Но их губы не встретились.
Ее лицо чувствовало теплое дыхание Габриеля. Джулия высунула кончик языка и медленно провела по верхней губе, предвкушая поцелуй. Как уже не раз бывало, по ее спине пронеслась жаркая волна.
— Ты вся дрожишь, — прошептал Габриель, окутывая ее новым теплым облаком. — Я чувствую: ты покраснела. Ты отзываешься всем телом. Оно сразу же расцветает.
Габриель погладил ей веки. Джулия открыла глаза и увидела перед собой два синих омута.
— Как у тебя расширились зрачки, — улыбнулся он, едва касаясь ее губ. — Дыхание участилось. Ты знаешь, о чем все это говорит?
— А он назвал меня фригидной, — вдруг призналась она, хотя ей было стыдно произносить эти слова. — Холодной как лед. И это его злило.
— Да он просто щенок, не имеющий никакого представления о женщинах, слепой и смешной. Джулианна, ты имеешь полное право плюнуть в физиономию каждому, кто назовет тебя фригидной. — На его губах появилась улыбка обольстителя. — Я сразу чувствую, когда ты возбуждена… как сейчас. Это видно по твоим глазам. Об этом говорит твоя кожа. От тебя исходит аромат возбуждения. — Габриель осторожно провел пальцем по ее лбу. — Пожалуйста, не стыдись этого состояния. Я его ничуть не стыжусь. Оно очень эротичное и… зовущее.
Джулия, закрыв глаза, вдыхала его запах: «Арамис», перечная мята и благословенный Габриель.
— Чувствую, тебе очень нравится мой одеколон, — усмехнулся Габриель. Он наклонился к ней, и теперь ее нос почти соприкасался с его шеей. Здесь запах «Арамиса» был сильнее.
— Габриель, что ты делаешь?
— Я, моя дорогая Джулианна, строю желание. А теперь скажи мне, чего ты желаешь? Ты покраснела, у тебя учащенно бьется сердце. Твое дыхание тоже участилось. Скажи, чего ты желаешь? — Он опять взял ее лицо в свои ладони, и опять их губы разделял всего какой-то дюйм.
— Я хочу целоваться, — выдохнула Джулия.
— И я тоже хочу целоваться, — улыбнулся Габриель.
Она ждала. Он оставался неподвижным.
— Джулианна, — прошептал он, обдувая теплым воздухом ее губы.
Она открыла глаза.
«Возьми то, что ты хочешь», — мысленно взмолился Габриель.
Джулия шумно вздохнула.
— Если ты сейчас не проявишь свою волю, это будет означать, что ты меня не хочешь. Или что я слишком многого требую от тебя. А после такого вечера, как сегодня, единственный из нас двоих, кто вправе требовать, — это ты.
Его глаза вновь поменяли цвет на темно-синий. Габриель пристально смотрел на нее и ждал.
Второго приглашения Джулии не понадобилось. Удивив Габриеля и себя, она обняла его за шею и притянула к себе. Когда их губы встретились, его руки скользнули по ее спине вниз, к пояснице. Габриель представлял, что сейчас он ласкает ее обнаженное тело. Зажав его нижнюю губу зубами, Джулия всасывала ее в себя, подражая его движениям. Ее неопытность в подобных ласках лишь сильнее возбудила Габриеля.
Движения Джулии не были торопливыми, и этим она разительно отличалась от прежних его женщин. Ему стало жарко, у него тоже забилось сердце. Ему захотелось раздвинуть ей колени, а потом подхватить на руки и отнести в спальню и… перевести их отношения в еще более неформальную фазу…
Он отстранился. Его руки замерли у нее на запястьях.
— Здесь я должен остановиться, — шумно выдохнул он.
— Извини.
Габриель поцеловал ее в лоб.
— Когда проявляешь желание, не нужно извиняться. Ты прекрасна и чувственна. Твой огонь разгорается не сразу, зато потом его не погасить. Он требует продолжения, которое… увы… нам сейчас недоступно. Поэтому я не вправе его раздувать.
Они замерли в объятиях друг друга, стоя с закрытыми глазами… Первым опомнился Габриель. Он погладил ей щеку и сказал:
— Приказывай, Джулианна. Сегодня я целиком в твоей власти. Любое желание исполню беспрекословно. Хочешь вернуться домой? Или остаться?
— Хочу остаться, — призналась Джулия, утыкаясь носом в его подбородок.
— Тогда нам пора ложиться спать.
— А тебе не странно лежать со мной в одной постели и просто спать?
— Я хотел бы каждую ночь засыпать, обнимая тебя.
Джулия задумалась.
— Это тебя настораживает? — спросил Габриель.
— Нет, хотя… должно бы.
— Я всю неделю скучал по тебе.
— И я тоже.
— Когда ты со мной, мне лучше спится, — признался Габриель. — Но я уважаю твой выбор. Сегодня ты будешь спать там, где захочешь.
— Я хочу в твою постель, — покраснев, призналась Джулия. — Конечно, если ты меня туда пустишь.
— Еще не было случая, чтобы я тебя туда не пустил, — усмехнулся Габриель.
Они пришли в спальню. Джулия присела на краешек кровати. Габриель взял с комода фотографию в рамке.
— Ты держишь под подушкой мою старую фотографию. Я подумал, что должен сделать то же самое.
Он заговорщически улыбнулся, подавая ей снимок.
Где он мог наткнуться на тот снимок?
— Откуда у тебя это? — спросила она.
— Я бы тоже хотел знать, откуда у тебя мой снимок времен Принстонского гребного клуба?
Габриель вытащил рубашку из брюк и расстегнул пуговицы. Под рубашкой оказалась облегающая футболка.
Джулия смутилась и даже отвернулась, мысленно проклиная день, когда мужчины начали носить майки и футболки. Габриель, снимавший рубашку, возбуждал ее даже сильнее, чем Габриель, завернувшийся в фиолетовое полотенце.
— И все-таки откуда у тебя мое фото?
— Если помнишь, в комнате Рейчел была доска для всякой всячины. Она пришпиливала туда снимки, открытки, вырезки, напоминания сделать то-то и то-то. Твой снимок оттуда. Едва я его увидела, я…
— Ты выпросила его у Рейчел?
Джулия покачала головой.
— Значит, попросту стянула?
— Да. Я все понимаю: красть нехорошо. Но ты на том снимке так потрясающе улыбаешься. Габриель, мне было всего семнадцать. Глупая девчонка.
— Глупая или без памяти влюбившаяся?
— Думаю, ты знаешь, — ответила она, упираясь глазами в пол.
— У Рейчел в мобильнике неплохая камера. Вот она и нащелкала, когда была в Торонто. Этот снимок — мой самый любимый.
— Ты на нем… очень красивый.
Габриель вернул фото на комод.
— О чем ты задумалась? Расскажи.
— О том, как ты смотрел на меня, когда мы танцевали… Мне это непонятно.
— Чего же тут непонятного? Ты красивая женщина. Как еще на тебя смотреть? Кстати, я всегда на тебя так смотрю. Даже сейчас. — Он откинул ей волосы со лба. — Покидаю тебя на несколько минут.
