Леди Бромптон обняла меня, а мистер Мершан не преминул поцеловать меня в обе щеки. Он назвал меня «золотым звоночком» и умолял продолжать пение.
Настроение у меня было преотличное, поэтому я, не задумываясь, запела бы дальше, но тут Гидеон быстро пришёл в себя, резко вскочил и схватил меня за руку.
— Эндрю Ллойд Уэббер,
[37]
без сомнения, был бы очень тронут, если бы узнал, что его произведение даже в этом обществе произвело такой фурор, но сейчас моей сестре необходим отдых. На прошлой неделе она перенесла тяжелейшее воспаление голосовых связок, поэтому врачи предписали ей во что бы то ни стало беречь голос, ведь иначе она может лишиться его навсегда.
— О нет, только не это, — воскликнула леди Бромптон. — Отчего же вы сразу не предупредили нас? Бедное дитя!
Тем временем я тихонько напевала «I feel pretty» из мюзикла «Вестсайдская история».
[38]
— Я… Кажется, ваш пунш — это действительно очень особенный напиток, — сказал Гидеон. — По-моему, он помогает людям забыть о всякой предосторожности.
— О да, так оно и происходит, — сказала леди Бромптон. Лицо её при этом засияло. Немного понизив голос, она продолжала: — Только что вы раскрыли тайну успеха моих званых ужинов. Весь высший свет Лондона завидует нашим радостным торжествам, все страстно желают оказаться в числе наших гостей. Но мне понадобилось много лет, чтобы усовершенствовать рецепт этого пунша. Поэтому лишь на смертном одре я раскрою тайну его приготовления.
— Как жаль, — сказала я. — Но не могу не согласиться, ваше суаре оказалось куда приятнее, чем я могла себе представить! Меня уверяли, что будет скучная, натянутая атмосфера…
— Её гувернантка — немного консервативная особа, — перебил меня Гидеон. — К сожалению, нужно признать, что общественная жизнь в Дербишире немного отстала в развитии.
Леди Бромптон захихикала.
— О да, в этом сомневаться не приходится. А вот и лорд Алестер!
Она поглядела на дверь, в которую как раз вошёл лорд Бромптон вместе с новоприбывшим гостем. Это был мужчина средних лет (точно определить его возраст было довольно сложно, потому что голову его украшал белоснежный парик). Его сюртук был густо усыпан драгоценными камнями и отделан блестящей вышивкой, казалось, этот наряд сияет, как ярчайше созвездие. Блеск его одежды оттеняло ещё и то, что за новым гостем неотступно следовал какой-то мужчина, одетый во всё чёрное. Он был укутан в чёрный плащ, волосы у него тоже были иссиня-чёрными, а лицо — бледным, с оливковым оттенком. Уже издалека я заметила его огромные чёрные глаза, которые очень напоминали бесстрастные чёрные дыры, прямо как у графа Ракоци. Он ярко выделялся в этом обществе разодетых и увешанных бриллиантами господ.
— Я уж было подумала, Алестер так и не почтит нас своим присутствием. Хотя веселья бы это не убавило, если хотите знать моё мнение. Его участие в светских раутах никогда не способствовало душевным разговорам и радостному настроению. Попробую-ка я уговорить его выпить бокальчик пунша и как бы невзначай пригласить к карточному столу…
— А мы попробуем поднять его настроение своей музыкой, — сказал мистер Мершан и сел за спинет. — Не окажите ли вы мне такую честь, леди Лавиния? Может, Cosi fan tutte?
[39]
Гидеон обвил мою руку вокруг своего локтя и отвёл меня на несколько шагов.
— И сколько же ты, чёрт возьми, успела выпить?
— Пару бокальчиков, — призналась я. — Мне кажется, кроме алкоголя в этом пунше есть ещё какой-то секретный ингредиент. Может, это абсент? Как в том грустном фильме с Николь Кидман, «Мулен Руж». — Я вздохнула, — «The greatest thing you’ll ever learn is just to love and be loved in return».
[40]
Могу поспорить, ты и это сыграешь, если захочешь.
— Так, заруби себе на носу: я ненавижу мюзиклы, — сказал Гидеон. — Как твоё самочувствие, продержишься ещё пару минут? Наконец-то приехал лорд Алестер, давай поздороваемся и можем уезжать.
— Что? Уже? Как жаль, — сказала я.
Гидеон укоризненно покачал головой.
— Сдаётся мне, ты совсем утратила чувство времени. Вот бы сейчас засунуть твою голову под холодную воду.
К нам подошёл граф Сен-Жермен.
— Это было очень… необычное выступление, — сказал он и, подняв бровь, глянул на Гидеона.
— Мне очень жаль, — сказал Гидеон, глубоко вздохнув. Затем он посмотрел на новых гостей. — Лорд Алестер выглядит теперь несколько обмякшим.
Граф рассмеялся.
— Не стоит питать иллюзий. Мой враг всё ещё в прекрасной форме. Ракоци встретил его сегодня после обеда у Гальяно, Алестер упражнялся в фехтовании. Никто из этих молодых щёголей с ним, конечно же, не сравнится. Пойдёмте скорее, не могу дождаться, когда наконец увижу его лицо.
— Он сегодня такой милый, — прошептала я Гидеону, пока мы шли следом за графом. — Знаешь, в прошлый раз он нагнал на меня жуткого страху, а вот сегодня я чувствую себя с ним, как с родным дедушкой. Нравится он мне, сама не знаю почему. Так мило, что он подарил тебе скрипку Страдивари. Она стоит, наверное, кучу денег, особенно если выставить её на eBay. Ой, ну как же здесь всё шатается.
Гидеон положил руку мне на талию.
— От тебя мокрого места не останется, когда мы отсюда выберемся, это я тебе обещаю, — пробормотал он.
— А по моему голосу слышно, сколько я выпила?
— Пока нет, — сказал он. — Но думаю, скоро начнёшь мямлить или икать.
— Я же говорил, он прибудет с минуты на минуту! — лорд Бромптон положил одну руку на плечо человека в блестящем сюртуке, а вторую — на плечо графа. — Мне доложили, что вас уже представили друг другу. Лорд Алестер, вы никогда не упоминали, что лично знакомы с известнейшим графом Сен-Жерменом.
— Это знакомство никогда не было предметом моей гордости, — спесиво ответил лорд Алестер, а мужчина в чёрном хриплым голосом дополнил:
— Всё верно.
Его чёрные глаза впились в графа, они сверлили его так, что не оставалось сомнения, насколько сильно этот человек ненавидит нашего спутника.
Мне в голову вдруг пришла мысль, что под чёрным плащом незнакомца вполне могла бы скрываться шпага, и он может обнажить её в любую минуту. Непонятно, зачем ему вообще понадобился этот плащ.
