Я ринулся вниз, целя противнику чуть выше уха. Не знаю,
удалось бы мне его убить или только оглушить. От знакомства с моим клювом
разбойника спасло то, что как раз в этот миг он сказал:
— Стой тихо, парень, и тебе ничего не будет. Нам нужен не
ты.
Я осуществил выход из крутого пике прямо над головой грабителя.
Он так и не понял, что над ним прошуршала крыльями не случайная ночная птица,
а, возможно, сама смерть.
Я уже говорил, что вижу в темноте гораздо лучше, чем люди.
Не упуская из поля зрения негодяя, державшего Летицию (он был в потрёпанном
шотландском берете), я рассмотрел остальных.
Один был широкоплечий, с лысой или наголо бритой башкой —
она слегка поблёскивала в лунном свете. Другой, хриплоголосый, показался мне
похожим на подозрительного субъекта, что прятался около дома Наны.
Моя догадка тут же подтвердилась.
— Я говорил вам: рано или поздно Гарри заявится проведать
своего ублюдка! — ликовал хриплый, размахивая перед носом у штурмана
пистолетом.
— Ты головаст, Джим, — сказал лысый, держа Логана сзади за
руки. — Ну что, рыжая крыса, поговорим?
— Охотно, Тыква, — ответил Гарри, который, надо отдать ему
должное, не потерял присутствия духа. — Я готов ответить на любые вопросы.
Только… — и он проговорил что-то очень тихо — я не разобрал.
Не расслышал и Джим.
— Что-что?
Он наклонился вперёд, и Логан внезапно боднул его лбом в нос
— очень сильно, так что хриплый бухнулся задом наземь. Одновременно проворный
ирландец каблуком лягнул Тыкву по ноге, высвободился и отскочил в сторону. В
руке его, лязгнув клинком по ножнам, блеснула сабля.
— Ах, ты так?!
Лысый тоже обнажил оружие, сталь зазвенела о сталь. Джим,
держась за расквашенный нос, целил в Логана из пистолета, но юркий ирландец ни
мгновения не стоял на месте. Он делал обманные движения, приседал, крутился
вокруг собственной оси.
Тот, что держал Летицию, предупредил:
— Не вздумай рыпаться. Сейчас твоего дружка угомонят.
Выстрел наконец грянул. Джим метил штурману в спину, но тот
— будто у него на затылке были глаза — как раз присел, и пуля угодила в грудь
Тыкве. Сабля вылетела из пальцев бедняги и задела остриём левую руку ирландца.
Чертыхнувшись, Гарри схватился за раненое место, лысый же с жалобным стоном
упал навзничь.
Джим отбросил своё разряженное оружие и наскочил на Логана с
длинным тесаком, однако штурман уже оправился от удара. Он отбил довольно
неуклюжий рубящий удар, сделал выпад — широкий клинок пронзил нападающего
насквозь.
Увидев, что дело приняло паршивый оборот, третий бандит (его
имени я так и не узнал), оттолкнул Летицию и бросился бежать.
— Держите его, Эпин! Не дайте уйти! — крикнул Логан,
пускаясь вдогонку.
Но от моей девочки было мало проку. Она стояла, вся дрожа.
Вряд ли кто-нибудь посмел бы её осудить за слабость. Нападение произошло так
внезапно, а схватка была такой короткой и кровавой, что даже мужчина неробкого десятка
растерялся бы — особенно, если не имеет привычки к потасовкам. Ведь и мне,
старому морскому бродяге, всякое повидавшему на своём веку, понадобилось
несколько секунд, чтоб взять себя в руки. То есть, в когти.
— Не уйдёшь! — Гарри вытащил откуда-то из-под кафтана
пистолет, взвёл курок и выпалил.
Всплеснув руками, шотландец рухнул. Судя по тому, что с него
слетел берет, а также по характерному хрусту, пуля угодила прямо в затылок.
— Убит! — горестно вскричал Гарри, наклоняясь над телом. —
Наповал! А ведь я целил в лопатку!
Он подбежал к Джиму.
— И этот издох! Какое горе!
Повернулся к подстреленному Тыкве — и быстро объявил:
— Этого я на себя не записываю. Я тут ни при чём, — сварливо
сказал штурман, задрав голову к нему. — Пулю послал не я!
Я догадался, что он объясняется со Всевышним.
— Несчастный я человек. — Гарри был безутешен. — Это
жестоко! Только что я был в плюсе, и вот снова в минусе. Проклятые болваны! Они
не оставили мне выхода… Да ещё руку поранили. Перевяжите меня, Эпин. Я истекаю
кровью!
Ещё не справившись с дрожью, Летиция задрала ему рукав. Рана
оказалась неглубокой, Но ирландец всё жаловался:
— Мне больно! А для дела понадобятся обе руки!
— Какого дела?
— Того, о котором я хочу вам рассказать. Но теперь разговор
откладывается. Две смерти — дурное предзнаменование. Я не могу сразу вернуть
Ему долг, но, по крайней мере, обязан сделать первый шаг. Прощайте, Эпин!
Потолкуем завтра.
Он рысцой побежал по переулку, придерживая перевязанную
руку.
— Куда вы?
— В бордель! Я должен посеять новые семена! Ведь урожай
будет только через девять месяцев!
О, люди, как же вы смешны с вашими нелепыми верованиями и
суевериями! Гарри Логан из вас — ещё не самый нелепый.
Глава 16
Что-то начинает проясняться, а что-то ещё больше запутывается
Ирландец убежал «сеять семена», а мы остались в тёмном
переулке, в окружении бездыханных тел.
Одно из них, впрочем, ещё подавало признаки жизни. Лысый
разбойник по прозвищу Тыква, которого Гарри отказался учитывать в своих
деликатных взаимоотношениях с Господом, шевелился и жалобно стонал.
Должно быть, вспомнив о своих лекарских обязанностях, а
может быть, просто из сострадания, Летиция приблизилась к раненому.
— Ничего не вижу, — пробормотала она. — Нужно перетащить его
на открытое место…
Взяла под мышки и оттащила к углу, где тень от домов не
закрывала луны. Тыква хрипел: «Оставь меня… Больно! Будь ты проклят…», но
Летиция не обращала внимания на его жалобы.
Она сняла парик, сунула его в шляпу и пристроила голову
умирающего на эту импровизированную подушку. Из бочки, что стояла под
водостоком, зачерпнула воды, и обмыла Тыкве лицо, смочила губы. Потом
расстегнула окровавленную рубаху и вздохнула. Тут не помог бы и куда более
опытный врач. Я повидал на своём веку немало ран и сразу понял, что пуля
пробила бедняге лёгкое.
— Мне конец, — сипел Тыква. — Дай мне глоток рома. Ради
Бога! Дай… У Джима за пазухой всегда есть фляга…
