Дадли задохнулся от возмущения и уже хотел познакомить зарвавшегося слугу с хорошим джентльменским ударом справа.
– Заткнись, – дружелюбно посоветовал Джакомо, и странный слуга заторопился, посвечивая себе и гостям огарком.
После путешествия по широкой лестнице они оказались в холле. Он был несколько меньше, чем во дворце герцога Уилсборо, но все же впечатлял. Камин был темным, но от него ощутимо тянуло теплом, так что Дадли с удовольствием потянул к голландским изразцам озябшие руки.
Кутаясь в халат и позевывая, спустился французский барон.
Лицо его было абсолютно бесстрастным, словно все земное перестало его волновать еще в пеленках. Увидев сундучок, полный банковских билетов, барон не изменил себе. Он кивнул Дадли, благодаря его за пунктуальность, потом аккуратно пересчитал пачки, кивнул еще раз.
– Мы в расчете? – нетерпеливо поинтересовался Дадли.
– Одну минуту, молодой человек, – барон аккуратно достал один банковский билет и, послюнявив палец, с силой потер его.
– Что вы делаете? – изумился и возмутился Дадли. – Вы что же, считаете меня мошенником?
– А вы что же, считаете меня глупцом, которого так легко обмануть? – Барон поднял на Дадли светлые, невыразительные глаза. – Банкноты фальшивые. Извольте посмотреть сами.
Питер шагнул к массивному столику на резных ножках. При свете свечи было ясно видно, что краска на билете размазалась.
– Мерзавцы, – сквозь зубы процедил Дадли, оглядываясь на Джакомо. Но на месте, где обычно тенью маячил монах, никого не было. Страж Питера исчез.
– Совершенно с вами согласен, молодой человек, – кивнул барон, – вопрос только в том – кто? Я вижу перед собой лишь одного мерзавца, который в уплату карточного долга притащил в мой дом целый сундук раскрашенной бумаги…
– Но я… Поверьте, барон, я… – Дадли до хруста сжал руки. – Что вы намерены предпринять? – спросил он, с трудом овладев собой.
– Сдать вас властям, разумеется, – ответил барон, – подделка денег – серьезное преступление. У нас за это заковывают в кандалы и отправляют в каменоломню лет на десять. А в Англии, насколько я знаю, фальшивомонетчиков вешают.
– Барон, я не виноват, – со всей искренностью произнес Дадли, – видите ли… эти деньги дали мне друзья.
– Весьма интересные у вас друзья, – усмехнулся барон.
– Вернее, я думал, что они друзья, – поправился Дадли.
– Молодой человек, – барон со вздохом опустился в кресло и жестом предложил Дадли сделать то же самое, – ваша история очень плохо пахнет. И если вы хотите, чтобы я не стал звать караул… Вы ведь этого хотите? – Дадли кивнул, кляня себя за глупость. – У вас есть единственный выход: рассказать мне все. Так подробно, чтобы я поверил. Иначе вы выйдете из моего дома лишь под конвоем. Предупреждаю, здесь много слуг, и все они спят на первом этаже, и довольно чутко. Стоит мне позвонить, и через минуту здесь окажутся шесть дюжих молодцев.
– Барон, меня обманули. – Дадли сцепил руки в крепчайший замок и, глядя в пламя свечи, начал рассказывать: – Когда я возвращался от Каслри, меня сбила лошадь. Очнулся я в незнакомом доме…
Французский аристократ и по совместительству кредитор Питера, слушать умел внимательно. Он не перебивал молодого офицера, лишь изредка позволяя себе задавать уточняющие вопросы, которые не позволяли Питеру отклониться от фактов в область домыслов и переживаний. Когда Питер закончил, Этьенн де Сервьер молча достал табакерку, взглядом предложил Дадли и, получив отказ, втянул носом отличную смесь.
– Из всего, что я услышал, молодой человек, я делаю два вывода. Первый – против вас и в самом деле сработали настоящие профессионалы, и вернее всего, нити тянуться во дворец Джезо. Тут я склонен с вами согласиться. А второй вывод, который я делаю: если орден в кого-то так вцепился, то не выпустит. Я не знаю и не хочу знать, почему это произошло, и какой именно документ из канцелярии министра им понадобился. Чем ближе к власти – тем ближе к дьяволу, чем ближе к политике, тем ближе к эшафоту – так говорят у нас, во Франции…
– Это правда, – вздохнул Дадли, – но что же мне теперь делать?
– Ваш план с самого начала был наивен. – Барон откинулся в кресле и поправил полы халата. – И, скорее всего, ваш противник о нем догадался.
– Но я ни одним словом не давал ему понять, что хочу сдать их компанию властям! – воскликнул Дадли.
– Вам не стоит играть в покер. Это мой добрый совет вам на будущее. Не садитесь за карточный стол, по крайней мере, до тех пор, пока не научитесь контролировать выражение своего лица… Я читал в нем так же ясно, как в раскрытой книге, написанной на моем родном языке. Для князя ваши мысли тоже не остались тайной. Поэтому вам и подстроили эту ловушку с фальшивыми деньгами.
– Не понимаю, – признался Дадли.
– Очень просто: кому поверит королевское правосудие – князю да Манчина или пойманному за руку фальшивомонетчику?
– Но меня же не поймали? – возразил Дадли.
– Это временно, – «успокоил» его барон, – далеко ваш страж не ушел. Держу пари на тысячу британских фунтов, что сейчас он околачивается где-то поблизости и ждет, что из этого дома выйдет слуга… И тогда он пойдет за ним.
– Все равно не понимаю, – признался Дадли, – если я буду сидеть в тюрьме, то каким образом я смогу быть полезен ордену?
– Вы серьезно? – барон пожал плечами. – Вы человек чести, офицер и дворянин, – при этих словах Дадли невольно выпрямился, – вы благородны и невольно приписываете эти же качества всем вокруг. Мир далеко не так чист. Любая ищейка за пять фунтов наличными охотно забудет эту историю с фальшивыми билетами. А еще за пять снова вспомнит тогда, когда это понадобится вашему противнику. Этот дом обыщут сверху донизу, допросят всех, и некий Питер Дадли отправится в Ньюгейт. Князь уверен, что посадил вас на прочный крючок. Когда он поймет, что никакого крючка не было, он будет изрядно удивлен.
– Как мне благодарить вас? – проговорил Дадли, безуспешно пытаясь справиться с сильным потрясением.
– Погодите с благодарностью, – поморщился француз, – я дал вам лишь небольшой выигрыш во времени. Как вы намерены его использовать?
– Уеду на континент?
– О да. Блестящая мысль… Если я правильно вас понял, переодетый монах провел в вашем доме несколько суток. Причем, у него были ключи от всех замков. Вы уверены, что пара пачек таких же фальшивок не запрятана где-нибудь между стеной кухни и буфетом? Вы уверены, что в порту вас не будут ждать, чтобы арестовать потомка знатного рода на глазах у публики?
– Нет, – потерянно согласился Дадли. Он чувствовал себя зажатым стальным капканом.
– Ну-ну, не падайте духом, – барон позволил себе слегка улыбнуться, – разве я сказал, что не вижу выхода?
– А вы его видите? – Дадли вскинул голову.
– Первым делом, друг мой, растопите камин. Не будем будить слуг, нам ни к чему лишние глаза.
