Они вышли во двор и оказались среди оживления и веселья. После прогремевшей недавно грозы небо было чистое, в вышине сияла полная луна, столь яркая, что даже свет костров в ее сиянии казался тусклым. Но костры были нужны не столько для освещения, сколько для приготовления пищи: валлийские женщины хлопотали возле больших котлов, вращали вертела, гремели сковородами. Мужчины сидели за столами, пили, разговаривали. Милдрэд была наслышана о дикости валлийцев, да и их вид — меховые накидки и тяжелые золотые украшения везде, где только можно, — казался, на взгляд английской девушки, немного варварским. Однако все вели себя пристойно, нигде не было драк, не валялись пьяные.
Вслед за блиставшей золотыми украшениями Гвенллиан саксонка двигалась между длинных столов, когда на нее почти налетел Артур.
— Милдрэд, кошечка моя, как же ты великолепна!
— Артур!
Она кинулась к нему, но отчего-то смутилась и застыла, потупив глаза.
— Ты хоть отдохнул? — невесть почему спросила она, видя, что Артур принаряжен: его щегольские сапожки — этот бродяга всегда любил хорошую обувь — начищены до блеска, а светлую тунику в талии стягивает великолепный пояс из чеканных пластин.
Артур расхохотался:
— О, я как будто слышу преподобную Бенедикту, спрашивающую своего мальчика, не утомлен ли он. Да я продрых весь день, как сова!
К ним подошел улыбающийся Рис, и Милдрэд, обрадованная, что с Недоразумением Господним ничего не случилось, обняла его: с Рисом она всегда держалась куда свободнее, чем с Артуром. Однако сейчас вдруг отшатнулась от него, явственно ощутив под туникой рыжего девичью грудь.
— А где Метью? — стала озираться Милдрэд, стараясь не выдать своего смущения.
Лица друзей сразу погрустнели.
— Он не пришел, — ответил Рис.
— О!..
Артур сообщил, что люди Черного Волка обшаривают всю границу между Освестри и Косом, но пока поиски не увенчались успехом. Пару своих людей Гай отправил и в Шрусбери, но от тех еще нет вестей.
— Если Метью не появится сегодня или завтра, — мрачно сказал Рис, — я сам отправлюсь на поиски. Пока же мы знаем, что люди принца рыскают на дорогах к Уэльсу, видимо, еще пытаясь отыскать вас, миледи.
Девушке стало не по себе. Она понимала, что Юстас так просто не успокоится. Другое дело, что в Форгейте она слышала, как принцу донесли о появлении в Ковентри Генриха Плантагенета, и это внушало надежду, что теперь у него иные, куда более соответствующие его положению заботы.
Тут Милдрэд заметила, что леди Гвенллиан проявляет нетерпение, и поспешила за ней к верхнему столу, где сидели самые именитые гости. Девушка старалась угадать, кто же среди них тот знаменитый сэр Гай, тот разбойник и перебежчик Черный Волк, о котором столько говорили в Шрусбери, но которого удостоил чести принять в семью правитель Поуиса.
Впрочем, она сразу его узнала. Не потому, что он сам поднялся ей навстречу, а потому, что среди этих лохматых валлийцев он один смотрелся, как нормандский лорд.
Он вышел к ней, улыбаясь и протягивая руки.
— Малышка Милдрэд! Позволишь так называть тебя, дитя? Впервые я встретил тебя при весьма драматичных обстоятельствах, среди заводей фэнленда, и даже принял за маленького эльфа. Но ты и сейчас прекрасна, как эльф, с твоими удлиненными светлыми глазами и волной сияющих, как лунная пряжа, волос. Недаром местный люд уже дал тебе имя красавицы из легенды — Олвен, светлый след!
На душе у Милдрэд стало тепло, и она вложила свои маленькие ладони в его сильные руки. Гай де Шампер был истинным нормандцем, в нем ощущалась мощь и величие. Его черные волосы с легкой сединой на висках были зачесаны назад, открывая высокое чело и прямые густые брови над сверкающими в ночи выразительными темными глазами. Прямой нос придавал лицу утонченный, благородный вид. По обычаю нормандцев, он чисто брил подбородок, но носил усы, аккуратно подрезанные, что говорило о заботе о внешности. Да и одет он был не как валлийцы, а как принято среди нормандской знати: в длинный камзол винно-красного цвета, украшенный на плечах дивным узором из меха и драгоценностей, талию перетягивал богатый пояс; обут в сапоги из светлой кожи, с позолоченными носками и богатыми заклепками у голени. А еще у Милдрэд появилось странное ощущение, что она его уже видела. Наверное, потому, что она столько слышала о нем. И она так и произнесла с легким поклоном:
— Я тоже наслышана о вас, сэр рыцарь.
— О, представляю, — усмехнулся тот с горькой иронией.
Но Милдрэд поспешила заверить, что куда чаще слышала о нем добрые отзывы: от родителей, от матушки Бенедикты, от Артура. И жалеет, что раньше не нашла способа связаться с ним, тогда бы не попала в подобную передрягу.
— А ведь вы и впрямь оказались не в завидной ситуации, дитя мое. И думаю, нам будет о чем поговорить. Но всему свое время, не так ли? А пока будьте моей гостьей и ни о чем более не волнуйтесь. Страшный Черный Волк сделает все, чтобы у вас больше не было неприятностей.
Гай де Шампер учтиво посадил ее среди знатных женщин. Правда, их насчитывалось немного, в основном гостями на свадьбе были родовитые валлийцы, важно вкушавшие пищу и переговаривавшиеся на своем наречии. Черный Волк тоже перешел на этот язык, а так как Милдрэд, кроме отдельных фраз, мало что понимала, то предпочла просто наблюдать за происходящим.
Пища на пиру была обильной и по-валлийски разнообразной. Среди столов ходили слуги, носившие на жердях большие котлы с варевом, которое только сняли с огня, и всем желающим наливали в миски густую похлебку-кол, к которой саксонка пристрастилась еще с легкой (если можно так сказать) руки Метью. Подавали также баранью похлебку, уху с пряными травами, приправленную мятой и тимьяном рыбу, вкусные до объедения сосиски, начиненные бараниной и сыром, а также обязательный и любимый в Уэльсе лук-порей. На длинных досках лежали маринованный лосось и зажаренная до хрустящей корочки форель, запеченное в тесте мясо ягненка, были и нашпигованные валлийским чесноком молочные поросята, креветки в щавелевом кислом соусе, пышные пироги с грибами. У костров женщины изготовляли на сковородах с длинными ручками знаменитые валлийские оладьи, какие подавали к жирным взбитым сливкам. Молочных продуктов вообще было много: сырники, творог с мятными соусами, твердые сыры с голубыми прожилками, была пахта и масло. А еще как особые лакомства — варенья из крыжовника и ежевики и вымоченная в вине клубника.
Милдрэд с удовольствием пробовала все эти блюда, но в какой-то момент поняла, что не в силах больше проглотить ни кусочка. Но на нее были устремлены множество взглядов — ведь будучи серебристой блондинкой, она заметно отличалась от темноволосых валлийских женщин, — и чтобы не создавать впечатления, будто пренебрегает угощением, она придвинула к себе блюдо с замоченной в вине клубникой. Это оказалось непередаваемо вкусно, хотя девушка и гадала, как теперь быть с липкими пальцами. Она принялась озираться, в надежде высмотреть прислуживавшего у стола пажа с водой для омовения рук или чистым полотенцем, но тщетно. Все вокруг вытирали руки прямо о скатерти или собственные волосы, а то и просто облизывали пальцы. Не зная, как поступить, Милдрэд тоже стала облизывать пальцы, когда вдруг заметила, как к столу приблизился Артур и протянул ей влажный кусок сукна.
