— Король Франции готов пойти на уступки, — сообщил Генрих жене, медовая головка которой покоилась на его сильном плече. — Ты же знаешь Луи, он не воин, он больше монах, и строительство собора в Сен-Дени волнует его куда больше, чем то, захватим мы Вексен или нет.
— А ты захватишь?
Генрих предпочел не отвечать, зато развеселил супругу сообщением, что новая жена Луи Констанция Кастильская уже в тягости.
— Вот это да! — смеялась своим озорным смехом бывшая королева Франции. — Похоже, мы с Луи наперегонки стараемся подарить своим владениям наследника.
Генрих серьезно посмотрел на нее.
— И в этой гонке первой будешь ты. — Он провел рукой по ее уже заметно выпуклому животу. — Ты родишь мне сына. У меня рождаются только сыновья! — добавил он с важностью.
Эти его слова кое о чем напомнили Элеоноре, и она сказала, что в положенное время отправила деньги для его бастарда некой Ависе. Сия особа ныне переехала в Уэльс, где хорошо устроилась и даже вышла замуж за того славного парня Артура из Шрусбери, о котором некогда ей столько рассказывал Генрих.
Плантагенет был удивлен и несколько раз переспрашивал, откуда у нее такие вести. От Милдрэд Гронвудской? Странно. И эта леди сама присутствовала на венчании Ависы и Артура? Еще более странно. Насколько помнит Генрих, Милдрэд Гронвудская и Артур были влюбленными. Но Милдрэд была знатной леди, и простолюдин Артур был готов и в ад спуститься, только бы возвыситься и получить право просить ее руки.
— Почему ты в нем так уверен? — вкрадчиво спросила Элеонора.
Генрих не мог ей ответить. Просто он чувствовал, что Артур — честный парень. Когда-то он спас Генриха, но ничего не попросил в награду, а позже, согласившись войти в его окружение, служил верой и правдой, чем иные благородные рыцари не могут похвалиться. У этого Артура были свои понятия о чести, он бы никогда не женился на такой, как Ависа, и для него существовала одна Милдрэд Гронвудская. И если он потерял ее…
— Если он потерял ее, — не сдержавшись, перебила его Элеонора, — если понял, что ничего не добьется от нее, то почему бы ему было не сойтись с иной женщиной, красивой и состоятельной? О, милый мой, ты прислал сюда эту саксонку, желая, чтобы я разобралась с ней, однако, видит Бог, она так и осталась для меня загадкой: то скрытная и отстраненная, то отнюдь не прочь пофлиртовать с твоим братом Гийомом, какого влюбила в себя без памяти… Да, ей нравится пленять мужчин, она хороша собой, знатна и может рассчитывать на хорошую партию. Куда лучшую, чем быть любовницей уродливого Юстаса. А тут такая легкая добыча, как твой братец, — милый, высокородный, но… Прости, Анри, однако твой младший брат не очень умен и по-детски доверчив. Мне даже пришлось приказать Реми присматривать за ним и Милдрэд. А так как и Реми влюбился в белокурую англичанку, то он уж следил за ними лучше сторожевого пса. Но о чем это мы? Разве тебе так важно все это?
— Я думал, она что-то знает про Артура, — задумчиво произнес Генрих и потер кулаком сильный подбородок. — Клянусь Богом, почему-то мне очень хочется разыскать этого парня.
Элеонора с нежностью смотрела на мужа. Похоже, перед встречей с ней Генрих приказал себя побрить, но, видимо, брадобрей попался неумелый, и на подбородке Генриха виднелось несколько легких порезов. Это умиляло Элеонору.
— Любовь моя, у меня есть некоторые новости для тебя об этом парне. Но опасаюсь, что они тебя не сильно порадуют.
И она поведала, что Артур из Шрусбери стал по какой-то причине называться Артуром ле Бретоном.
Это его и впрямь расстроило. Более того — разгневало.
— Я не верю в это! — воскликнул Генрих. Закутавшись в простыню, как в накидку, он соскочил с ложа и заметался между легкими скамеечками и вазами с цветами. — Этот парень не предал бы меня! А Артур ле Бретон… У них с моим Артуром схожи только имена. Рыцарь ле Бретон совсем иной человек, он поверенный моей матери, некогда отбывший по ее поручению в Англию.
— Я знаю, — прервала его Элеонора.
Она тоже спрыгнула с постели и запахнулась в свое блестящее одеяние китайского шелка.
— Матильда послала в Англию госпитальера, ибо его присутствие там ни у кого бы не вызвало подозрений. Ездит орденский брат, собирает пожертвования на свой орден. Но на деле иоаннит занимался совсем иным делом. Мы с тобой знаем каким. Как и знаем, что Артур ле Бретон неожиданно исчез. А с ним исчез и некий немаловажный документ с подписями и печатями. Матильда мне рассказывала, какой страх это вызвало среди лордов, обязавшихся перейти на сторону анжуйцев. Они опасались, что свиток мог попасть к Стефану. Однако все оставалось спокойно. Ни одна голова не пострадала, никого из верховных лордов не обвинили в измене. Зато сами лорды пребывали в страхе, они затаились, а при короле или его сыне выявляли полную покорность. И мы даже не знали, на кого можем рассчитывать, — настолько возросла их преданность Стефану Блуаскому. Не знаем мы этого и теперь. Ибо пока список не будет найден… Думаю, никто из них не решится открыто проявить к нам привязанность из опасения, что иные тут же предадут его и тем самым вернут монаршью милость.
— Ну, не совсем так, — ответил Генрих.
Ему нравились ум и рассудительность супруги. Истинная королева! И однажды он сделает ее таковой!
Сейчас же Генрих просто усадил жену к себе на колени и стал объяснять.
Действительно, пропавший список принес им немало вреда. Но время-то идет, о нем стали забывать. Да и положение в Англии за эти два года заметно изменилось. Сейчас там вроде как мир, но, по сути, анархия: нет единого правления, каждый вельможа чувствует себя владыкой в своих землях, но не уверен в спокойствии своего существования, так как любой сосед может начать с ним войну. В итоге бароны устали от нескончаемых войн, не приносящих ничего, кроме очередных кровопролитий.
Казалось бы, Стефан должен навести порядок в королевстве, особенно теперь, пока его основной враг Генрих занят войнами на континенте. Но Стефан постарел и устал вести нескончаемую войну за корону, устал подозревать любого в измене, и ничто в нем уже не напоминает того рыцарственного короля, который покорял вельмож своей открытостью и обаянием. Если еще взять в расчет постоянные стычки Стефана с духовенством, то можно сказать, что в Англии сейчас мало кто надеется на короля и его мудрое правление: он всем надоел как своими приступами лености и скорби, так и неожиданными активными действиями, скорее неразумными, чем способными к чему-то привести. Со смертью королевы Мод он стал непредсказуем и все больше попадает под влияние Юстаса. Но этот рябой принц и раньше никогда не был блестящей надеждой Англии. Церковь категорически против его вступления на престол, и даже саксы, которых он одно время обнадежил, теперь уже мало ратуют за него, так как Юстас предпочел отправлять их проливать кровь за море, тогда как в самом королевстве полный беспорядок.
— Представь, Элеонора, — говорил Генрих, не выпуская ее из объятий, но словно забыв, какую красавицу держит в руках, — представь, ко мне из Англии даже приезжал мой дядюшка Реджинальд Корнуолл, а это один из самых нерешительных и трусливых лордов. И все же он явился, чтобы просить меня вернуться, и даже уверял, что многие встанут на мою сторону.
