Побои оказались для Милдрэд даже предпочтительнее его ласк. По крайней мере теперь она могла открыто игнорировать принца, чем довела его до отчаяния. И он опять ползал у ее ног, твердил о своей любви, упрашивал простить его… А потом опять кидался на нее, брал силой, не обращая внимания на ее крики и сопротивление.
Тогда Милдрэд решила сама выжить Хорсу. В его присутствии она держалась демонстративно приветливо, но при этом источала яд. Милдрэд садилась напротив Хорсы, заводила премилые речи об их дальнем родстве, саксонской крови, напоминала, сколь много раньше Хорса говорил о своей борьбе за дело саксов, но она-то всегда подозревала, что все хваленые обещания Хорсы были даны лишь потому, чтобы он мог возвыситься. Ведь кто он по сути? Обычный мелкопоместный тан в Норфолке. А при поддержке Юстаса стал бароном Ледвическим, таким же, как и те завоеватели, каких ранее он так презирал. И теперь Хорса гонит славных англичан воевать за норманна, проливает их кровь, а сам следует за принцем в богатом плаще нормандского кроя, даже от старой саксонской секиры отказался, опоясавшись длинным нормандским мечом. О, мудрый Хорса добился высокого положения. Правда, уже никто не поминает его как поборника прав и свобод покоренного саксонского населения.
В итоге Милдрэд довела Хорсу до полной ярости, и он сам попросился у принца отпустить его.
Когда Хорса покидал Рочестер, Милдрэд хохотала, глядя, как он ведет своего коня под холодным мартовским дождем и пробирается сквозь толпу собравшихся у ворот нищих. Этой зимой нищих было как никогда много. Прошлое дождливое лето и холодная осень привели к тому, что колосья еще до жатвы уничтожила плесень, а потом еще начался падеж скота. В итоге цены на зерно достигли небывалых размеров, уже на Рождество люди голодали, а к весне Англия была переполнена разорившимися и нищими, просившими подаяние. Да и разбойников расплодилось немало, голод гнал людей на дорогу, они нападали на путников, королевские шерифы не справлялись, бродяг ловили и вздергивали, но обыватели говорили, что виселицами народ не прокормишь. И все больше ширилась молва, что эти беды обрушились на Англию из-за того, что Стефан добился трона путем нарушения клятвы прежнему королю, что он узурпатор и что не будет в стране благоденствия, ибо сам Всевышний отвернулся от Стефана Блуаского.
Эти слухи особенно усилились, когда скончалась королева Мод. Соратница и советница Стефана, она в начале весны отбыла в свой любимый замок Хедингем, где ей неожиданно стало хуже, и Мод тихо угасла, оплакиваемая супругом. Юстас тоже присутствовал на похоронах королевы, а вернулся столь мрачный, что Милдрэд не стала изводить его в своей излюбленной манере.
— Мой отец совсем пал духом, — говорил Юстас. — В начале года скончался его брат Теобальд Шампанский, поддерживающий нас во Франции, а теперь еще и королева. Я не сильно ладил с Мод при жизни, но все же ценил и уважал ее.
Милдрэд молча слушала, а ночью покорно отдалась ему, терпела страстные стоны Юстаса, потом едва сдерживаемые рыдания и пылкие речи о том, что она его и только его, что он никогда не оставит ее, потому что любит больше жизни. Как же он надоел ей! Два года, прожитые с Юстасом, не примирили ее с судьбой. Она покорялась, но с отрешенным равнодушием: смиренно лежала, не двигая бедрами и храня холодность. И это давалось ей непросто — ведь от прикосновений Юстаса ее тошнило. Милдрэд давно забыла о том, что ее когда-то тянуло к мужчине, что она могла чего-то желать, испытывать возбуждение. В ней царила постоянная зима. Холодная и бесчувственная.
Через месяц Юстас вновь уехал в Нормандию. На этот раз он был уверен в успехе. Ибо французский монарх теперь сам нуждался в союзе с Юстасом. Во-первых, случилось то, чего все давно ожидали: Папа дал развод Людовику Французскому и Элеоноре Аквитанской. А во-вторых, почти сразу же после развода Элеонора обвенчалась с Генрихом Плантагенетом. И теперь Людовик, намереваясь воевать, готов был сойтись с кем угодно, только бы нанести Плантагенету урон. Ведь заключив брачный союз с бывшей французской королевой, Генрих стал владельцем земель от Нормандского побережья до самых Пиренеев. Теперь он был сильнее самого короля Франции!
Новости о союзе Генриха и Элеоноры обсуждались повсеместно. Поговаривали, что они условились пожениться еще до ее окончательного разрыва с Людовиком. Но когда разведенная королева возвращалась в свои владения, ее пытался похитить младший брат Плантагенета Жоффруа Анжуйский. Однако Генрих отбил у брата свою красавицу, и они сразу же поспешили обвенчаться в Бордо, составив самую странную и неожиданную для всех супружескую чету. Зато Жоффруа, раздосадованный неудачей, с готовностью переметнулся на сторону короля Людовика, и они собирались начать военные действия, как только обозленный Луи обвенчается со спешно сосватанной за него Констанцией Кастильской. Так Людовик хотел доказать, что не горюет о непокорной Элеоноре, а озабочен дать роду Капетингов законного наследника, раз уж его предыдущий брак не был благословлен Небом. Но при этом он не забыл и Юстаса, прислав ему вежливое послание и пообещав всяческие преимущества и поддержку в Нормандии.
Для Милдрэд это означало лишь одно — Юстаса не будет рядом! Вновь можно начать жить, шить великолепные наряды, читать книги, благоустраивать свое жилище. Хотя… Развлекать себя такими простыми житейскими радостями, когда душа опустела, все равно что предлагать пряник человеку с обожженной кожей — забавно, но облегчения не приносит.
А вот чего никак не ожидала саксонка, так это то, что Юстас, едва обосновавшись в Нормандии, сразу пришлет за ней.
Милдрэд понадобилась вся ее воля, чтобы не впасть в отчаяние. Ладно, она найдет утешение в том, что ей предстоит посетить новые места, — это всегда отвлекало ее. Вот и на сей раз она отбыла на хорошо оснащенном корабле, без происшествий пересекла Ла-Манш и высадилась в Кале. Здесь Милдрэд встретил большой отряд, и ей сообщили, что Юстас ожидает ее в Жизорском замке и что им следует поторопиться, поскольку путь туда небезопасен… Но пока Милдрэд просто наслаждалась дорогой. Она нашла Нормандию привлекательной: казалось, что тут разливается некий особый свет, а цвет неба то и дело меняется от ярко-голубого до сумрачно-серого. Еще она отметила, что здесь куда реже, чем в Англии, можно увидеть простые деревянные усадьбы: по большей части дома в Нормандии строили из камня, и они походили на крепости или маленькие замки с башенками.
На третий день пути сопровождавший ее рыцарь сказал, что уже завтра они будут в пределах Вексенского графства, где могут ничего не опасаться. Милдрэд обреченно вздохнула. А небо-то какое синее… И птицы щебечут…
— Что это за замок? — спросила она, указывая рукой на маячивший в долине силуэт с мощной зубчатой башней.
— Это Гурне, мадам. Нам лучше не приближаться к замку, так как местный сеньор поддерживает Плантагенета, и мы не знаем… О, Творец небесный! Что же это такое? — воскликнул рыцарь, привстав в стременах. А через миг уже кричал: — Вперед! Гоните, если вам дорогá жизнь!
И тут же схватил под уздцы повод белой лошадки оберегаемой им дамы и стал увлекать ее за собой по петлявшей среди рощ дороге. На повороте Милдрэд успела оглянуться и заметила, как от замка Гурне в их сторону несется большой отряд вооруженных всадников.
