– Нет, отче, – качнул головой тот, аккуратно сгружая в лодку два небольших тюка. – Но братья поднялись наверх, в молельню, и, наверное, брат Лири тоже там. Если пожелаете, я позову его!
– Не стоит, дитя, – улыбнулся отец Бэннан. – Я как раз хотел в последний раз преклонить колени перед святым распятием. Сам схожу. Не много ли поклажи? Вещи братьев уже уложены, провизия тоже… Это что за тюки?
– Прошу простить нас, отче, – потупился паренек, заливаясь багровым румянцем. – Знаю, лодка небольшая… И вы не велели сопровождать… Но мы бы так хотели отправиться с вами! Пожалуйста!
– Гхм… вот же упрямцы!.. Мы – это кто?
– Я, Джеральд, Алби и Годфри, – с готовностью выпалил тот. – Мы не займем много места, отче! И мы будем помогать… Можем грести, разводить костер, нести поклажу… все, что прикажут братья! Пожалуйста, святой отец, позвольте нам поехать с вами!..
– Братья и сами не чураются тяжелой работы, Гален, – сказал аббат. – И я ведь уже объяснял всем вам…
Он замолк. Задумчиво посмотрел в умоляющие глаза парнишки, снова окинул взглядом скалистые уступы Скеллига, нахмурился отчего-то. И закончил медленно:
– Впрочем, раз угодно Господу сподвигнуть вас на путь, полный лишений и тягот, не мне, ничтожному, противиться. Скажи своим друзьям, дитя мое, что вы все можете поехать.
– Благодарю вас, отче! – вспыхнул искренней радостью Гален. – Я сию же минуту…
– Можешь пока не торопиться, – с мягкой улыбкой остановил его аббат. – Свершите молитву, подкрепитесь перед дальней дорогой… и имейте в виду – больше четверых послушников мы с собой не возьмем. Поэтому остающимся не стоит знать, что вы покидаете остров. Нужно думать не только о себе, сын мой.
– Как скажете, отче, – склонил голову мальчик. И, путаясь в длинном, не по росту, одеянии, направился вверх по тропинке, шепча слова молитвы. Отец Бэннан глядел ему вслед.
Эта четверка – Гален, Джеральд, Годфри и Алби – была неразлучна, несмотря на то что более разных людей на свете, пожалуй, было не сыскать. Пятнадцатилетний сирота Гален, воспитанный монахами-августинцами, для которого наивысшее счастье – петь церковные гимны и прислуживать на богослужениях; деревенский крепыш Алби, крестьянский сын, соль земли, коренастый, рассудительный и надежный, как дубовый посох брата Даллана; Годфри – человек в возрасте, благочестивый приверженец строгих постов, любимой поговоркой которого была «В здоровом теле – здоровый дух!», при любой погоде купающийся в одних штанах дважды на дню… И, наконец, Джеральд – потомок знатного рода, в прошлом богач и ловелас, знатный охотник и первый красавец графства. Что уж его привело на Скеллиг в самом расцвете лет, не знал никто, кроме отца Бэннана. А последний тайну исповеди не разглашал.
И вот эти четверо людей, младшему из которых было пятнадцать, а старшему – за сорок, сроднились на удивление всем. Работали вместе, вместе молились Господу… и нет ничего удивительного, что уйти следом за монахами они тоже решили все вместе.
– Ну что ж, – задумчиво обронил аббат, шагая следом за исчезнувшим среди обломков скал послушником, – чему быть, того не миновать… А, брат Лири! Вот вы где.
– Хотели меня видеть, отче? – легонько поклонился монах, поднимаясь с камня у подножия ступеней. – Братья сейчас спустятся.
– Это хорошо… – Отец Бэннан огляделся и легонько взял его за локоть. – Давайте пройдемся. Напоследок.
– А как же лодка? – почему-то обеспокоился брат Лири.
– Я проверил веревку, да и море нынче спокойно, – отмахнулся аббат. И криво улыбнулся, натолкнувшись на прямой, вопросительный взгляд монаха: – Не беспокойтесь, мы должны отплыть, и мы отплывем… Пойдемте же. Мне нужно с вами кое-что обсудить.
– Как скажете, отче, – снова поклонился брат Лири.
И оба монаха, склонив друг к другу головы, неспешно удалились по тропинке, петляющей меж прибрежными валунами. Запыхавшийся брат Колум, с мешком в руках, успел увидеть только их спины. Открыл было рот, чтоб позвать, потом передумал и спустился вниз, к лодке. В ночной суматохе едва не позабыл о личных вещах! Оно, конечно, и не столь важно, как драгоценные манускрипты и летописи, однако же остаться без сменной одежды и теплого пледа было бы неприятно… Брат Колум, оскальзываясь на камнях, шариком подкатился к стоящей на приколе лодке и удивленно остановился: какой-то человек, судя по не знавшей бритвы буйной шевелюре – послушник, присев на корточки, ворошил аккуратно уложенные на дно лодки тюки.
– Утро доброе, сын мой! – на всякий случай сказал брат Колум, не желая застать человека врасплох. Тот вздрогнул от неожиданности и поднял голову. Монах улыбнулся – он узнал Джеральда, послушника, который, зная склонность брата Колума к писательству, частенько привозил ему с большой земли пергамент и чернила. К тому же Джеральд был человек образованный, начитанный, и вести с ним беседы для монаха было сплошным удовольствием.
– Доброе утро, брат Колум. – Разглядев, кто перед ним стоит, послушник улыбнулся в ответ. – Представляете, отец Бэннан все-таки разрешил нам ехать вместе с братьями! Мы не смели и надеяться… И поэтому собирались в такой спешке, что я едва не оставил на Скеллиге свой молитвенник.
– Так вы его ищете? – Брат Колум вспомнил маленькую книжицу, обтянутую выделанной до шелковистой мягкости кожей, с золотым тиснением – единственное, что осталось у молодого дворянина от прошлой мирской жизни, и понятливо кивнул. Да, такой молитвенник было бы и вправду жаль.
– Я ищу мешок, – помотал головой Джеральд. – Чтобы не занимать лишнего места, мы сложили все наши вещи в два мешка, а не в четыре. Я помогал Годфри и Алби собираться, а Гален второпях позабыл мой молитвенник… вот, ищу, куда бы… Ну наконец-то! – Он бережно вынул из-за пазухи завернутую в чистую тряпицу книжку и уложил ее на дно холщовой торбы. И пояснил смущенно: – Нам ведь плыть. А погода скоро совсем испортится. Начнет на волнах подкидывать – могу за борт уронить.
– Не оправдывайся, сын мой! – махнул пухлой ладошкой понимающий брат Колум. – Твое желание вполне естественно…
– Вижу, вы тоже не все успели? – тонко улыбнулся Джеральд, заметив в руках монаха мешок. – Давайте я помогу! Еще ноги промочите.
– Храни тебя Господь, – благодарно ответствовал брат Колум, передавая послушнику свою ношу и присаживаясь на камушек посуше. – Обождем здесь. Остальные вот-вот должны спуститься.
– Святому отцу виднее, разумеется, – помолчав, осторожно сказал Джеральд. – Однако все же любопытно, брат Колум, отчего вдруг такая суматоха? Неужели из-за…
– Прошу вас, сын мой! – нервно вздрогнул пугливый монах, не дав ему закончить. – Не будем об этом. К тому же кто мы с вами такие, чтобы обсуждать решения аббата?..
– Простите, брат, – спохватившись, склонил голову послушник. – Это тяжело для вас. Не хотел расстроить.
– Пути Господни неисповедимы, – смиренно проговорил монах, кутаясь в плащ. – А отец Бэннан ничего не делает впустую… А вот и братья! Ну что, все готовы?..
