— Чего там. Красивая смерть. Немногие, кому довелось выжить,
побывав в оке урагана, рассказывают: там покой, ясное небо, солнышко. И гулкая
тишина, от которой глохнешь — как внутри колокола. Есть минутка-другая, чтобы
помолиться. Ну а потом либо утянет вверх, и тогда ещё есть шанс, либо просто
размажет по поверхности моря. Быстро, без лишней волынки. По-моему, это лучше,
чем медленно подыхать от рака или ещё какой-нибудь пакости.
Николас спорить не стал.
— Поэтому вы выбрали для вашего судна такое траурное
название?
— Нет, — засмеялся Фреддо. — Клиентам нравится. Многие,
вроде вас, кино помнят. Ну и вообще — экзотика. На ней держимся. Суровые
труженики моря, неказистые с виду, грубоватые, но хорошо начитанные и с тонко
чувствующей душой.
Ника на всякий случай улыбнулся, хоть и был несколько сбит с
толку. Он представлял себе туземцев иначе.
— Где все?
— Внизу. — Шкипер показал на лесенку. — А вы как думали? У
меня настоящая каюта имеется. Шесть спальных мест.
Вблизи стало видно, что потрёпанность лодки не так проста,
как кажется. Облупленность и обшарпанность, видимо, носили концептуальный
характер и тщательно поддерживались. Ника заметил, что доски палубы сделаны из
искусственно состаренного дерева, которое, как известно, дороже нового. На
красно-белом спасательном круге кто-то нарочно ободрал краску и стёр несколько
букв в названии.
— Мисс Борсхед снесли вниз на руках?
— Обижаете, tovarisch. У нас всё политкорректно. Когда Фил
написал, что будет дама в инвалидной коляске, я заказал подъёмник и специально
оборудованный туалет. Включил в счёт, конечно, — подмигнул весёлый рыбак. —
Пригодится. Рыболовная яхта, приспособленная для handicapped persons,
[45] это
круто. Дал рекламу в интернет — клиенты записались на год вперёд.
По лесенке поднимался высокий парень — голый по пояс,
фантастического телосложения. На голове у него был красный платок, из-под
которого свисали дреды, выкрашенные тем же цветом. В углу рта торчала дымящаяся
самокрутка. Принюхавшись, Ника покачал головой.
— Познакомься, Джордан. Это товарищ Карков, наш последний
пассажир. А это мой драгоценный наследник. У Джо ещё переходный возраст не
закончился, поэтому он на всех огрызается.
«Драгоценный наследник» бросил взгляд исподлобья.
— Отваливаем, что ли?
— Отдать швартовые и полный вперёд! — скомандовал Фреддо. —
Навстречу научным открытиям! Курс — таинственный остров.
— Чтоб он провалился, твой остров, — проворчал тинейджер.
Из каюты, куда осторожно, держась за перила, спускался Ника,
наплывала стандартная карибская музыка: Боб Марли призывал свою женщину не лить
слёзы.
— Тошнит меня от этой растаманской фигни, — пожаловался
шкипер, тащивший сумку. — Исключительно для клиентов держу. Сам-то я из
поколения Элвиса.
То, что он назвал каютой, представляло собой глухую конуру
без единого иллюминатора. Посередине грубый (но при этом тщательно зачищенный и
покрытый лаком) стол со скамьями: по бокам двухъярусные койки. На одной из них,
чопорно сложив руки на коленях, сидела Синтия и явно не знала, чем себя занять.
Так же странно смотрелся в кубрике мсье Миньон в галстуке — будто заложник,
попавший в логово сомалийских пиратов. Один Делони чувствовал себя отлично. Он
листал спортивный журнал и сосал из банки пиво.
— Сэр Николас прибыл, капитан, — сказала тётя тоном
отправляющейся в изгнание королевы. — Можно поднимать паруса и храни нас
Господь.
Фреддо ухмыльнулся.
— Прикажете — поднимем. Желание клиента закон. Хотя
вообще-то у нас мотор.
Судёнышко качнуло. Николай Александрович почувствовал, что
его начинает мутить, и поспешил подняться на свежий воздух.
Болтало гораздо сильней, чем на лайнере, хотя море было
почти гладким. Оно сверкало и слепило глаза, а пахло одновременно свежестью и гнилью
и ещё чем-то вроде стирального порошка. Одиннадцатой палубы эти ароматы не
достигали, и у магистра возникло ощущение, что только теперь он действительно
вышел в море, лайнер же был не настоящим кораблём, а плавучим отелем. От
первого же вдоха полной грудью тошнота прошла, будто её и не бывало. Ника встал
у самого бушприта, взялся рукой за трос, и стало ему вдруг так славно, так
свободно, что он сам над собой сыронизировал: корсар-флибустьер, да и только.
А потом случилось довольно удивительное событие. Поскольку
Николас стоял спиной к берегу, он ничего не заметил, лишь услышал в воздухе
странное хлопанье. Обернулся — и на плечо ему села большая чёрно-красная птица.
— Капитан Флинт? — Ты-то откуда взялся? — спросил магистр. —
Неужто решил меня сопровождать? А как же библиотека?
Попугай глядел немигающим глазом, повернув голову в профиль.
— Кр-р-р-р.
— Прямо как я. Сбежал от книг навстречу настоящей жизни? С
попугаем на плече я вылитый Джон Сильвер, только деревянной ноги не хватает. Ты
умеешь кричать «пиастры»?
— Тр-р-р-р.
Птица смотрела на Нику сосредоточенно, не перебивала и
только поддакивала. Она была идеальным собеседником.
— Ничего, дело наживное. Деревянную ногу мне обеспечит
Делони, когда я не найду тайника. А пиастры вытрясет Миньон. Плевать! Зато
через несколько часов я буду на настоящем острове сокровищ.
Остров Сокровищ
Маленькую нашлёпку на горизонте Николас высмотрел минут
через десять после того, как Фреддо ткнул пальцем куда-то вперёд и объявил:
— Вон он, Сент-Морис.
На палубу вышли компаньоны, подняли тётю Синтию, а Фандорин
всё не мог углядеть ничего кроме бликующей ряби. Но вот одна из волн показалась
ему не синей, как остальные, а бурой. К тому же она не двигалась.
— Дайте-ка бинокль, — попросил магистр.
Сент-Морис выглядел неромантично — в самом деле плоская
нашлёпка скучного коричневатого цвета. Другие островки, мимо которых они
проплывали по пути с Мартиники, были хоть зелёными.
— Там невысокое горное плато, — объяснил Делони. — Остатки
древнего вулкана. Всё в расщелинах, будто старый растрескавшийся асфальт. Пойду
подремлю. Раньше, чем через час, не причалим.
