— Да, верно. И они выбрали тебя.
Сюзанна обвила руками его шею.
Вокруг них была прохладная вода, но там, где встретились их тела, вода стала теплой. И Брэму казалось, что каждая клеточка его тела жаждала того, что было у них под ивой.
— Но если я такой замечательный командир, — начал он, — то почему же я не могу заставить тебя подчиниться мне?
— Потому что ты этого не хочешь. Я нравлюсь тебе именно такой, какая я есть.
Сюзанна улыбнулась, абсолютно уверенная в том, что она права.
Но она ошибалась. Такая она ему не просто нравилась. Вероятно, именно такую женщину он мог бы полюбить.
Проклятие! Неужели любовь? В этой области у Брэма было маловато опыта. Сама мысль о ней казалась опасной. Он относился к любви так же, как к опасным взрывчатым веществам. Решив, что подумает об этом позже, он заявил:
— Я собираюсь жениться на тебе, Сюзанна.
— О, Брэм…
Ее лицо исказилось тревогой.
— Нет-нет, не делай такое лицо. Каждый раз, когда я предлагаю тебе выйти за меня, на твоем лице появляется такое выражение… Это бьет по самолюбию мужчины.
— Я могу сделать другое, гораздо более приятное лицо, но только в том случае, если ты решишь здесь остаться — не просто женишься на мне до того, как уедешь и продолжишь жить своей жизнью. — Она посмотрела в сторону открытого моря. — Не так-то просто жить там, где другие отдыхают. Ты заводишь множество друзей, но эта дружба очень быстро заканчивается. Леди остаются здесь на месяц или два, а затем возвращаются домой. Как раз в то самое время, когда я сближаюсь с людьми, они уезжают. Конечно, можно стерпеть, когда ты лишаешься дружбы. Можно даже в случае тайного романа — но в случае брака… Нет-нет, Брэм.
— Но я же не могу предложить тебе поехать со мной. Возможно, твоя жизнь здесь очень похожа на походную, но разница заключается в том, что во время похода люди не уезжают, а умирают.
Его собственная мать была одной из умерших. И конечно, он не мог подвергнуть Сюзанну такой опасности.
— Но, Брэм, возможно, мы с тобой могли бы по-настоящему сблизиться. И ты мог бы пообещать мне не уезжать, а я тебе — не умирать. Чем не положительные перемены для нас обоих?
Он вздохнул.
— Я лишь могу пообещать тебе вернуться спустя время.
— С войны?! Брэм, никто не может дать такого обещания. И вот что мне хочется понять… Скажи, почему возвращение должности командующего так важно для тебя? Это что, для подтверждения того, что ты сможешь?
— Да, отчасти. Но главное не в этом. Видишь ли, просто у меня больше ничего нет. Я пехотный офицер, Сюзанна. Я хотел этого с детства. Хотел так сильно, что покинул Кембридж в тот же месяц, когда мне исполнился двадцать один год. Тогда я наконец-то смог получить доступ к небольшому наследству, которое дедушка мне оставил, и я использовал его, чтобы купить свой первый патент на офицерский чин. Мой отец устроил скандал, но я знаю: в глубине души он был рад, что я сделал это самостоятельно. И я никогда не пользовался его влиянием, собственными силами продвигаясь вверх по служебной лестнице, и отец мной гордился. Когда же до меня дошла весть о его смерти…
Он со вздохом умолк.
Она под водой нашла его руку.
— Я очень сожалею, Брэм. Не могу даже представить, как тяжело тебе было.
Она не могла представить, а он не знал, как объяснить. Брэм подумал о последнем письме отца, которое получил по обычной почте спустя несколько недель после того, как экспресс-почтой ему сообщили о смерти генерал-майора. В письме не было ничего примечательного, но Брэм никогда не забудет последние фразы письма. «Не чувствуй себя обязанным сразу же отвечать мне, — писал его отец. — Я знаю, что в последнее время тебе пришлось написать слишком много писем».
Отец, очевидно, узнал о Бадахосе, где союзные войска взяли гарнизон ценой таких многочисленных потерь, что сам Веллингтон зарыдал после этого побоища. И поэтому отец знал, что Брэм писал письма, в которых выражал соболезнование родственникам павших. Он написал десятки писем и писал их до тех пор, пока руку не свело от судороги.
Но отец не говорил пустых слов утешения и не пытался найти смысл бессмысленной смерти — просто дал сыну понять, что все понимает.
— Потерю отца было трудно пережить, — сказал он наконец. — Чертовски трудно. Но утешала мысль, что я сам буду гордо нести фамильное знамя. — Брэм тяжко вздохнул. — А через несколько месяцев я был ранен. Не повезло, видно, не заслужил я славную и благородную смерть на поле боя. А теперь я просто хромой солдат без перспектив получения должности командующего.
— О, Брэм…
Сюзанна провела ладонью по его лицу, утирая со щек соленую воду.
— А сэр Льюис — мой последний шанс, — продолжал он. — Я писал многим генералам с просьбой дать мне рекомендацию. Но никто мне не ответил. Никто не хочет меня такого.
— Неправда, Брэм. Я хочу тебя.
От этих слов у него сжалось сердце. Он крепко прижал к себе Сюзанну, словно эта крошечная бухта была безграничным океаном, а она — его спасательным кругом.
— Я хочу тебя, — повторила она. И поцеловала его в подбородок. — Хочу такого, какой ты есть. Прямо здесь, прямо сейчас.
Глава 20
— Прямо здесь? — отозвался он эхом. — Прямо сейчас?
Сюзанна не могла не рассмеяться. Было очень приятно удивить его, ошеломить.
— Да, конечно. Ведь этим можно заниматься и в воде, не так ли?
Он кивнул:
— Да, можно.
— Ты же не возражаешь, а?
Он покачал головой:
— Нет.
— Вот и хорошо.
Ее руки опустились к пуговицам купального костюма, и у Брэма перехватило дыхание, когда она расстегнула их одну за другой. Затем она стащила с себя костюм и забросила его на ближайший валун.
— Подожди, Сюзанна… — Он обнял ее за талию. — Ты не должна делать это только потому, что…
Она приложила пальцы к его губам.
— Помолчи, пожалуйста. И не смотри на меня с таким удивлением. Я хочу тебя, Брэм. Очень сильно и постоянно. Когда дело касается тебя, даже такая старая дева, как я, кипит от страсти. — Она поцеловала его в губы. — Но вряд ли мои слова будут для тебя сюрпризом. Ты ведь знал об этом с самого начала…
— Да, знал. Но сюрприз в том, что ты все-таки это признала.
Он обнял ее и впился в губы страстным поцелуем.
Сюзанна наслаждалась охватившими ее чувствами несколько мгновений. Затем осторожно отстранилась.
— Подожди, — сказала она, с трудом переводя дыхание. — Сегодня моя очередь, и я хочу прикоснуться к тебе везде.
Брэм с улыбкой кивнул:
