– Пора сменять повязку, – после паузы раздался возле кровати голос святого отца. – Подайте бинты, там, в корзинке…
– Держите. – Неведомый лорд скрипнул сапогами и добавил: – Мне нужно будет отлучиться нынешней ночью. Заприте двери и не впускайте никого.
– Но Дэвин еще вчера хотел…
– Я же сказал – никого, – отчеканил собеседник. – Даже собственного брата, преподобный!
– Но как же… вы же не хотите сказать, что кто-то из…
– Именно это и хочу. Сейчас никому нельзя доверять… Заприте двери, отче. И молитесь. А с посетителями объяснитесь потом.
– Хорошо, – сдался О’Фланнаган и пробормотал: – Завидую я, грешный, несчастному Дуану – не ведает он, что вокруг происходит! И тем счастлив…
– Это вряд ли, – хохотнули у самого уха вождя. – Поздновато завидовать принялись, святой отец!.. Нас, как я понимаю, уже давно тут не двое, а трое… Где нюхательная соль?
– Не надо… – прохрипел Мак-Грат, вынужденно открывая глаза, – и без нее тошно…
– Верю, – уголком губ улыбнулся склонившийся над ним человек с пронзительными серыми глазами. – Здорово вам досталось, вождь.
– Вы говорили… что мне… что я не стану…
– Оборотнем? – переспросил лорд Мак-Лайон. – О нет. Скажите спасибо отцу Мэлдуину. В полнолуние кости будут ныть в местах укусов, а так считайте, что отделались легким испугом… Эй! Стоп-стоп-стоп! Куда?! Уф… Преподобный, несите соль. Боюсь, наш многострадальный вождь слишком сильно обрадовался…
Ивар, тяжело опираясь на посох, брел по проселочной дороге. Ноги гудели, глаза слипались, голова казалась чугунной и непомерно тяжелой. Лорд Мак-Лайон широко зевнул и посмотрел на небо. Уже рассвело. Всю ночь провозился!.. А ведь до церкви отца О’Фланнагана еще шагать и шагать. Да и там не до отдыха будет… Королевский советник издал тяжкий вздох и, углядев на обочине вросший в землю большой валун, плюхнулся задом на холодный шероховатый камень. И расплылся в блаженной улыбке.
Он устал. Не спал толком уже третий день. Ел в последний раз, кажется, позавчера. И ему все это до смерти надоело.
– Домой хочу, – тоскливо буркнул себе под нос лорд, вытягивая ноги. – Или хотя бы лошадь…
Он утер лицо коричневым рукавом позаимствованной у преподобного рясы и скорчил кислую мину: странствующий монах на лошади – слишком заметная фигура. Всю маскировку сорвешь… А про дом можно и вовсе не вспоминать. Пока приказ его величества не выполнишь, делать в Шотландии нечего. «Хоть службу бросай!» Окончательно упавший духом Ивар бросил ненавидящий взгляд на бескрайнюю зеленую равнину и едва удержался, чтоб не плюнуть от досады. Все эти красоты ему осточертели не меньше, чем упомянутая служба. Кажется, полжизни сейчас отдал бы за то, чтоб снова оказаться во Фрейхе, в жарко натопленной каминной зале, в любимом кресле у огня!.. Чтобы в руке – чарка доброго виски с острова Скай, а на коленях – любимая женщина, весело болтающая какую-нибудь милую чепуху… И чтоб завтра не надо было никуда бежать сломя голову. Никого не выслеживать, ни от кого не прятаться. А проспать до обеда, проснуться, перевернуться на другой бок, зарыться лицом в мягкие каштановые локоны, пахнущие лавандой, и снова заснуть…
– Нет, этак я прямо тут сейчас свалюсь, – встряхнувшись, сказал Ивар. И, волевым усилием безжалостно изгнав из мыслей пасторальную картинку, поднялся на ноги. – Осталось-то всего ничего. Не раскисать!..
Лорд Мак-Лайон, прищурившись, посмотрел вниз. Там, у дороги, которая тянулась по самому краю леса, виднелось несколько домишек. Из трубы того, что побольше, поднимался белый дымок. Не деревня, понятно, скорее всего – придорожный трактир да пара сараев. «Тоже неплохо, – решил королевский советник, прислушавшись к звенящей пустоте в желудке. – Надеюсь, у них там не только наливают? Сжую пару лепешек и дальше двинусь… А если за эти полчаса кто-нибудь здесь еще кого-нибудь прирежет – да и черт с ним! Я не двужильный…»
Парой лепешек, понятное дело, голодный как собака лорд не ограничился. От предложенной хозяином кружки эля он отказался, а вот от всего остального – не сумел… Тем более что харчи в трактире были вполне ничего себе. Умяв плошку овсяной каши, советник отдал должное половине жареного цыпленка, закусил его сыром и куском кровяной колбасы, а после залил все это кружкой парного молока. И, осоловев от съеденного, отвалился от стола с твердым намерением «посидеть еще пять минут – и вперед». Пять минут растянулись на добрые четверть часа… Дородная супруга хозяина, которой очень польстил неуемный аппетит гостя, улыбнулась, глядя, как «монах» тихонько зевает в капюшон, и подошла к его столу:
– Может, братец еще чего желает?
– Желаю, – честно признался Ивар, принюхиваясь к пряному аромату свежей рыбы, проникающему в трактир из-за неплотно прикрытой входной двери. Во дворе на яблочных прутьях запекали жирную форель. – Желаю, да только класть уже некуда…
– Так, может, вам самому прилечь? – сжалилась хозяйка, скользнув глазами по измученному лицу путника. – Притомились вы, уж вижу… Мы комнат не сдаем, но на конюшне сеновал просторный – есть где отдохнуть!..
– Благодарю, дочь моя, – смиренно склонил голову лорд, поспешно входя в роль, – но торопиться мне надо! И так засиделся у вас…
– Все-то вы в трудах, божьи люди!.. – вздохнула женщина, убирая пустую кружку. – Вчерась вот тоже ваши заглядывали… Все как есть худущие, глаза ввалились, а туда же – торопятся, вишь!.. Вы хоть покушали, братец, а они одной воды попросили, посидели да ушли. Может, конечно, у них в кармане пусто было, да ведь мы ж понимаем! Чай, не обеднели бы от трех мисок супа. Суп вчера хороший был, с баранинкой, а они не стали… Почему? Мы ж от всего сердца!..
– Я уверен, они это знали, дочь моя, – улыбнулся Ивар, подняв глаза на ее огорченное лицо. – Не печальтесь… Кстати, сколько я вам должен?
– Ох, ну что вы!..
– Нет-нет, не спорьте! Вы спасли меня от голодной смерти. И очень, признаться, вкусно спасли… Так сколько же?
– Две монеты, братец. – Женщина зарделась от похвалы и добавила: – Так-то приятно слышать! Я уж, грешным делом, думала, что пересолила али еще чего… Вы ж за сегодня первый, кто цыпленком не побрезговал! Вот до вас были гости – и четверти часа не прошло, как уехали, – дак едва притронулись. И еще один господин заходил – то ли тоже монах, то ли нет…
– В смысле? – отсчитывая медь, рассеянно переспросил «братец».
Хозяйка повела плечом:
– Дак не поняла я, кто он таков! С виду монах, вроде вас. А обращением да повадками и непохож… И муженек мой велел ухо с ним востро держать. Не понравился ему господин тот чевой-то!.. А я и не пойму – вроде любезный и не торговался вовсе…
Ивар насторожился. Монах, который не монах?.. Что-то знакомое… что-то очень знакомое…
– А давно ли был тот гость, дочь моя? – постаравшись придать своему голосу максимум незаинтересованности, спросил он.
– Дак ночью еще, сударь. Видать, супружник мой оттого и в подозрения ударился… А с чего, я вас спрашиваю? Щедрый господин, тихий, тока что без аппетиту! Подала я ему цыпленка, а он куснул разок – да так и бросил, не доевши… А цыпленок свежий, жирненький, сама всегда у вертела стою, приглядываю! Чего не понравилось?..
