— Я выторговал для него графство Мортен в Нормандии, — сквозь слезы говорил потрясенный король саксонке. — Вы бы могли там спокойно жить.
Милдрэд содрогнулась при мысли о подобной участи, и Стефан заметил это. Его светлые глаза застилали слезы, но взгляд вдруг стал твердым.
— Миледи, я повезу сына в нашу усыпальницу в Фавершем. И вы должны сопровождать меня!
Да, Стефан, этот верующий человек и добрый христианин, все же отказывался поверить, что его преступного сына настиг Божий гнев и он умер прямо на пиру, подавившись куском жареного угря. Правда, тело Юстаса во время бальзамирования быстро потемнело, и монахам пришлось изрядно потрудиться, чтобы оно не стало разлагаться прямо на глазах.
С высоты хоров, где она стояла, Милдрэд бросила взгляд вниз. Тело Юстаса покоилось перед алтарем, уложенное в выдолбленный дубовый ствол, накрытый сверху лиловым покрывалом. У гроба, сменяясь круглые сутки, стояла в почетном карауле королевская стража, о нем денно и нощно молились монахи и монахини. Сейчас на глазах Юстаса покоились две тяжелые золотые монеты. Больше никогда принц Юстас Блуаский ни на кого не посмотрит своим мертвенным взглядом, в котором никогда не было света, словно он и не человек был…
«Надеюсь, тебе несладко придется в аду, Юстас», — подумала Милдрэд без всякого сожаления.
Для христианки это были недобрые мысли, но Милдрэд ничего не могла с собой поделать. Ибо, узнав о неожиданной смерти принца, она испытала только облегчение. А потом пришла страшная, пригибающая к земле тоска. Ее жизнь погублена… Она опорочена и обесславлена. Как дальше жить с таким грузом?
Но главное она все же узнала — Артуру в ту ночь удалось бежать. Как ни странно, пропал и Хорса. Милдрэд надеялась, что и ему досталось по заслугам, хотя с тех пор о Хорсе не было никаких вестей.
Милдрэд поглядела туда, где недалеко от алтаря были подняты плиты и зияло четырехугольное темное отверстие могилы, куда уже скоро опустят тело Юстаса. Невдалеке были еще гробницы — двоих рано умерших детей короля и его супруги Мод Булонской. Было там и свободное место, куда однажды опустят прах самого Стефана. Вот тогда они и будут вместе — все представители рода Блуа. Ибо теперь некому было продлевать их династию на английском престоле. Стефан остался один. Стоял сейчас перед гробом, сгорбившийся, какой-то маленький, поникший, жарко молился.
Милдрэд опять взглянула на скалящиеся маски грешников на капителях колонн. Наверняка так же сейчас искажен в аду и Юстас. Милдрэд в этом не сомневалась. Может, она и простит его когда-нибудь… Потом. А сейчас она смотрела на молящегося Стефана без всякого сострадания. Король всегда был светловолосым, но теперь его голова казалась особенно светлой — он сразу поседел, едва узнал о смерти Юстаса. Негодного сына, но все же любимого, которому Стефан не смог передать власть. Так сложилось.
Со своего места Милдрэд видела знатных вельмож, прибывших на похороны не столько из почтения к памяти Юстаса, сколько из уважения к Стефану. Все же он оставался их королем, который, возможно, будет править еще много лет. И вот они стояли за коленопреклоненным монархом, опустив обнаженные головы, все в темных траурных одеяниях. Арундел, Бэдфорд, Оксфорд, Дерби, барон де Траси, в стороне горячо молился Генри Винчестерский. А подле них стояли их вчерашние противники — графы Лестер и Корнуолл, иные вельможные лорды из стана Плантагенета, прибыл даже граф Норфолкский Гуго Бигод с супругой. В какой-то миг Милдрэд заметила движение у входа в церковь — похоже, явился еще кто-то. Она чуть перегнулась через перила, с легким удивлением увидев своего бывшего жениха графа Херефордского. А рядом с ним шел… Милдрэд слабо ахнула. Артур!
Она не могла отвести от него глаз. Это был не прежний Артур, это был настоящий лорд, нарядный и представительный, с гордо вскинутой головой; на его темном оплечье блистала золотая цепь, полы длинной темной мантии отлетали при движении. И как же спокойно он встал среди самых вельможных графов и баронов, сколько в нем было достоинства! Да, он всегда умел держаться, как истинный вельможа, этот подкидыш, носивший имя легендарного британского короля. Милдрэд вспомнила, как увидела его в самый первый раз… после солнечного дождя, горделиво шагавшего по мощеным улочкам Шрусбери. А теперь он сэр Артур де Шампер, владелец Тавистока и д’Орнейля, лорд Малмсбери… сын императрицы Матильды и брат будущего короля Англии… Его ждет славное будущее. В котором для нее нет места, если она желает ему добра.
Сотворив полагающееся крестное знамение, Артур стал озираться, как будто выискивал кого-то в толпе. Милдрэд спешно отступила за колонну. Что ж, ей надо уходить, пока он ее не заметил.
У себя в келье Милдрэд торопливо переоделась в простые темные одежды, набросила на голову капюшон и, повернувшись к Джил и Джун, протянула им свои драгоценности: этого хватит ее служанкам, чтобы начать безбедную жизнь. И Милдрэд, как и ранее, просит их никому не говорить о ее отъезде, да и самим им стоит поскорее уехать, если они не хотят неприятностей, когда подозрительный, сокрушенный горем король начнет дознание о неожиданной смерти сына.
Быстро миновав крытую монастырскую аркаду, Милдрэд вышла через боковую калитку, где ее уже ожидали двое тамплиеров в белых плащах. Она связалась с храмовниками при первой же возможности, и они согласились ей помочь.
— Миледи, если мы поспешим, то сможем отплыть с ночным отливом.
В наступавших сумерках они торопливо направились в порт, где на волнах покачивалась длинная ладья с высокой мачтой. Едва они взошли на палубу, матросы тут же начали поднимать большой квадратный парус.
Ветер был попутный, к рассвету они миновали устье Темзы, поплыли вдоль берегов Восточной Англии на север. Милдрэд не знала, спала ли она в небольшой палатке у мачты или просто пребывала в полузабытьи. Молодая женщина старалась не думать об Артуре, надеясь, что он ее не найдет и вскоре сам поймет, что она избрала лучшее для них обоих решение. А вот о сыне Милдрэд думала постоянно. Как только она связалась с тамплиерами и поведала о своих планах на будущее, они с готовностью поддержали ее, довольные, что и в дальнейшем огромные гронвудские владения будут оставаться в их руках. Другое дело, что у Милдрэд был сын-наследник, и уж Стефан проследит, чтобы его единственный внук получил все, что ему полагается. Пока же Вильям мал, по решению Милдрэд он останется в аббатстве Сент-Эдмундс. Там за мальчиком будет надлежащий уход, он получит прекрасное образование, и, кто знает, возможно, однажды он предпочтет остаться в аббатстве навсегда, посвятив себя духовной стезе. В таком случае большая часть его владений, согласно завещанию барона Эдгара, останется в руках ордена. И когда Милдрэд сообщила все это храмовникам, они сразу же согласились помочь ей устроить побег и доставить туда, куда она пожелает.
На рассвете четвертого дня корабль приблизился к устью реки Яр у городка Данвича. Некогда это был оживленный порт, где стояла деревянная крепость саксонских королей, но теперь от нее ничего не осталось, а на песчаном берегу виднелись хижины рыбаков да похожая на каменный монолит церковь Святого Феликса, чьи удары колокола разносились ветром по всей округе. Милдрэд стояла у борта ладьи и смотрела на знакомые места. Она невольно отметила, что береговая линия несколько изменилась с тех пор, как она здесь бывала. И все же она узнавала эти низкие песчаные дюны, где местные ребятишки, как и ранее, привычно рыскали при отливе по пляжу, высматривая среди гальки кусочки выбрасываемого морем янтаря. Милдрэд слышала, как дети порой перекликались на местном диалекте, в котором было много датских слов, оставшихся в речи еще со времен, когда в Денло хозяйничали викинги. У нее невольно сжалось сердце. Здесь все было так знакомо…
