Обаяние – совершенно особенное качество; сотни молодых
женщин, даже красивее Вирджинии Ревел, могли бы сказать «Привет, Билл» с той же
интонацией, и это не произвело бы на него особого впечатления. Но эти два
слова, прозвучавшие из уст Вирджинии, повергли Билла в шок.
Вирджинии Ревел было двадцать семь лет. Высокая и настолько
стройная и пропорционально сложенная, что о ее фигуре можно было бы слагать
поэмы. Бронзового цвета волосы с зеленовато-золотистым оттенком; решительный
маленький подбородок, прелестный носик, раскосые, синие, как васильки, глаза,
блестящие из-под полузакрытых век, и великолепный, четко очерченный рот, один
уголок которого кокетливо загибался вверх. Это было очень выразительное лицо, а
его живость и лучезарность невольно приковывали взоры. Не обратить внимания на
Вирджинию Ревел было просто невозможно.
Она отвела Билла в небольшую гостиную, выдержанную в
бледно-сиреневых, зеленых и желтых тонах, создающих впечатление луга с
крокусами.
– Билл, дорогой, – улыбнулась Вирджиния, –
как же министерство иностранных дел без вас? Я думала, вы там незаменимы!
– Я к вам с посланием от Коддерса. – Так
непочтительно Билл за глаза величал своего шефа. – Кстати, Вирджиния, если
он спросит, помните, что у вас сегодня утром не работал телефон.
– Но он работал.
– Я знаю. Пришлось сказать, что не работал.
– Зачем? Просветите меня, что творится в министерстве
иностранных дел?
Билл с упреком взглянул на нее:
– Ведь тогда бы я не приехал сюда и не увиделся с вами!
– Ах, Билл, дорогой, как же я глупа! И как это мило с
вашей стороны!
– Чилверс сказал, что вы собираетесь уезжать.
– Да, на Слоун-стрит. Там есть магазин, где продаются
замечательные набедренные пояса.
– Набедренные пояса?
– Да, Билл, на-бед-рен-ные – понимаете? –
набедренные по-я-са. Пояса на бедра. Надеваются прямо на тело.
– Увольте, Вирджиния! Не следует описывать свое белье
молодому человеку, с которым вас не связывают близкие отношения. Это
неделикатно.
– Но, Билл, дорогой, в бедрах нет ничего неделикатного!
У всех у нас есть бедра, хотя мы, бедные женщины, отчаянно пытаемся делать вид,
что их у нас нет. Этот набедренный пояс сделан из красной резины и достает
почти до колен. В нем просто невозможно ходить!
– Какой ужас! – вскричал Билл. – Зачем же вам
это нужно?
– Потому что это помогает нам верить, будто мы страдаем
ради фигуры. Но хватит о поясах! Что нужно Джорджу?
– Он хочет знать, будете ли вы дома сегодня в четыре
часа.
– Не буду. Я собираюсь в Рейнлэх. А почему такое
официальное обращение? Он что, собирается сделать мне предложение?
– Меня бы это не удивило.
– В таком случае можете передать ему, что я предпочитаю
мужчин, которые делают предложение, повинуясь влечению.
– Как я?
– У вас не влечение, Билл. У вас привычка!
– Вирджиния, вы когда-нибудь…
– Нет, нет и нет, Билл! Утром до ленча ко мне лучше не
подходить! Вы только подумайте, кто я? Симпатичная женщина, приближающаяся к
среднему возрасту, принимающая близко к сердцу ваши интересы.
– Вирджиния, я вас люблю именно такую!
– Знаю, Билл, знаю! Мне просто нравится быть любимой!
Неужто это так ужасно и безнравственно с моей стороны? Мне хочется влюбить в
себя всех мужчин на свете…
– Полагаю, своей цели вы уже добились! – мрачно
заметил Билл.
– Джордж, надеюсь, не влюблен в меня! Не думаю, чтобы
он был на это способен. Он женат на своей карьере. Так что он еще просил
передать?
– Только то, что это очень важно.
– Билл, я заинтригована. Джордж так редко что-то
считает очень важным. Бог с ним, с Рейнлэхом. В конце концов в Рейнлэх я могу
поехать и в другой день. Передайте Джорджу, что я покорно буду ждать его в
четыре часа.
Билл посмотрел на часы.
– Вряд ли имеет смысл возвращаться до ленча. Пойдемте,
Вирджиния, перекусим.
– Я и так собиралась на ленч.
– Отлично. Мы прекрасно проведем время, и к черту все
остальное.
– Это было бы очень мило, – сказала Вирджиния,
улыбнувшись.
– Вирджиния, вы прелесть! Скажите, я хоть немного
нравлюсь вам? Больше остальных?
– Билл, я вас обожаю! Если бы мне пришлось выйти за
кого-то замуж – просто пришлось, я имею в виду, если бы это было начертано в
книге судеб и какой-нибудь гадкий мандарин сказал мне: «Выйди за кого-нибудь
замуж или умри в медленных муках», я бы сделала выбор незамедлительно. Сказала
бы: «Дайте мне малыша Билла!»
– Что ж, тогда…
– Да, только я не хочу ни за кого выходить. Мне
нравится быть веселой вдовой!
– Вы бы занимались тем же, чем и сейчас. Делали бы все,
что вам захочется, а меня бы даже не замечали!
– Билл, вы не понимаете. Я из тех, кто выходит замуж
только по велению сердца, если вообще выходит.
Билл тихо застонал.
– Я, наверное, когда-нибудь застрелюсь, – печально
вздохнул он.
– Да нет, дорогой Билл, не застрелитесь! Вы пригласите
на ужин хорошенькую девушку – как позавчера вечером!
Билл покраснел:
– Если вы имеете в виду Дороти Киркпатрик, девушку из
кордебалета, то, конечно, она очень мила, как и все они, но у меня с ней нет ничего
серьезного.
– Разумеется, Билл, дорогой! Мне нравится, когда вы
наслаждаетесь жизнью! Только не притворяйтесь, будто умираете от неразделенной
любви!
Мистер Эверсли принял вид оскорбленного достоинства.
– Вы не понимаете, Вирджиния, – строго произнес
он. – Мужчины…
– Полигамны! Я знаю. Иногда у меня закрадывались эти
жуткие подозрения! Если вы действительно меня любите, Билл, поедем скорее
завтракать!
Глава 5
Первый вечер в Лондоне
Даже в самые лучшие планы нет-нет да и проскользнет изъян.
Джордж Ломакс совершил одну ошибку. В его стратегии оказалось слабое звено:
Билл.
