— Кошечка моя! Признайся, что тебя гнетет? Ведь теперь ты не можешь сказать, что мы неровня и я недостоин тебя?
Она смотрела на него невероятными глазами. Ласково провела рукой по его растрепанным волосам.
— Я вот подумала, Артур… Столько всего… Что теперь может объединить нас?
— Наша любовь.
Он вдруг светло улыбнулся.
— Да, наша любовь, если мы останемся ей верны. И еще… Еще есть Вилли.
Милдрэд встрепенулась.
— Ради самого Неба! При чем тут мой ребенок?
И вдруг…
— Да, при чем тут мой сын?
Раздался страшный грохот, когда Юстас ворвался с этим криком в покой, резко отбросив расшитый занавес на двери.
Милдрэд словно окаменела. Ощущение ужаса, бесформенного и тяжелого, окутало ее, будто саван. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но не смогла издать ни звука. Краем сознания отметила, как Артур отскочил от нее и, не сводя с принца глаз, машинально нащупывает у пояса рукоять меча. Но его не было, он оставил оружие, когда облачился в ливрею дома Юстаса. Однако принц уловил это движение, и из его горла вырвался короткий сухой смех. Глаза принца казались аспидно-черными, особенно под светлой повязкой на голове, борода его была всклокочена, а ровные белые зубы блестели в зверином оскале.
— Так-так. Моя леди принимает у себя давешнего трубадура. То-то мне показалось, что его пение произвело на нее неизгладимое впечатление. Или вы исповедуетесь ему, миледи? Вам что, священников в аббатстве мало, раз вы так надолго уединились с этим парнем? Который вдруг нацепил ливрею моего человека.
Его неторопливая манера была не в силах скрыть бушевавшую в нем ярость. И вдруг он резко и сильно ударил Артура в живот, так что тот согнулся пополам и стал ловить ртом воздух. Но при этом медленно отступил, оказавшись у окна. Уже в следующий миг Артур кинулся к окну. Рванулся, разбив слюдяные вставки в мелком переплете, но не успел выскочить, так как к нему бросились пришедшие с Юстасом люди, повисли, не давая вырваться, вновь подтащили к принцу и грубо поставили на колени.
Милдрэд не двигалась. У нее было странное ощущение, что все это происходит не наяву, что ей снится жуткий сон… Ибо если она свыклась с Юстасом и не боялась его, то теперь ей было неимоверно страшно. Она молчала, оглушенная ужасом, догадываясь, что может сделать Юстас с Артуром.
Она попыталась взять себя в руки. Что он слышал? Что понял?
— Милорд!..
Больше она не успела ничего сказать — пощечина Юстаса свалила ее на пол.
Артур рванулся, протащив за собой удерживающих его стражей. Несколько крепких тумаков — и он опять едва не задохнулся. Потом его приволокли к креслу, в которое сел Юстас. Принц пристально смотрел на пленника, лицо его было неподвижным, а в остекленевших глазах таился смертельный холод.
— Хорса, — обратился Юстас к стоявшему у приоткрытой двери саксу, — мой верный Хорса, ты был прав, заподозрив, что наша леди не одна. И вот кого она принимала! Трубадура, который к тому же оказался посланцем графа Честерского. Знаешь, парень, а я тебя вспомнил! Это ведь ты гарцевал на великолепном жеребце под стенами Уоллингфорда? А после, видать, последовал за мной и отбил сокровища монастыря Сент-Эдмундса. Думаю, мы найдем способ развязать тебе язык и ты расскажешь, куда дел украденное.
Он какое-то время молчал, даже не повернулся, когда к нему приблизилась Милдрэд. Она была очень бледна. Но помнила, что еще имеет на принца влияние.
— Милорд, не делайте этого. Я прошу вас за этого человека. Некогда он оказал мне немало услуг и… Все, что пожелаете, только отпустите его.
— О, все дьяволы преисподней! — взревел Юстас. — Все, что пожелаю? А что я еще могу получить от тебя, если ты и так моя? И я могу сделать с тобой все, что мне заблагорассудится. Но, кажется, ты с этим трубадуром беседовала о любви? Как забавно! Сначала мой отец, теперь этот пройдоха… Ты расшалилась, моя милая. Но…
Он резко умолк, переводя взгляд с Артура на Милдрэд и обратно.
— Ха! А ведь недаром этот красавчик еще там, под Уоллингфордом, показался мне знакомым. Разве не он кинулся под мечи, когда я захватил тебя под Гронвудом? Так, может, это тот самый славный парень из Шрусбери, за которого ты когда-то собиралась замуж?
Юстас подошел к пленнику и уставился на него, чувствуя, как со дна души поднимаются какие-то ядовитые испарения, как он словно пропитывается ими, понимая, что перед ним его основной соперник, тот, ради кого Милдрэд была готова обмануть весь мир, а позже уморить себя голодом… которого не забывала все эти годы… чье имя порой шептала во сне…
— Артур? И что ты скажешь мне, Артур? У меня к тебе немало вопросов. С чего начнем? Тебя послал Честер? Ты человек Плантагенета? Это твои воины сегодня пытались напасть на меня?
Артур молчал, дерзко глядя на принца. А Юстас смотрел на него. Мало кто мог выдержать взгляд принца, и это доставляло Юстасу истинное удовольствие, он понимал, что его боятся, что подчиняются его силе. Но этот парень не стушевался перед ним. А ведь он — ничтожество, почти труп… Ибо Юстас знал, что тому недолго осталось жить.
— Как ты хочешь умереть? — с презрительной усмешкой спросил Юстас. Глаза его обещали смерть.
— От старости, — был ответ.
Юстас опешил. Этот подонок еще смел шутить! Да он просто не ведает, с кем имеет дело! Ну ничего, Юстас знал, как подчинять людей, как доводить их до такого состояния, когда они забывают, что они люди, когда превращаются в нечто из сгустков крови и ошметков мяса, когда не осознают, живы еще или уже в аду.
— До старости тебе не дожить, не обольщайся. Ибо ты умрешь уже сегодня… к утру. И будешь умирать медленно. Сначала тебе сожгут волосы. Потом выколют один глаз. Один. Для того чтобы ты смог и далее наблюдать работу моих палачей. Смотреть, как они рвут твою плоть раскаленными щипцами, как вонзают в тебя иглы, как отпиливают конечности. При этом тебя будут отливать водой и задавать нужные вопросы. И ты все им скажешь. И про службу у Плантагенета, и про спрятанные монастырские сокровища, и про то, где скрываются твои воины. Ты все скажешь. А к утру будешь молить о смерти как об избавлении. Но прежде я позову к тебе сию прекрасную даму, дабы она прочитала над тобой отходную молитву и ты смог увидеть ее в последний раз своим единственным глазом. А потом наступит мрак, потому что твой оставшийся глаз зальют кипящей смолой. Выживешь ли ты после этого? Мне это даже любопытно.
Милдрэд стояла позади принца, вцепившись в спинку кресла. Она едва не теряла сознание, ей было дурно. Слова Юстаса доходили до нее словно через слой воды. Он хочет выколоть Артуру глаза? Самые красивые, веселые и ласковые глаза на свете? Они хотят распилить его? Внутри нее закрутился какой-то мучительный смерч. И все же она вздрогнула, когда принц громко позвал Хорсу.
— Эй, Хорса! Ты слышал, что я повелел? Проследишь за исполнением?
