Бенедикте хотелось задать ему массу вопросов, ей было интересно абсолютно все, каждая деталь. Но еще больше ее интересовали его планы на будущее. Однако почему-то она все оттягивала этот разговор. Сообщила о кончине леди Кристины, поведала о новшествах в своем монастыре, о том, сколько раз уже пожалела, что приняла в обитель столь непокорную и вздорную женщину, как сестра Аха, которая почему-то возомнила, что она в любимицах у Бенедикты, и ведет себя своевольно и дерзко.
— Матушка, а почему вы ничего не говорите мне о Черном Волке, вашем брате?
Бенедикта глубоко вздохнула.
— Его могила не здесь. Но я денно и нощно молюсь о его душе.
Она смотрела на Артура, видела, как под его смуглой кожей проступает бледность, как опустились его неправдоподобно длинные для столь мужественного лица ресницы, между бровей залегла борозда. Лишь через миг он сказал:
— Я видел это во снах. Теперь понимаю… это были не сны.
Длинная, бездыханная пауза. За окном звонко щебетали птицы, стеклянные шарики в переплете искрились светом, пахло пергаментами, витал легкий аромат ладана. Артур сидел не двигаясь, опустив голову на руки, а Бенедикта смотрела на него, стараясь сдержать слезы, собираясь с духом, чтобы сообщить то, что должна: Черный Волк был его отцом. О, Дева Мария, дай ей разумения так все сказать, чтобы это не привнесло в душу мальчика еще больше боли.
Но когда Артур поднял лицо, когда она увидела смятенное выражение его глаз, его бурно вздымавшуюся грудь… то поняла, что и говорить ничего не надо. Он знал, что они с Гаем одна плоть и кровь.
— Успокойся, мой мальчик. Мы все в руке Божьей, и помыслы Его неисповедимы. Рано или поздно ты бы узнал это.
— Однако он так долго отказывался от меня…
— Гай сам не ведал, что вы одна плоть и кровь. Но он любил тебя. Ты сам можешь вспомнить, как он к тебе относился… даже не признавая. А потом… Потом я выяснила кое-что, что не оставило у Гая сомнения, — ты де Шампер и его сын. И он решил сделать тебя рыцарем, стал готовить к турниру. И уж поверь мне, он постарался, чтобы тебя и здесь признали его сыном. Он написал завещание, какое подтверждает, что ты его наследник, его сын. И один свиток этого завещания хранится у меня, а второй в Уэльсе, в общинном суде кантрефа Поуис близ поселения Пул.
Все же Бенедикта была практичной женщиной, она позаботилась о том, чтобы ее племянник получил все, что надлежит ему по праву, и не оставался бродягой… пусть и с рыцарскими шпорами и мечом. Невесть сколько сейчас безземельных рыцарей мотаются по Англии, но ее Артур не таков: ему по завещанию должны перейти земли де Шамперов на валлийской границе, да и владения Черного Волка в Уэльсе, за вычетом вдовьей доли леди Гвенллиан, тоже должны достаться Артуру.
— Ты слышишь меня, мой мальчик? Ибо именно ты, прирожденный де Шампер, сын и наследник Гая, сможешь совершить обряд даданхудд — возжечь огонь в доме своего отца. В Уэльсе с этим проще, там признают права наследства незаконнорожденного сына. Что же касается английских владений Гая, то… Артур, да ты слушаешь меня?
Он не ответил. Лицо его было спокойным, но взгляд казался отсутствующим, погруженным в себя. Он вспоминал, и, как это бывало ранее, воспоминания нахлынули на него стремительно, словно прорвавшаяся сквозь плотину вода. Вот Гай гоняет его на коне, обучает биться с вращающимся на шарнирах квинтином, вот они едут в Лондон, вот Гай, такой строгий и встревоженный, печется о нем, когда им пришлось скрываться после турнира… Было и еще что-то, видения прошлого казались отрывочными, однако сейчас он отчетливо вспомнил, как у него на руках умирал Черный Волк, просил прощения, говорил о том, что Артур должен стать продолжателем рода. Род… Почему-то он вспомнил, как настойчиво Гай заставлял его заучивать имена предков. И он их помнил, эти незнакомые, ранее ни о чем ему не говорившие имена: Юон де Шампер, Тринихид верх Эйнид, Роэза Бертвелле…
Последнее имя он произнес вслух, и аббатиса вздрогнула.
— Так звали нашу с Гаем мать. Ты знаешь?
Артур повернулся к ней. И вдруг подумал, что у нее одинаковые с Гаем глаза, такие же темно-карие, почти черные. Как и у него самого.
— Тетушка, — хрипло, сквозь ком в горле произнес Артур.
Он никогда ее так ранее не называл, но всегда любил эту строгую, немного замкнутую женщину, которая, в отличие от других, верила, что они родня.
Она протянула к нему руки, и он подошел, осел у ее колен, положил на них голову. И подступили слезы. Черт! Что же это с ним? Ему надо взять себя в руки.
— Что мне теперь делать, тетушка?
Он заставил себя вникнуть в то, что она говорила ранее: оставленное на его имя завещание Гая, право даданхудд, вдовья часть Гвенллиан, которая уже в курсе, что ее муж назначил бродягу Артура из Шрусбери своим наследником. Конечно, леди Гвенллиан это не нравится, но тут не ее право решать, для этого в Уэльсе есть суд кантрефа, где рассматриваются подобные дела, и даже родство Гвенллиан с принцем Мадогом не поможет ей отсудить то, что Гай оставил в наследство родному сыну. Другое дело — английские владения де Шамперов: Орнейль, Тависток, Круэл. Ведь Гай был объявлен в Англии вне закона.
Артур негромко произнес:
— Даже если меня признают сыном Черного Волка, это не дает мне права на владения… отца. В Уэльсе это еще возможно. Но не в Англии, где эти земли скорее предпочтут отдать под власть короны или Церкви.
— Смотря как взяться за дело, — теребя нагрудный крест, задумчиво произнесла Бенедикта. — По сути, сейчас эти земли разорены и никому не принадлежат. И если кто-то из власть имущих признает их за тобой… Такое случалось нередко, и это уже никто не сочтет чудом. Так что ты многого можешь добиться. И должен. Ибо ты последний в роду де Шамперов!
В ее голосе звучали убежденность и сила. Для нее это было очень важно, и поневоле Артур стал внимателен. Такая разумная и предприимчивая женщина, как его тетка, знала, как браться за дело и как его вести. Что с того, что Артур незаконнорожденный сын? Никто из правителей не захочет иметь еще одного ищущего легкую поживу воина, скорее пожелают, чтобы появился новый лорд, который будет владеть землей, будет ее возделывать, дабы иметь возможность содержать войско, какое сможет выставить по первому зову сюзерена. У Артура сейчас есть некие средства, чтобы прожить какое-то время. Но деньги приходят и уходят, а земля содержит человека всю жизнь, дает ему положение и почет. И Артур может добиться своего права, если поступит на службу к одному из воюющих правителей.
— Нет, — негромко произнес Артур. — Я возвращался в Англию из края, где постоянно ведется война, да и здесь, куда ни глянь, кровь и беззаконие. Я не желаю участвовать в этом.
Аббатиса слегка склонила голову, с хитрецой взглянув на племянника.
— Скажешь, ты привез с собой этот отряд из отменных воинов, чтобы тебе одному не страшно было проехать в Шрусбери?
— Мне полагалась свита по моему положению. К тому же я подумывал опять вернуться в орден.
