— Попросту говоря, лекарь. Штраф за нарушение указа 2000
ливров, поэтому никто из арматоров и капитанов ослушаться не смеет. Это два
лишних рта и два лишних жалованья, причём содержание врача немалое — 100 ливров
в месяц. Попа я вам, Дезэссар, уже сыскал. Этот простак согласился плыть
бесплатно. А с лекарем мы поступим вот как: переоденем госпожу де Дорн в мужское
платье — и собьём одним камнем двух птиц. Во-первых, условия контракта будут
выполнены, а во-вторых сэкономим на медике.
— Вы шутите?! — в один голос вскричали капитан и барышня.
Лефевр невозмутимо смотрел на них прищуренными глазами, в
которых поигрывали злорадные искорки. Так вот в чём заключался подвох!
— А что такого? — с невинным видом спросил он. — По
правилам, у врача должен быть патент, но, поскольку мало кто из настоящих
медиков хочет плавать по морям, разрешается брать лекарских учеников, лишь бы
они были грамотны, могли разобраться в содержимом медицинского сундука и имели
от роду пятнадцать лет. Вам ведь есть пятнадцать лет, мадемуазель?
Она растерянно кивнула, застигнутая атакой врасплох.
— Ну вот, видите. В вашей смышлёности я уже убедился, что же
до медицинского сундука, то можете не беспокоиться. Я по случаю закупил оптом
на все свои корабли стандартные наборы, одобренные военно-морским ведомством.
Там 20 необходимых хирургических инструментов, 28 медикаментов, гипс, корпия и всё
прочее по утверждённому списку. Никто кроме Дезэссара о вашем маскараде знать
не будет. А наш славный капитан не проболтается — это не в его интересах. Как
вам моё предложение? Полагаю, это единственный способ решить нашу маленькую
проблему.
В сущности, рассуждая логически, он был совершенно прав. Но…
— Но мы так не договаривались, — пролепетала Летиция. Её
самоуверенность пропала без следа. Сейчас моя питомица выглядела перепуганной
девочкой. — Я не стану обманывать команду! А вдруг меня разоблачат?
Дезэссар открыл рот и снова закрыл. Его физиономия из сизой
сделалась лиловой. Я забеспокоился, не хватит ли беднягу удар. Судя по набухшим
жилам на висках, «наш славный капитан» имел предрасположенность к апоплексии.
— Тут уж будете виноваты вы сами. — Арматор пожал плечами. —
Договор обязывает меня предоставить вам возможность участия в плавании. Я её
предоставил. Нигде в документе не сказано, какую одежду вы будете носить,
женскую или мужскую. Коли вас не устраивает моё предложение, расстанемся миром,
но аванс мой.
Однако он тут же сменил тон и заговорил мягко, вкрадчиво:
— Поверьте, сударыня, кроме как в мужском обличье, вам ни на
один корабль не попасть. Никто во всей Франции на это не согласится. Во всяком
случае сейчас, в военное время. Из вас получится бравый юноша, поверьте
опытному глазу. Рост у вас отменный, фигура, по счастью, не отличается
округлостью форм. Голос низок, а от соли и ветров он обретёт хрипотцу.
Соблюдайте осторожность, и никто вас не раскусит.
Она жалобно воскликнула:
— Но я ничего не смыслю в медицине! А если придётся кого-то
лечить?
— Лекарские ученики, которых я сажаю на другие свои корабли,
тоже не Гиппократы.
— Да как я буду жить среди мужчин? — Летиция схватилась за
виски. — Это невозможно!
— Вы имеете в виду естественные физические различия со
всеми, так сказать, вытекающими последствиями? — покивал Лефевр, деликатно
отставив мизинец. — Я продумал и это. У вас будет почти отдельная каюта. Только
вы и монах. А монах — и не мужчина вовсе. Все его помыслы там.
Он закатил глаза и показал на люстру.
Здесь Дезэссар, наконец, справился с негодованием и завопил:
— Чёрррта с два! Я скорей сожру свои потроха, чем соглашусь
на это! Никогда, вы слышите, сударь, никогда и ни за что Жан-Франсуа Дез…
Но арматор быстро перебил его:
— Не хотите — не надо. Корабль поведёт мсье Кербиан.
И капитан сразу заткнулся, поперхнувшись на собственной
фамилии.
— Он опытный штурман, давно мечтает о самостоятельном
плавании, — спокойной договорил Лефевр.
Буян стушевался и только метнул на своего патрона быстрый
взгляд, в котором кроме ярости мне померещилось что-то ещё. Быть может,
смущение? Хотя трудно представить, чтобы просоленный морской волк мог
конфузиться.
Летиция опустила голову. Вид у неё был совсем потерянный.
Полагаю, что на неё всей своей тяжестью обрушилась истина, которую Учитель
сформулировал так: «Тяжело идти тропой, что ведёт к краю пропасти. Особенно
если нельзя повернуть назад».
Глава 6
Мортирка гноеотсосная
Всю ночь мы не спали. Сначала стригли волосы. То есть,
стригла-то их Летиция, а я наблюдал и верещал, если видел, что получается
совсем уж неровно.
Непростое дело — самой себя стричь, установив два зеркала
одно напротив другого.
Длинные медные пряди падали на пол. Они были похожи на
бруски красного золота, которое испанцы привозят из Нового Света в трюмах своих
галеонов. Я поднял клювом один локон. От него пахло полевыми цветами,
безмятежностью, девичеством — тем, что никогда не вернётся.
— Ужас какой, — пожаловалась Летиция, проведя рукой по
стриженой голове. — Настоящий Ėpine. Вернее сказать, репейник. Ты,
Кларочка, только посмотри!
Она всё время обращалась ко мне вслух, а я старался в ответ
издавать хоть сколько-то понятные звуки.
«Наплевать! — заметил я, красноречиво качнув головой. —
Какое это имеет значение?»
— Ты права, девочка. Уши торчат просто непристойно! Я и не
знала, что они у меня оттопырены! Но ничего. Всякий уважающий себя лекарь носит
парик.
Арматор дал нам целый тюк мужской одежды. В чёрный камзол,
белую рубаху, чёрные штаны и козловые башмаки с грубыми чулками Летиция
нарядилась, едва мы вернулись в номер. Когда же нацепила дешёвый парик из пакли
бело-серого цвета, то превращение завершилось. В долговязом, длинноносом юнце
было невозможно узнать медноволосую барышню, что я повстречал на Испанской
набережной.
Покончив с переменой пола, мы занялись укладкой багажа. Из
вещей, которые фройляйн фон Дорн привезла с собой, в плавании нам мало что
могло пригодиться.
Платья, туфли, шляпы, нижнее бельё, шёлковые чулки,
ароматические воды, а также иные принадлежности дамского туалета, назначение
которых было мне неизвестно, отправились в сундук.
