Хью посчитал, что девчонка ему пригодится. Очень даже. Она, конечно, умна, как любое дитя улицы, однако потенциально лучше приспособляема к его нуждам. Он вполне сможет использовать ее как служанку, в костюм которой она нарядилась, отправить в дом предателя и подождать, пока она выкрадет все его секреты, а не только те, что он вынес из Адмиралтейства.
Оставалось только ее поймать.
Она довольно быстро шла по боковой дорожке, удаляясь от констебля. Хью перебрался на другую сторону Чаринг-Кросс и последовал за ней на Стрэнд, прокладывая себе путь между торговцами, попрошайками и ремесленниками. Он был вынужден спешить, чтобы не упустить ее из виду. Для раненой ноги это была слишком большая нагрузка, но он все же военный моряк, командир корабля и не упустит воровку.
Она продолжала двигаться вперед, уверенно и быстро, пока не обернулась. Хью инстинктивно попытался спрятаться в подворотне, но девчонка заметила его, — понимание, что он следит за ней, сделало ее глаза почти черными, — и, юркнув в проход между домами, нахальная воровка скрылась в королевских конюшнях.
Хью довольно-таки неловко пробрался ко входу в конюшни. Но заметить девицу оказалось легко: ее лицо, бледное от ужаса, отчетливо выделялось на темном фоне стен. Он, сильно прихрамывая, побежал за ней, уклоняясь от столкновений с людьми и лошадьми. Маленькая воровка тем временем скрылась в задней части строения, на складе тканей.
Уложенные на стеллажах рулоны материи мешали обзору, скрывая беглянку от его глаз. Хью остановился, чтобы не пройти мимо, — здесь она могла легко спрятаться, а потом попытаться прошмыгнуть обратно и затеряться в суматохе конюшен. Поэтому он стал делать то, к чему давно привык в море, — наблюдать. На фоне полной неподвижности, царящей вокруг, движение заметить легко. Ждать пришлось недолго. Он увидел, как девица бесшумно скользнула по проходу, мысленно проклял свою больную ногу и направился за беглянкой.
Теперь он шел на всех парусах, прилагая невероятные усилия, чтобы не отставать, но девица была проворна, как бегущая волна, и двигалась с такой же уверенностью. На Сент-Мартинс-лейн, через дорогу, вокруг церкви и бегом к хитросплетению улиц и переулков между Лонг-Акр и Ковент-Гарден. Скрипя зубами от боли, Хью отбросил всякую осторожность и бросился за воровкой. Он обогнул церковь Святого Мартина как раз вовремя, чтобы заметить край ее юбки, скрывшийся за стеной Мурс-Корт. Он ускорил бег и немного сократил расстояние между ними. Теперь девица бежала к Нью-Раунд-Корт. Она больше не делала вид, что спешит по делам, и неслась со всех ног. Вероятно, у этой чертовки в голове была подробная карта Лондона, потому что она неожиданно скрывалась в самых незаметных узких аллеях и переулках, знала все незапертые ворота и тропинки. Задыхающемуся Хью начало казаться, что он гонится за ускользающим ветром. Только он все равно не прекращал попыток. Девчонка была слишком хорошей находкой, она идеально подходила для дела, и он не мог отказаться от преследования. В конце концов, он взрослый мужчина, опытный ветеран французских войн, капитан Королевского флота. Не может он, даже с раненой, еще не зажившей ногой, не суметь поймать эту тщедушную, хрупкую уличную воровку.
Пропади все пропадом! Он в очередной раз стиснул зубы, чтобы не взвыть от невыносимой боли, и бросился вперед в очередной грязный тупик. И искренне поблагодарил судьбу за то, что девчонка наконец допустила ошибку.
Расположенная в конце аллеи дверь, на которую девица явно рассчитывала, оказалась запертой. Дичь попала в ловушку. Хью перешел на шаг и начал сокращать расстояние между ними. Беглянка тяжело дышала, и выдыхаемый ею воздух поднимался над головой, на морозе застывая клочьями пара, словно призрачная сеть. С одной стороны высилось четырехэтажное здание, с другой — каменная стена, усеянная крупными осколками битого стекла.
Переулок был узким — таким узким, что Хью легко доставал руками до обеих стен. Было очень тихо. Слышалось только тяжелое дыхание. Почему-то Хью очень захотелось увидеть ее лицо. Ему необходимо было увидеть ее. Убедиться, что она не обычная служанка. Запомнить ее.
Девица была старше, чем он решил вначале. Ее лицо было худым и очень бледным от животного страха, взгляд — суровым, она готовилась дорого продать свою жизнь. И она явно недоедала. Ее «заработок», по идее, должен был позволить ей сносно питаться, хотя, возможно, она трудилась на хозяина или сутенера. Хорошо, если ей перепадала миска холодного супа.
Что ж, когда она станет работать на него, по крайней мере начнет нормально питаться.
Ее лицо при ближайшем рассмотрении оказалось не грязным. Пятно на носу было просто россыпью веснушек, под огромными темными, почти черными глазами залегли тени. От голода? Усталости? Чепец на голове скрывал волосы, но если судить по выбившимся и упавшим на шею прядям, они были темно-каштановыми. Глаза метались по сторонам в поисках пути к спасению.
— Ничего не выйдет. Ты попалась. — Хью даже сам удивился собственной радости по этому поводу. Он вовсе не должен был ощущать такого удовлетворения, одержав победу над этой маленькой тощей полуголодной девицей. Тем не менее он внутренне ликовал. Она заставила его потрудиться ради этой победы. И была достойным противником. А станет ценным агентом.
— У тебя прекрасно получается, — дипломатично сообщил он. — Отличная работа.
Она не ответила, лишь крепче стиснула свою нелепую корзину побелевшими пальцами, выставив ее перед собой, как будто собиралась ею защищаться. Никакого притворного возмущения, никаких отрицаний. Хью довольно улыбнулся. Ему не придется учить ее пользе молчания. Еще одно очко ей в плюс.
Она прижалась спиной к запертой двери.
— У меня есть для тебя предложение.
— Я не шлюха.
Заявление удивило Хью.
— Нет, ты карманница. Причем ловкая и умная. Так случилось, что мне необходим человек, обладающий твоей квалификацией. Ты должна будешь кое-что украсть для меня.
Она испуганно покачала головой:
— Я швея. Я занимаюсь шитьем. — Она взмахнула корзиной.
Великолепная актриса! Хью не мог не улыбнуться.
— Бьюсь об заклад, — сказал он тихим и спокойным голосом, каким обычно разговаривал с перепуганными гардемаринами, — ты носишь эту корзинку с собой целыми днями, но шитье так и остается незаконченным. Бьюсь об заклад, — он сделал к ней шаг, — там на дне пришит небольшой мешочек, в который ты спрятала золотые часы члена парламента от Лоуэр-Садбери.
Она удивленно вытаращила глаза, в немом потрясении открыла рот и прижала корзинку к груди так, что Хью стало видно дно, и зашарила по нему дрожащими пальцами, словно боялась обнаружить именно то, что описывал капитан.
На дне не было ничего. У Хью на мгновение закружилась голова. Возможно, он все-таки ошибся? И, как достопочтенный член парламента от Лоуэр-Хэйрика, он принял желаемое за действительное и увидел то, что хотел видеть. Он искал воровку, и по какой-то непонятной причине ему очень захотелось, чтобы ею оказалась эта хорошенькая, хотя и тощая девица.
