тот
замертво рухнул, да ещё проехал носом по земле.
А потом из зарослей с грохотом и треском, будто Афродита из
пены, вышла Чёрная Королева, разъярённая и величественная.
Лицо её опухло, глаза налились кровью.
— Сорсье! — закричала воительница хриплым басом. — Тут мез
ом ансорселе! Тут морт! Па муа! Муа тро форт!
[40]
Я понял: даже слоновья доза снотворного оказалась
недостаточна, чтобы продержать богатыршу в оцепенении дольше нескольких часов.
О, волшебная нить случайностей! Не знаю, каким причудливым
манером ты свилась, чтобы вывести Шашу к этому болоту. Учитель говорил, что в
случайность верят только дураки и что просто так, без причины, ничего не
происходит. Наверное, разгневанная королева кинулась по следам своих обидчиков.
Это неважно. Главное, что она подоспела вовремя. Теперь вся моя надежда была
только на неё.
«Спаси мою девочку! Скорее!»
Я сорвался с плеча моей питомицы и полетел к Чёрной
Королеве.
— Помогите! — закричала и Летиция.
Шаша подошла к берегу, упёрла ручищи в бока.
— Ты тонуть, — констатировала она.
— Пожалуйста, вытащите меня! — воздевала к ней руки
бедняжка.
— Если моя тебя вытащить, моя рвать тебя за ноги пополам, —
свирепо сказала Чёрная Королева. — Хочешь пополам?
— Нет…
— Да, лучше тонуть. Моя бросать к тебе твоя подружка. Вы
тонуть вместе.
