Перед Милдрэд, приглашая на танец, склонился помощник шерифа Джоселин де Сей.
— Что? Может быть… Но я прежде сделаю глоток воды.
Однако она не успела дойти до столов, как Артур, буквально вырвавшись из кольца обступавших его дам и девиц, кинулся к ней, схватил за руку и увлек к кострам, где уже выстраивались друг перед другом две оживленные цепочки молодых людей.
Можно было возмутиться его бесцеремонностью, однако Милдрэд с охотой побежала с ним. Вдвоем они пронеслись мимо удивленного Джоселина де Сея, обогнули идущего навстречу Илейва и заняли свое место в рядах, еще бурно дыша и улыбаясь друг другу.
— Я еще никогда не плясала джигу! — крикнула Милдрэд среди стоявшего вокруг шума.
— Я научу тебя. Просто смотри и веселись, джига сама заведет тебя!
На небе всплывала большая круглая луна, горели огни факелов и костров, было светло, шумно, весело. Но вот раздалась лихая живая музыка, по рядам прошло движение. А потом все начали подпрыгивать друг перед другом, выделывая быстрые и четкие движения ногами, причем тела оставались выпрямленными, а руки — опущенными вдоль тела. Конечно же, не обошлось без заминок, многие сбивались и плясали не в такт. Милдрэд даже огорчилась, настолько у нее не получалось, но Артур кричал, чтобы она смотрела на него и повторяла движения. И постепенно дело у нее пошло на лад: она плясала живо и весело, все больше входя в раж, и когда обе шеренги, продолжая пританцовывать, стали постепенно сближаться, она уже ловко попадала в такт. Джиге были свойственны быстрый темп и приставные шаги, а также столь живые прыжки, что Милдрэд оценила удобство тугой повязки на груди, которая раньше ей только досаждала.
При движении навстречу они почти коснулись телами — от этого будто обдало жаром, но пляшущие тут же сделали шаг-прыжок назад, впервые вспорхнули руки, весело сойдясь над головами, раздался оглушительный, слитный хлопок, и опять руки опущены, а танцоры, выбивая ногами ритм, отступили назад.
Пляска распаляла, было жарко, но весело, радость поднималась из души до самого сердца. Опять сошлись, опять хлопок — и множество голосов теперь слились в веселый, зажигательный вскрик, раздался смех, веселье будоражило — и опять ровными рядами пляшущие отходили друг от друга.
— Ты просто киска, такая растрепанная и милая, — услышала Милдрэд при очередном сближении от Артура.
— На себя погляди!
Он смеялся, отведя назад плечи, руки вдоль тела, а ноги, словно сами собой, выбивают ритм танца.
— Ты быстро научилась! — воскликнул юноша, стараясь перекричать шум и топот множества бьющих по земле подошв.
— Я вообще быстро учусь! — заливаясь смехом и отступая в женский ряд, отвечала Милдрэд.
А уже в следующий раз при сближении он успел сказать, что все равно он лучший танцор джиги в округе.
— Чего ты только не умеешь, хвастунишка! — крикнула она ему с веселым вызовом.
— Я? Детей я не умею рожать!
— Просто ты еще не пробовал! — выкрикнула сквозь общий шум Милдрэд и захохотала, наблюдая, как темные брови Артура удивленно взметнулись.
В какой-то миг музыка умолкла, но вокруг послышались раздосадованные возгласы. Музыканты только махали руками — мол, сейчас, одну минуту. Выдался небольшой перерыв, Милдрэд и Артур замерли вместе со всей толпой. Девушка откинула с лица прилипшие завитки волос, Артур же заметил, что некоторые меняются партнерами, и стал увлекать Милдрэд в сторону, подальше от Илейва, который уж больно решительно направился в их сторону. Но тут к ювелиру пристали с чашей вина Рис и Метью, уговаривая выпить с ними. Пока он пил, Артур и Милдрэд уже затерялись в толчее, выбрав место у дальнего ряда шеренги. А потом опять грянула музыка.
Невдалеке от себя Милдрэд увидела Тильду, ловко отплясывавшую с молодым Джоселином. Ее длинные косы подпрыгивали на обтянутой тканью груди, она улыбалась, поддавшись пляске. Милдрэд обменялась с ней веселыми взглядами и опять пошла на сближение с Артуром.
— Мы будем плясать до упаду! — сказал он, склоняясь к ней, так что она ощутила, как от его горячего дыхания стало щекотно и по телу побежали мурашки.
— Конечно будем, только ты выдохнешься первым!
— Еще никому не удалось обойти меня в джиге.
— Значит, это время пришло!
Милдрэд сама не понимала, откуда в ней столько сил. Платье уже прилипло к спине, волосы окончательно растрепались и удерживались только серебряным обручем. Темные пряди Артура тоже совсем промокли, но он смеялся и не сводил с нее глаз. И как же он на нее смотрел!
Постепенно те или иные танцоры, устав от постоянных прыжков, стали выходить из рядов и присоединяться к зрителям, которые стояли в стороне, хлопая в ладоши в такт развеселой музыке. Сумерки совсем сгустились, но костры от этого стали только еще ярче, под ногами пляшущих клубилась пыль.
«Завтра не смогу ходить от усталости», — решила Милдрэд, но сейчас ее это не тревожило. Пусть подол нового платья совсем запылится, как и ноги почти до колен, но ей хотелось веселиться. Казалось, что за спиной бьются крылья, делая ее такой резвой, легкой и неутомимой.
Потом музыка смолкла, Артур куда-то исчез, но тут же вернулся, держа кружку с элем. Это было просто чудесно, и Милдрэд не заметила, как опорожнила ее до дна почти залпом.
— Устала?
— Разве похоже?
— Нет, раз так сияют твои глазки, кошечка моя.
— Я тебе не кошечка!
— Все равно ты милая.
Со стороны послышались какие-то крики, мимо пронесся один из городских сержантов, расталкивая толпу, и почти врезался в шеренгу покидавших праздник монахов. Аббат Роберт не стал пенять ему, указав в сторону, откуда доносился шум. Выяснилось, что Илейв сильно напился в компании Риса и Метью, потом сцепился с кем-то из местных молодцов и учинил драку. Стражники поспешили разнять буянов. Как раз в это время к Милдрэд и Артуру приблизилась Бенедикта, тащившая за руку Аху.
— Пора отправляться в обитель, — сказала она, но тут же умолкла, глядя куда-то за плечо Милдрэд, — туда, где стоял Артур.
Девушка оглянулась, но взгляд Артура показался ей непривычно серьезным: она готова была поклясться, что он подал настоятельнице какой-то знак. Да и аббатиса вдруг стала говорить, что сейчас сестры из монастыря и Аха помогут ей собрать и увести младших воспитанниц, но пяти старшим она, так и быть, позволит остаться до того момента, когда по традиции начнут пускать по реке зажженные свечи. Но после этого Артур непременно проводит их, — добавила она с важностью.
— Конечно же, матушка, — склонился к ее руке Артур, и она любовно потрепала его темные волосы.
Уходившая с младшими Аха едва не выла в голос от досады.
Однако настоятельница обители Святой Марии не могла позволить, чтобы будущая монахиня приобщалась к языческому обряду. По старому обычаю праздника Cередины Лета жители шли к реке, где пускали по воде зажженные свечи на легких дощечках и в этот миг загадывали желания. Если свечка погаснет или перевернется дощечка — желание не сбудется. А если уплывет — можно поверить в исполнение самых несбыточных надежд. Монахи не принимали в этом участия, так как считали, что просить исполнения желаний следует в церкви, во время молитвы. А вот простые люди относились к старой традиции с суеверным рвением, поэтому целая толпа двинулась в сторону вод Северна, неся зажженные от костров тонкие свечки.
