– Ну куда вы? И без того едва держитесь. Садитесь рядом. – Он зашелся в приступе кашля и, сплюнув, добавил: – Брат Колум, вы ведь все святые тексты наизусть помните. Прочтите что-нибудь, быть может, это немного укрепит наши силы?
– С удовольствием, – обрадованно заулыбался монах и наморщил лоб, припоминая что-нибудь подходящее. Его задумчивый взгляд скользнул по дорожной грязи и остановился, словно споткнувшись: в коричневой жиже расплывалась маленькая алая клякса. На том самом месте, куда только что сплюнул брат Лири. Кровь?.. Глаза летописца расширились. Снова закашлявшийся Лири, поймав его полный ужаса взгляд, криво улыбнулся:
– Пустое, брат. Читайте!..
И монах, опустив голову, начал читать. Первое, что вспомнилось. Вспомнилось почему-то не из Святого Писания.
Старая, въевшаяся в язык молитва еще со времен его, Колума, странствующего монашества… Он всегда читал ее в пути – иногда вслух, иногда про себя. И дорога становилась немножко легче. Даст Бог, и сейчас принесет она хоть малую толику утешения!..
Жизнь да пребудет в речах моих,
Связны да будут слова мои,
Как спелые вишни – уста мои,
Доколе домой не вернусь из странствий.
Любовь, что людям Христос даровал,
Да исполнит сердца, что в пути я встречу,
Любовь, что людям Христос даровал,
Да исполнит меня при встрече со всяким!
В темных лесах, на широких полях,
На склонах холмов и в долинах зеленых…
[27]
Тихий голос чтеца заглушил булькающий кашель. Брат Колум поперхнулся последней строфой и умолк. «Господь Всемилостивый! – с душевной болью подумал летописец, отводя взгляд от вздрагивающих плеч брата Лири. – Только дай ему дойти!.. Мы-то уж как-нибудь сами… Ох, Пресвятая Дева, он же сейчас легкие свои выплюнет!.. Нет. Нельзя. Думай о хорошем, Колум! Не раскисай! Все обойдется. И мы дойдем. Мы никого не потеряем. Мы и так потеряли уже слишком многих…»
Брат Лири умер ночью.
Монахи, только что кончив читать заупокойную, молча сидели вокруг костра, не глядя друг на друга. Брат Даллан, уставившись в темноту невидящими глазами, мерно отстукивал посохом по земле. Рядом с ним, уткнувшись мокрым от слез лицом в теплый бок слепого, скорчился Гален. Брат Колум, серый, как сами горы, которые окружали со всех сторон маленькую кучку монахов, глядел на огонь и молчал. У него не было сил ни говорить, ни даже думать о чем-то. Послушники устроились чуть поодаль, на торчащих из земли больших скалистых обломках. Джеральд, стиснув пальцами свой молитвенник, покачивался из стороны в сторону, словно в забытьи. Годфри ковырял пальцем моховые наросты на камне. Алби подошел только что – он последние полчаса искал хоть что-нибудь, из чего можно было бы соорудить крест на могилу. Подошел, переглянулся с Годфри и легонько потрепал по плечу пребывающего в прострации Джеральда:
– Эй, ты как?.. Джерри! Джерри, ты меня слышишь?
Тот повернул голову:
– Слышу. Ты нашел ветки?
– Да где там! – с досадой махнул рукой Алби. – Все окрестности чуть не на пузе излазил! Ни деревца, ни кустика. Горы же!.. Что ж делать-то?.. Нельзя ведь без креста-то.
– Это все я…
– Ты о чем? – удивленно наморщил брови крепыш.
– Из-за меня все, – прошелестел Джеральд. – Недоглядел. Брат Лири… лекарство…
– Да что ты там бормочешь? – Крестьянский сын решительно взял товарища за плечи и хорошенько встряхнул: – Очнись, слышишь, Джерри? При чем тут ты? Братец болел. Если б не холод этот проклятый, дак, может, и выкарабкался бы, а так-то… Ты уж здесь точно не виноват!
– Виноват, – быстро перебил его послушник. – Дал слабину! Позволил ему лекарство это до самого донышка… А ведь брат Лири не ел ничего совсем… Аббат сказал, что сильное лекарство было. Никак нельзя его на пустой-то желудок! А я… ну ведь он так кашлял! Так просил!
– Ну тихо, Джерри. Тихо. – Алби утешительно похлопал безутешного друга по спине. – Аббат небось это уж после сказал? Ты ведь не знал же. Чай, не ясновидящий, ну?.. Да и плох был брат Лири, совсем плох, земля ему пухом…
Губы Джеральда задрожали. Он вскочил, оттолкнул опешившего Алби и широким шагом ушел в темноту. Крестьянский сын только руками развел:
– Вот ведь натура нежная. Дворянская кровь, что тут скажешь?.. И ведь нисколечко же не виноват, а так и будет себя травить теперь до старости… За ним пойти, что ли? А, Годфри?
– Не надо, – проронил тот. – Только хуже сделаешь. Что ты, Джерри не знаешь?.. Лучше вон Галена покорми. Совсем мальчишка сдал. И чихает весь день. Нам только второго брата Лири не хватало.
– Сплюнь! – подпрыгнул Алби. – Вот ты как брякнешь, честное слово!..
Годфри пожал плечами и не ответил. Крепыш-послушник спрыгнул со своего камня и, поглядев в сторону костра, сказал:
– И правда, схожу-ка к Галену. Испереживался малыш… Только как же с крестом быть, а, Годфри?
– Найдем пару камней да свяжем веревкой поперек. Вот тебе и крест. Иди уже.
Алби подумал, нашел идею с камнями вполне сносной и направился к монахам. Не дойдя пары шагов до костра, обернулся, собираясь позвать с собой и Годфри… И приоткрыл рот: приятеля как корова языком слизнула! Ну дела!.. Ведь только что тут был! «Наверное, за камнями теми пошел, – пораскинув мозгами, решил крепыш. – Их ведь тоже пока найдешь, чтоб подходящие…» Он встряхнулся и, подойдя к тихо всхлипывающему Галену, ласково сказал:
– Ну что ж ты так раскис-то, парень?.. Негоже. И брату Даллану вон слезами почитай все одеяние залил!.. Пойдем-ка со мной. Перекусим. И не куксись, не куксись. Впереди еще долгий путь, и я тебе не позволю мощами по дороге греметь! А будешь упираться, отцу Бэннану как есть нажалуюсь! Тебе Господь жизнь даровал не затем, чтоб ты себя голодом морил!.. Ну? Вот и молодец. Пойдем. Я тебе кусочек сыра припас…
Аббат стоял у свежей могилы. Стоял молча, только руки стискивали широкую рукоять воткнутого в землю меча. Прятать его дальше уже не имело смысла.
Монах медленно поднял глаза к черному небу. Оттуда на них равнодушно смотрела полная луна. На них обоих – на него и брата Лири. «Что ж, – подумал отец Бэннан, – я сделал, что должен был сделать. Остальное в руках Господа…»
Он посмотрел на стоящий в ногах сундучок. Усмехнулся криво. И опустился на колени, прислонившись лбом к холодному клинку. Из правого рукава одеяния на ладонь аббата скользнули четки. Глава общины прикрыл глаза, вздохнул и тихо зашептал слова молитвы.
Годфри, стоя у него за спиной, под надежной защитой вросшей в землю каменной глыбы, прислушался. И задумчиво сощурил глаза. Разобрать обрывками долетающее от могилы бормотание было сложно, но ему это все же удалось. Молитва была странная. И привычной заупокойной там даже не пахло… Так же как и смирением пред лицом Господа. «А вы не так просты, святой отец», – подумал послушник, переводя взгляд с коленопреклоненной фигуры аббата на поблескивающий в свете луны клинок. Двуручник. Вынул-таки из-под плаща, значит. Годфри невесело усмехнулся – стало быть, аббат решил выложить на стол все карты? Зря. Если только это не прямая провокация, конечно… Но в любом случае – шутки кончились. И тянуть дальше не имеет смысла. Вот только знать бы, что конкретно известно аббату и известно ли вообще что-нибудь? Хотя, если судить по мечу… Он задумчиво кивнул каким-то своим мыслям и бесшумно отступил в тень.
