— Габриель, мы только начинаем узнавать друг друга. И уже… сюрпризы.
Он вздрогнул, но ответил:
— Джулианна, ты должна знать мои намерения. Я не собираюсь соблазнить тебя и исчезнуть. И я не хочу сначала достичь близости с тобой и лишь тогда вывернуть себя наизнанку. Я стараюсь быть добрым к тебе. Во всем.
Слова Габриеля были похожи на клятву, принесенную осмысленно и в согласии с собой. Ему было мало поцелуев, объятий и этих «ночевок» в одной постели. Но сейчас он яснее, чем когда-либо, понимал: он не вправе взять ее девственность раньше, чем расскажет о себе все. То, что Джулия не бросила его, узнав о его отношениях с Энн, вселяло надежду. И все же Габриель боялся, что дальнейшая исповедь отпугнет ее. Она могла бы найти себе и более достойного мужчину. Но одна только мысль, что его Джулианна может быть с кем-то другим, заставляла его сердце биться в рваном, прерывистом ритме.
— Габриель, у тебя есть совесть?
— Как прикажешь понимать твой вопрос? — насторожился он.
— Ты веришь, что существует разница между хорошим и плохим? Между добром и злом?
— Естественно.
— И ты понимаешь эту разницу?
Он обхватил лицо руками:
— Джулианна, я же не социопат. Знать — не проблема. Проблема в том, чтобы поступать сообразно знанию.
— Значит, ты не потерял душу. Только тот, у кого есть душа, понимает разницу между добром и злом. Пусть ты наделал много ошибок, но ты стыдишься их. Ощущаешь свою вину. Они вызывают у тебя раскаяние. А если ты не потерял душу, значит не потерял и своего шанса на искупление.
Габриель грустно улыбнулся и поцеловал ее:
— Ты сейчас говоришь как Грейс.
— Грейс была очень мудрой женщиной.
— Мисс Митчелл, ты унаследовала ее мудрость.
— Возможно. А может, мне открылось что-то из мудрости Фомы Аквинского. С вашей помощью, профессор.
Он слегка задрал ей футболку. Не столько чтобы посмотреть, сколько чтобы приложиться губами к ее голому телу.
— Габриель! Так нечестно! — захихикала Джулия, пытаясь вывернуться.
Габриель еще несколько секунд продолжал целовать ее, наслаждаясь звучавшим в темноте смехом Джулии, и лишь потом отпустил.
— Спасибо, Джулианна. — Он нежно погладил ее по щеке. — Ты почти убедила меня.
Джулия обвила руками его талию и прижалась к нему.
— Мне нравится твой запах, — вдруг призналась она. — Ты часто меняешь одеколоны?
— Нет. Спасибо Ричарду и Грейс. Это они впервые купили мне одеколон «Арамис». А потом я привык к этому запаху. А ты считаешь, что стоит попробовать другую марку?
— Нет. Не надо менять то, что тебе досталось от Грейс.
Улыбка Габриеля увяла, но он все-таки поцеловал ее в лоб.
— Хорошо еще, что она не выбрала одеколон «Брут».
Джулия засмеялась.
Прошло еще несколько минут.
— Габриель, хочу сказать тебе одну вещь.
Он кивнул, думая, что она продолжит разговор об искуплении.
— Тогда, в яблоневом саду… ты мог бы получить от меня все. Я была готова тебе отдаться.
— Знаю, — сказал он, проводя большим пальцем по ее щеке.
— Откуда ты знаешь?
— Просто мне знаком язык женского тела. В ту ночь ты была очень… восприимчивой.
— Так ты знал, что я…
— Знал.
— И не стал…
— Нет.
— Почему?
— Потому что тобой тогда управляла не душа, а тело. Я был так счастлив, что встретил тебя, что лежу и обнимаю тебя… Мне этого было достаточно.
— Удивительная была ночь, — вздохнула Джулия и поцеловала его в шею.
— Когда мы приедем с Селинсгроув, мне хотелось бы побывать в том саду. Пойдешь со мной?
— Обязательно.
— Поцелуй меня, — попросил он.
Джулия целовала его до головокружения. До знакомого уже пламени. До тех пор, пока он со вздохом не отстранился. Для нее это было похоже на внезапное расставание. Внутри зашевелились прежние тревоги. Габриель это почувствовал.
— Джулианна, мое желание не стало меньше. Просто оно… слишком велико. Но я не могу говорить тебе одно, а через полчаса делать совсем другое. — Он зарылся в ее волосы.
Джулии хотелось признаться ему, что с ним ей спится крепче и спокойнее, чем одной. Она была бы счастлива спать с ним каждую ночь. И еще… она искренне хотела его.
Но она ничего не сказала.
* * *
Проснувшись, Джулия увидела, что лежит одна. Старомодные часы на ночном столике показывали почти полдень. Неужели она столько проспала?
Рядом с часами ее ждал легкий завтрак: шоколадная булочка и стакан апельсинового сока. К бокалу была прислонена записка. Лист был вырван из блокнота Габриеля.
Дорогая!
Ты слишком крепко спала, и я не решился тебя будить.
Мне нужно ненадолго отлучиться.
Когда проснешься, позвони мне.
Я очень благодарен за ночь, которую провел, обнимая тебя, и за твои слова…
Если у меня и есть душа, она — твоя.
Габриель.
Джулия улыбнулась и взялась за булочку. Она никуда не торопилась. Судя по тону записки, Габриель был счастлив. Его счастье передалось и ей. Покончив с завтраком, Джулия отправилась в ванную. Проходя через спальню, она чуть не споткнулась обо что-то. Глянув под ноги, Джулия увидела три белые бумажные сумки с эмблемой «Холт ренфрю». Она сердито пнула их ногой и отправилась на кухню.
К ее удивлению, Габриель уже был там. Он сидел за барной стойкой, пил кофе и, нацепив очки, просматривал газету. В бледно-голубой рубашке, подчеркивающей синеву его глаз, и простых черных штанах он выглядел, как всегда, ужасно красивым. Джулия невольно застыдилась своей футболки и шорт.
— Доброе утро, Джулианна. — Габриель отложил газету, отставил чашку и раскрыл руки, подзывая ее. Джулия успела соскучиться по его рукам, и долго упрашивать ее не пришлось. — Как ты спала? — шепотом спросил он.
— Замечательно.
— Ты, наверное, устала. Как ты себя чувствуешь?
— Великолепно.
— Завтрак съела?
— Кто же откажется от такого завтрака?
— Я его оставлял на случай, если ты проснешься раньше. Хочешь, я приготовлю что-нибудь посытнее?
— А ты сам ел?
— Такую же булочку. С первой чашкой кофе. Я ждал тебя. — Он снова поцеловал ее, теперь уже крепче.
Джулия робко спрятала руки в его волосах. Габриель ласково втянул ее нижнюю губу и подмигнул:
